– Бо использует в своих расследованиях ФЭГ рекордер. Может, мне стоит спросить его. – Нет, – в один голос сказали мы с Джеком. – Ты вообще знаешь, что такое ФЭГ рекордер? – спросила я его. – Нет. Но я не думаю, что Ноле нужно спрашивать об этом Бо. Он ездит на мотоцикле. Ей не нужно ни о чем спрашивать Бо. – У тебя в далекой юности не было мотоцикла? – Нет. Я не стала развивать эту тему, оставив для более продолжительного разговора позже. – ФЭГ означает «феномен электронного голоса». Для охотников за привидениями, которым нужна помощь в общении с духами. В основном для любителей. – Я снова переключила внимание на Нолу. – Она сказала тебе, как ее зовут? Нола покачала головой: – Нет. Только то, что ей не нравится плохой человек. – Нола тяжело вздохнула и наконец повернулась к нам лицом. – Как вы думаете, зачем она привела меня сюда? Я открыла стеклянную дверцу, закрывающую циферблат, словно могла найти там ответ. Он выглядел точно так же, как и в первый день, когда я увидела его во время визита к Невину Вандерхорсту. – Не знаю. Мы нашли все алмазы. Поверь мне, мы осмотрели каждую часть этих часов, чтобы удостовериться, что ничего не пропустили. Теперь это просто часы. – Хм. – Нола нахмурилась. – Помнишь, в тот первый раз, когда я увидела ту девушку, я сказала, что подумала, будто она пытается меня предупредить? Я просто смотрела на часы, пытаясь это понять. Она исчезла, как только папа вошел в комнату. – Извини, – сказал Джек. – Вдруг она даст нам еще один шанс. А сейчас почему бы тебе не отвести собак наверх и не попытаться еще немного поспать? Завтра учебный день. Вернее, уже сегодня. Нола ответила широким зевком. – Конечно. Но если вдруг увидишь ее, пожалуйста, скажи ей, чтобы она перестала класть Замороженную Шарлотту в мою комнату. Это жутко. Сказав это, она взяла двух собачек и вышла из комнаты. Мы с Джеком слушали, как она поднимается по скрипучей лестнице. – Интересно, что это было, – сказала я, повернувшись к Джеку. Он как-то странно посмотрел на меня. – Что-то не так? – спросила я. – Нет. Просто я… – Он потер ладонями небритые щеки, что тотчас вызвало волну воспоминаний. – Просто что? – Я забыл, как ты выглядишь рано утром, когда только проснешься. Со всклокоченными волосами. И твое лицо… Он поднял руку и погладил меня по лицу. Я даже не пошелохнулась. – Я скучал по этому, – сказал он. – Я тоже. Он опустил руку. Мы молча смотрели друг на друга в свете наступающего дня, слушая мерное тиканье часов и ожидая, кто из нас сделает первый шаг. – Я так скучала по тебе, Джек. – Прежде чем я смогла остановить себя, я подалась вперед, чтобы поцеловать его в губы, но в последний момент повернула голову и коснулась губами его щеки. Я играла с огнем… огнем, который всегда тлел между нами, ожидая момента, когда он разгорится снова. Огонь, который в данный момент я должна была держать под контролем. Я отстранилась и, выбежав из комнаты, бросилась вверх по ступенькам так быстро, как только могла, лишь бы не передумать. – Это был почти пятый поцелуй? – тихо окликнул он меня. Я остановилась на полпути. – Если не в губы, то не считается. Я пробежала остаток пути вверх по лестнице, влетела в свою спальню, закрыла за собой дверь и прислонилась к ней, чтобы отдышаться. Услышав, как напольные часы внизу пробили полчаса, я бросила взгляд на кровать. Мое дыхание замерло на середине вдоха. Я увидела на моей подушке аккуратный ряд пуговиц, а рядом Замороженную Шарлотту, спящую в своем крошечном железном гробике. Глава 16 Я стояла на кухне перед кофемашиной. Мои мутные глаза впились в нее, заставляя ее работать быстрее. Пальцы нетерпеливо барабанили по столешнице. Я так и не уснула прошлой ночью, подошвы моих ног постоянно натыкались на пуговицы в изножье кровати. Несколько раз я подходила к двери, намереваясь пойти к Джеку, чтобы поговорить с ним о том, что могут означать пуговицы и кем может быть этот «дурной человек». Я первым делом подумала о Марке или Харви, но мы уже и без того знаем, что они собой представляют. Я опасалась, что мы что-то упустили. Я сказала себе, что просто хочу поговорить с Джеком, обсудить, почему та девушка пыталась предупредить Нолу и о чем именно. Но я так и не решилась повернуть дверную ручку, зная, что у меня есть скрытые мотивы прийти в комнату Джека посреди ночи. «Я забыл, как ты выглядишь, когда только проснешься… Я скучал по этому». Взгляд его глаз, когда он произнес эти слова, был главной причиной, почему я не смогла уснуть. Измученная, но все еще не способная уснуть, я приняла душ и оделась, затем написала Джеку длинное электронное письмо. В нем я объяснила все, что обсудила с Ивонной, и, не желая будить его, запланировала отправку с задержкой, чтобы он получил его лишь после того, как я встречусь со Сьюзи Дорф. Джек обычно ложился за полночь, засиживаясь за рабочим столом допоздна, и, как и Джей-Джей, ворчал, если его будили слишком рано. Глянув с прищуром на крошечные цифры часов на кофеварке, я сдалась и посмотрела на свой телефон. У меня было ровно тридцать минут, чтобы уйти из дома до прибытия съемочной группы и актеров. Первые пару дней после начала съемок я ждала, не спеша на работу, чтобы увидеть их в действии. Несмотря ни на что я отчасти была в восторге от того, что в моей гостиной есть частичка Голливуда. Я не узнала смехотворно молодых актеров, игравших нас с Джеком. А вот Нола узнала их и изо всех сил старалась не выдать своего восхищения, что отняло часть волнения. Ко второму дню мне надоело видеть напыщенное самомнение Марка и его наглую ухмылку всякий раз, когда он замечал, что мы с Джеком смотрим в его сторону, и я решила, что с меня достаточно. Хотя Джек сказал, что может остаться дома, чтобы работать и присматривать за Марком, я старалась уходить, пока там работала съемочная группа. Предстояло снять несколько ночных сцен, уже обговоренных юристами и стоявших в наших календарях, а я все еще не решила, остаться ли мне в своей комнате, пока идут съемки, или же сбежать с детьми в дом моих родителей. Услышав стук в заднюю дверь, я дернулась и задела рукой свою керамическую кружку. Та соскользнула к краю кухонного стола. Я закрыла глаза, ожидая услышать стук и звон разлетающихся осколков, не желая быть свидетельницей гибели моей любимой кружки. Это был подарок от Джека на мой первый День матери, и на боковых сторонах были нанесены крошечные отпечатки ладошек Джей-Джея и Сары – голубые и розовые соответственно. Стука не последовало, и я снова открыла глаза. Кружка опасно застыла на самом краю стола, словно олимпийский прыгун в воду. Я вовремя схватила ее. – Входите, – сказала я, наполняя кружку кофе и сливками, а в следующий момент в кухню вошла моя мать. – Доброе утро, Мелли, – сказала она, обняв меня и расцеловав в обе щеки. Затем отстранилась и придирчиво посмотрела меня. – У тебя усталый вид. – Она многозначительно подняла бровь. – Нет, мама. Не поэтому. Она сняла с шеи шелковый шарф от Hermès и расстегнула пальто. – Нельзя винить мать за то, что она желает дочери счастья. И вы с Джеком делаете друг друга счастливыми. Большую часть времени. – Что ж, кто-то должен сказать об этом Джеку. – Я нахмурилась. – Что ты здесь делаешь? – Сегодня утром у Джейн прием у дантиста, так что я присмотрю за детьми. Джек сказал, что сделает это сам, но я знаю, что он глубоко погружен в фазу исследований для своей новой книги, и мы с Джейн не хотели отвлекать его. Да и вообще, я рада любой возможности увидеть своих маленьких жевунов. – Джек занят исследованиями? – Так сказала мне Амелия, – объяснила она. – Я предполагала, что ты в курсе. Я покачала головой: – Он сказал, что еще не готов обсуждать со мной проект новой книги. – Извини. Должно быть, это задело твои чувства. – Она с прищуром посмотрела на меня. – Тогда почему ты не притворяешься обиженной? – Разве нет? Слово «жевуны» напомнило мне, что я еще не завтракала. Пытаясь отвлечься, я поставила кружку на стол, открыла дверь кладовой и вытащила коробку с хлопьями быстрого приготовления – продукт, который гарантированно останется на полке неоткрытым навечно. Ни один уважающий себя южанин никогда не станет осквернять крупу, доставая ее из коробки. Засунув руку в коробку, я вытащила пропитанный масляными пятнами пакет кондитерской «Глазурованные пончики» и, закрыв глаза, блаженно вдохнула щекочущий ноздри аромат его сладкого содержимого. Вернув пустую коробку в кладовку, я закрыла дверь. – Нет. Что ты задумала, Мелли? Я занялась тем, что достала из шкафа две тарелки. Манеры требовали, чтобы я предложила одну матери, хотя знала, что она откажется. Но вместо этого она повесила свое пальто на спинку кухонного стула, села и чинно сложила руки на столе. – Спасибо, Мелли. Я подавила легкий укол досады из-за того, что поделилась своими пончиками, положив их все – кроме шоколадно-карамельного чизкейка, лежавшего в том же пакете, – на сервировочную тарелку, которую поставила на середину стола. – Хочешь, я заварю тебе чаю? – спросила я. Словно заметив, как мои ноги подрагивают в предвкушении, она покачала головой: – Просто воды, дорогая. Можно из-под крана. Я сумела сесть и первая предложила ей кулинарные щипцы. Я пожалела лишь о потере простого глазированного пончика, который она положила на свою тарелку. Поместив себе на тарелку пончик с орехами чоконана, я вилкой отломила кусок и сунула себе в рот. Я медленно жевала, глядя на часы и прикидывая, сколько времени у меня есть, прежде чем Нола спустится вниз и застукает меня на месте преступления. – Разве они не самые лучшие? – спросила я, сделав глоток кофе со сливками. – Ты не ответила на мой вопрос, Мелли. Не забывай, хотя мы пропустили много лет вместе, я все еще твоя мать. Следующий кусок застрял у меня в горле. Я была мачехой и матерью совсем недолго, и все же я всегда чувствовала натяжение незримой нити, которая связывала меня с тремя моими детьми – связь, которая шла от моего сердца к их сердцам. Всегда радостная, порой болезненная, но неизменно более чуткая и точно настроенная, нежели любое другое шестое чувство. – Я уверена, что не знаю… – Мелли, – сказала она тем же тоном, каким я говорила с Джей-Джеем, когда он пытался покататься верхом на Генерале Ли.