Глава 34. Эшли – Привет, мам, это я. – Я не пыталась избавиться от дрожи в голосе. В худший день своей жизни я ехала по Сансет-бульвару. Разговаривая с мамой по телефону, я всегда старалась нарисовать ей розовую картинку моей жизни в Лос-Анджелесе, но сегодня просто не могла. – Что-то не так, милая? – Ох, мам, – взвыла я. – Все не так! Конечно, чистейший нарциссизм считать, что главная пострадавшая от смерти Луизы – это я, но я ничего не могла с собой поделать. Ее внезапная кончина – если не знак, что моя карьера окончена, то как минимум метафора того, что я зашла в тупик. Я училась в колледже четыре года не для того, чтобы каждый день надевать дурацкую рубашку-поло, как подающий теннисные мячики мальчик, и рассказывать о чудесах Голливуда, которому я не нужна. – Солнышко, что происходит? – Да ничего не происходит, в этом-то и проблема! – воскликнула я. – Ты за рулем? – Да. Только что закончила работу. – Наверное, тебе лучше остановиться. Да, пожалуй, это хорошая мысль. – Хорошо. Я припарковалась на обочине и высморкалась в салфетку, которую нашла в бардачке. – У тебя все хорошо, милая? – Нет! Сегодня худший день в моей жизни. – Это из-за Джордана? Ее вопрос застал меня врасплох. – Откуда ты знаешь про Джордана? – Он мне звонил. Просил моего благословения. Вдруг мне стало еще хуже. Мама его обожала и наверняка уже предвкушала, как я выйду замуж за благоразумного врача. А я обманула их ожидания. – Я не выйду за него, – отрезала я, пытаясь не встать в оборону. – Я чувствую к нему совсем другое. Я не стала добавлять, что как раз познакомилась с человеком, к которому чувствую «то самое», ведь этот человек только что меня отверг, и я с трудом держала себя в руках. – Ну, торопиться не надо. Джордан заслуживает человека, который душу за него отдаст. Если ты не готова, то правильно сделала, что отпустила его. – Начнем с того, что я не могу отпустить человека, который и не был моим! Ладно, я все-таки встала в оборону. Конечно, он был бы моим, если б я согласилась. – Эшли, солнышко, – произнесла мама тоном, которым выговаривала мне за какую-нибудь глупость, вроде тех случаев, когда я поцарапала машину или забыла сообщить банку об украденной кредитке. – Может, пришло время поговорить о твоем возвращении домой? Ну вот. Мой главный фан и единственный в мире человек, который всегда в меня верил, говорит, что пора поднять белый флаг. Мое сердце разорвалось на части, как будто его рассекли мечом. Я отключила звук на телефоне, чтобы она не услышала моих рыданий. Конечно, мама была права. В моем распоряжении имелось семь лет, чтобы чего-то достичь – целых семь! – а я добилась только нескольких ролей в массовке и морщинки между бровей. – Эшли? Ты слушаешь? Я заставила себя прекратить рыдать и снова включила звук. – Да, – пискнула я. – Понимаю, ты расстроена. Поговорим об этом в другой раз. Просто знай – у тебя есть дом в Висконсине. Мы с твоими братьями с радостью тебя примем. Мы тебя любим. И она повесила трубку. Через секунду телефон снова зазвонил. На мгновение я решила, это опять мама – хочет сказать, что моя комната готова, или дать список компаний, организующих переезд, но звонили с неизвестного номера. Хуже новостей все равно уже не получу, так что я ответила. – Алло? – Это Эшли Брукс? – спросила женщина. – Да. – Переключаю вас на Саймона Реддинга. Кого-кого? Несколько секунд я слушала музыку, вроде бы вальс «Дунайские волны», а потом раздался мужской голос: – Эшли Брукс? – Да. – Меня зовут Саймон Реддинг, я адвокат Луизы Лейк Джордж. – Его голос напоминал отполированный мрамор, с акцентом британских аристократов, как в сериале «Корона». – Полагаю, вы знаете, что миссис Джордж скончалась? – Да, я слышала. – Соболезную, – сказал он без капли сочувствия. – Я звоню, потому что она упомянула вас в завещании. Что-что? – Простите, но это какая-то ошибка, мы только недавно познакомились. С чего вдруг Луиза будет упоминать меня в завещании? Он проигнорировал мои слова. – Семья попросила огласить завещание завтра. Вы сможете прийти в одиннадцать часов? – Нет, не смогу. У меня опять дневная смена. Я бы с удовольствием ее пропустила, но моя жизнь лежала в руинах, и я не могла добавить увольнение к списку катастроф. – А какое время вам удобно? – Даже не знаю. Я весь день работаю. Его ответ был грубым, но интригующим: – С завтрашнего дня вам не придется работать. И вот, продолжая разрушать свою жизнь, я решила наплевать на работу и прийти. Может, подсознательно я хотела вернуться в Висконсин и пыталась ускорить переезд. Ведь без работы мечты, да и вообще хоть какой-то работы, у меня не осталось бы другого выхода. На следующее утро под проливным дождем я поехала в Беверли-Хиллз, пытаясь представить, каким образом мое имя оказалось в завещании Луизы. Несмотря на загадочное замечание адвоката, я ни секунды не думала, что она оставила мне что-то существенное. Предположила, что она завещала мне что-то на память – возможно, свою фотографию с Барброй Стрейзанд, поскольку я бессовестно ее возжелала. Что касается того, почему я оказалась в ее завещании через два дня после знакомства, мне показалось, что она из тех людей, которые, приняв решение, не откладывают его в долгий ящик. Таким был мой отец. Если мама говорила: «Надо бы (почистить канаву, заплатить по ипотеке, подстричь бороду)», он делал это немедленно. Он был не из тех, кто составляет списки дел, а из тех, кто сразу же берет в руки телефон и занимается проблемой. Я решила, Луиза такая же, и представила, как она звонит или пишет адвокату прямо после нашей встречи, чтобы сделать все по-быстрому, пока не забыла. Это был единственный разумный сценарий, уж точно разумнее, чем то, что произошло на самом деле. Чтобы выглядеть респектабельнее, я надела твидовый костюм (ну ладно, свой единственный костюм), а волосы собрала в пучок на макушке. Я знала, там будет и Нейтан, поэтому накрасила губы и капнула на себя духами, просто на всякий случай. Борясь с нервозностью перед новой встречей с ним, я не могла не задаться вопросом: если б я не встретила Нейтана, сказала бы я «да» Джордану? Неужели мой ангел-хранитель поставил Нейтана на моем пути, чтобы я отпустила Джордана? Или его наколдовал дьявол, чтобы я вечно была несчастна? Одно я знала наверняка: мама права. Джордан заслуживал человека, который будет любить его по-настоящему, а это не я. Джордан был отличным парнем, но в глубине души я знала: меня привлекает в нем стабильность и предсказуемость, за ним я чувствовала бы себя как за каменной стеной. Но, как уже говорила, я не из тех, кто прячется за стены. Мне требовались острые ощущения как в жизни, так и в любви, а для этого надо идти на риск, даже если остаешься единственной в кругу друзей, кто в тридцать лет сидит без гроша в кармане и в одиночестве. Поездка до Беверли-Хиллз заняла около сорока минут. Мне не хотелось оставлять машину на подземной парковке, потому что в шикарном здании, где находился офис адвоката, она безумно дорогая. Поэтому я обогнула квартал в надежде припарковаться где-то поблизости. Намотав два круга, поняла, что удача мне не улыбнется. К тому же лило как из ведра, а плаща у меня не было (ни у кого в Лос-Анджелесе нет плащей), поэтому я смирилась и заехала на подземную парковку, хотя и понимала, что она обойдется в мой заработок за два часа, а на этой неделе у меня и так одна пропущенная смена. Во время езды юбка перекрутилась, и я поправила ее в вестибюле, затем поднялась на лифте на четвертый этаж, который делили между собой «Спрингер, Коэн, Кил, Дейл и Реддинг» и еще одна адвокатская контора с еще более длинным названием. – Вы пришли на оглашение завещания Луизы Лейк Джордж? – уточнила секретарша. Я кивнула, и она указала мне на переговорную. Я ожидала увидеть кучу любящих друзей и родственников, но с удивлением обнаружила там лишь шестерых человек – Нейтана, адвоката Луизы и еще четверых, видимо, членов семьи. – Вот, садитесь на мое место, – сказал адвокат, освобождая стул рядом с Нейтаном. Я узнала его вкрадчивый голос. На нем были претенциозные очки в стиле Грегори Пека, последний писк моды, а костюм от Армани, скроенный точно по фигуре, дополнял образ «я лучше вас». В темном костюме Нейтан выглядел невообразимо привлекательно, отчего, конечно же, мне захотелось расплакаться. К счастью, мы присутствовали на оглашении завещания, и не у одной меня глаза были на мокром месте. Когда я подошла ближе, он встал и придвинул мне стул, и на мгновение мы оказались нос к носу. – Привет, Нейтан, – произнесла я со строгим кивком, учитывая обстоятельства. – Что ты здесь делаешь?