На следующее утро я, вздрогнув, проснулась, слова на ветровом стекле плясали у меня перед глазами. Девушка в опасности. Остерегайтесь высокого мужчины. Ролодекс в моем мозгу пролистывал всех мужчин в нашей жизни и их приблизительный рост. Никто, кроме маленького ребенка, не мог бы назвать Харви высоким, поэтому я быстро его исключила из списка. Но было так много других претендентов, что мне требовалось составить таблицу. И на вершине списка будет Марк Лонго. Я села в кровати, плохо понимая, где я, пока не вспомнила, что сегодня суббота и будильники меня не разбудили. Я прищурилась и посмотрела на часы у кровати – девять двадцать две, – а затем на пустые кроватки на мониторе радионяни. Даже Генерал Ли отсутствовал, вероятно, накормленный и нагулявшийся, пока я спала как убитая. Или как очень усталый человек, поправила я себя. Мертвые не всегда спят. Я быстро приняла душ и оделась, после чего отправилась на поиски Джека и детей, уверенная, что они будут вместе, поскольку сегодня у Джейн выходной. Съемочная группа все еще снимала сцену с фонтаном, поэтому я впервые за неделю спустилась вниз не на цыпочках, в кои веки не боясь прервать сцену или столкнуться с Марком или Харви. Я достигла нижней ступеньки, когда мое внимание привлек характерный стук закрывающейся дверцы напольных часов. Я замерла. Мне жутко хотелось его проигнорировать, особенно если это был призрак девушки с расплавленным лицом. Но за стуком вскоре последовали очень твердые и вполне реальные шаги по деревянному полу. Глубоко вздохнув, я медленно направилась в гостиную. Сначала я почти никого не увидела, лишь легкое колыхание шторы предупредило меня, что я не одна. Я шагнула к окну и отдернула штору. За ней стоял Марк Лонго, лицом к плексигласовой панели, которую я установила, чтобы защитить детский ростомер Невина Вандерхорста, сделанный его матерью Луизой. – Что ты делаешь? – спросила я, уверенная в том, что уже знаю ответ. – Разве тебе не полагается быть на съемочной площадке? Марк с деланым удивлением посмотрел на меня. Он вышел из-за шторы и в очередной раз не стал изображать ни примирения, ни раскаяния. – У нас перерыв – таковы требования профсоюза. Меня заинтересовал ростомер, и я решил воспользоваться возможностью и взглянуть на него. Я слышал о нем, но не думал, что он настолько важен, чтобы включать его в мою книгу. Он лгал, но я ему подыграла. – Знаю, – сказала я, не пытаясь скрывать свое презрение. – Самая важная часть истории Луизы и Невина Вандерхорстов – это любовь между матерью и сыном… То, что ты полностью проигнорировал в своей версии, а затем превратил в гадкую историю супружеской измены и отказа от ребенка. Так что не удивляйся, что Луиза зла на тебя. Его губы побелели. Было видно, что он с трудом сдерживает гнев. Но его нежелание выплескивать свои истинные эмоции подсказывало мне, что он еще не закончил просить об одолжении. – Но ты ведь можешь поговорить с ней, верно? – Я уже сказала тебе… – Я не об этом. – Он наклонился вперед, его голос звучал еле слышно, глаза бегали, как будто проверяя, что никто больше не слышит. – Я про потерянный бриллиант. – Ты не хуже меня знаешь, что новостная статья, с которой все началось, основана исключительно на предположениях. Он прищурился: – Но есть фотодоказательство. Я не удержалась и закатила глаза: – Да, у султана Брунея на шее большой бриллиант на той же ленте, на которой король Людовик XIV носил бриллиант, известный в ту пору как Французский Голубой. Но помимо отсутствия доказательств того, что бриллиант султана является недостающей половиной, я могу заверить вас, что ни в этих часах, ни где-либо еще в доме больше нет бриллиантов. Поверь мне. Мы все уже посмотрели. – Понятно. И это не первый раз, когда вы с Джеком в упор ничего не замечаете, не так ли? Я с удовольствием влепила бы ему пощечину, лишь бы не видеть его самодовольную физиономию, однако чудом сдержалась. Не хотелось стать причиной нарушения контракта. Если этого не миновать, то пусть виновником будет Марк. – Я услышала достаточно. И, пожалуйста, прекрати шнырять по нашему дому. Не только потому, что ты ничего не найдешь, но и потому, что мне не нужны твои грязные отпечатки пальцев повсюду. Одному Богу известно, где побывали твои пальцы. Я повернулась, чтобы уйти, но Марк со странным блеском в глазах схватил меня за локоть. – Все, что я читал в Интернете, – произнес он, понизив голос, – говорит мне, что алмаз султана был спрятан вместе с остальными бриллиантами Конфедерации или где-то рядом. А их мы нашли прямо здесь, в ваших часах. Его большой палец принялся ласкать мою руку, заставляя мой желудок от отвращения скручиваться узлом. – Мы ничего не нашли… нашли мы с Джеком, несмотря на все твои усилия. Я попыталась вырвать свою руку, но он ее не отпускал, а его большой палец омерзительно водил кругами по моему рукаву. – Между нами ведь что-то было, помнишь? Марк многозначительно приподнял брови, и я испугалась, что меня стошнит прямо тут же, на дорогущий обюссонский ковер. Я вырвала руку из его хватки. Не подозревая о том, что меня уже мутит, этот наглец продолжил: – Поскольку вы с Джеком на мели, предлагаю, давайте объединим наши мозги и найдем этот клад. И нам больше никогда не придется беспокоиться о деньгах. Я молча посмотрела на него, ожидая, что он скажет, что шутит. И, не дождавшись, сказала: – Это означало бы, что будет только один мозг, и я не имею в виду твой. Нет никаких «мы». Никогда не было и не будет. Ты забываешь, что у тебя жена на сносях. Кроме того, слухи в Сети – это всего лишь слухи. На всякий случай, если тебе никто этого не говорил: не верь всему, что читаешь в Интернете. – Я сглотнула подступившую к горлу желчь. – А теперь почему бы тебе не вернуться к своим киношникам, чтобы вы могли поскорее закончить съемку и оставить нас в покое? Я хотела было уйти, но остановилась. – Кстати, какой у тебя рост? Он, прищурившись, посмотрел на меня: – Зачем тебе это знать? Я раздраженно вздохнула: – Потому что я заказала гроб. Я вышла из комнаты, не в силах оставаться в его присутствии ни секундой больше, не испортив старинный ковер. * * * Я нашла Джека и Нолу в заднем саду, подальше от актеров и съемочной группы у фонтана. Близнецы сидели в мини-качелях, которые мой отец смастерил для них. На них были разношерстные наряды, которые Джек, по-видимому, вытащил наугад, вместо того чтобы прочесть этикетки на ящиках. Я глубоко вздохнула и сосчитала до десяти, как учила меня Джейн, сосредоточившись на том, как мило выглядят наши близнецы, несмотря на их разноцветные наряды. Меня так и подмывало сказать, что не иначе как их одевала Софи, да еще с завязанными глазами, но я не стала этого делать, чтобы не нарушить сцену семейной гармонии передо мной. Нола сидела рядом с Джеком на выдвинутой перед качелями скамейке, положив голову ему на плечо, и время от времени легонько толкала качели своей младшей сестры. – Доброе утро, – сказала я, протягивая Джеку кружку кофе, который он по неведомым причинам пил черным. Наверно, я вздрогнула, когда поставила ее рядом со своей, пока добавляла в нее сахар и сливки. Я поцеловала всех троих детей в лоб, – хотя за щечки ущипнула только близнецов, поскольку Нола не позволяла мне себя щипать, – после чего села к ним на скамейку. Нола оказалась посередине. – Спасибо, – сказал Джек, держа кружку. Он улыбнулся мне, его глаза сияли. Я даже заставила себя отвернуться, чтобы не сделать перед Нолой и близнецами ничего глупого или неподобающего. – Наконец-то я заставил себя дочитать книгу Марка, – сказал Джек. – Прими мое сочувствие. Я бы с великой радостью избавила тебя от травмы, но, вероятно, тебе следовало увидеть это своими глазами. Джек сделал глоток кофе. – Это все равно что смотреть на э-э-э… спину Рича Кобилта… просто есть вещи, которые вы не в состоянии развидеть. Нола села прямо. – По крайней мере, сцены секса снимаются на съемочной площадке в Лос-Анджелесе. Они довольно откровенны. Особенно сцены между «Джоном и Марго Треллис». Это явно вы двое. Я имею в виду… фу! Мы с Джеком уставились на нее. Она пожала плечами: – Я нашла книгу валяющейся, поэтому прочитала ее. Полный отстой. Мы пару секунд помолчали, а потом Джек спросил: – А как насчет Речных Псов? Нола закатила глаза. Я окинула взглядом сад и заметила Бо, работающего над задней оградой. Он не добился особого прогресса по причине сложности работ и требования не использовать современные инструменты (продиктовано Софи). Впервые с тех пор, как я унаследовала дом, я была благодарна за трудоемкие и затратные по времени методы, которые требовались для подлинного его сохранения. Даже если причиной моей благодарности целиком и полностью была задержка выставления счета. Словно почувствовав мой взгляд, Бо повернулся и кивнул в знак приветствия. Затем наклонился, чтобы что-то взять, и направился туда, где мы все сидели. – О нет, – простонала Нола, съеживаясь на скамье, словно пыталась спрятаться. Когда он подошел ближе, я узнала в его руке красную подушку в форме сердца. – Это ваша? Кто-то положил ее на пассажирское сиденье моего пикапа, пока тот был припаркован на подъездной дорожке. Не могу понять, кто и почему, но я надеялся, что вы знаете, кому она принадлежит. – Он прислонил подушку к ножке скамьи рядом со мной. – Это моя, спасибо. Должно быть, я уронила ее снаружи и кто-то из съемочной группы просто бросил ее в ближайшую машину. Это была вопиющая ложь, но Бо, казалось, так же страстно желал принять объяснение, как и я. В утреннем воздухе внезапно тяжело повис сильный запах «Ванильного мускуса». Бо повернулся и, слегка запрокинув голову, принюхался. – Кто-нибудь чувствует этот запах? – спросила я, пристально глядя на Бо.