Кузен кивнул и вытащил телефон. – Оно может огорчить вас, – предупредил он. – Вы точно хотите его услышать? – Думаю, сильнее нас уже ничто не огорчит, – заверил Чарли. – Включай. Нейтан положил телефон на столик и нажал воспроизведение. «Здравствуйте, меня зовут Сильвия Эрнандес». Я сразу вспомнила, как в первый раз разговаривала с Сильвией. По уверенности в ее голосе по телефону («Здравствуйте, это Сильвия!») я поняла, что она справится с маминой воинственностью. А когда выяснилось, что у нее пятеро детей, это подкрепило мое решение – ей наверняка нужны были деньги и капризничать она не станет. А для медсестры моей матери это важное качество. «Мне жаль сообщать вам об этом, но у меня печальная новость. Очень печальная». Она еще что-то говорила на испанском… что-то о звонке в похоронное бюро, но я ее не слушала. Потому что все заглушила сирена паники. – Винни? Что с тобой? – забеспокоился Нейтан. Я открыла рот, но не смогла выдавить ни слова. – В чем дело, Винни? – эхом отозвался Чарли. Я посмотрела на брата и произнесла нечто настолько странное, что это не могло быть ничем, кроме правды: – Ты не поверишь, – сказала я, с трудом веря собственным словам, – но это не Сильвия. И брат, и Нейтан посмотрели на меня как на полоумную. – О чем это ты? – спросил Чарли. – Она же сказала, что ее зовут Сильвия Эрнандес… – Да знаю я, что она сказала! – огрызнулась я. – Но говорю же, это не она! Сильвия старше, ее голос грубее, а акцент сильнее. – Если это не Сильвия… – начал Нейтан. И Чарли закончил мысль за него: – Тогда кто отправил это сообщение? Глава 39. Нейтан – Проиграй запись еще раз, – попросила Винни, закрыла глаза и махнула мне, чтобы я включил запись. «Мне жаль сообщать вам об этом, – раздался голос, – но у меня печальная новость. Очень печальная». И третий раз оказался магическим. Потому что, слушая ровные модуляции голоса с одинаковыми интервалами между словами, теплыми медовыми нотками и мелодичным окончанием предложений, я понял, кто их произносит. И это не вызвало ни потрясения, ни ярости, ни даже страха. Я ощутил только разочарование, болезненное, жгучее и раздирающее душу разочарование. Я сделал успешную карьеру. Хорошо зарабатывал, жил в прекрасной квартире, в хорошем районе. Может, я и не Райан Гослинг, но у меня густые волосы, крепкий подбородок и приличная фигура, над которой я упорно работал, чтобы не набрать жирок где не надо. Над внутренним миром я тоже работал – ежедневно медитировал и дважды в неделю занимался йогой. Но почему я, стараясь стать лучше, все равно привлекаю только совершенно безумных женщин? Как у первенца бизнесмена, довольно поздно добившегося успеха, у меня почти не было детства. В то время как мой брат (на десять лет младше) мог выбрать, куда ему отправиться на день рождения – в поход с ночевкой, в Диснейленд или на Гавайи, – я в его возрасте довольствовался самым дешевым билетом на игру «Доджерс». Я не таил обиду на родителей за то, что появился на свет, прежде чем они разбогатели, просто так уж обстояли дела. Но даже если я не злился, что мне не довелось играть в бейсбольной команде или кататься на лыжах в Аспене, возможно, подсознательно я чувствовал себя униженным по сравнению с Чарли, Винни, моими братом и сестрой, не получив того же, что они. Скудное детство приучило меня к мысли, что я не заслуживаю ничего хорошего. Подобное притягивает подобное. Неудачники притягивают неудачников. Но если я не был неудачником, то почему притягиваю таких женщин? – Что с тобой, Нейтан? Мне не хотелось им говорить… Не хотелось говорить, кто я на самом деле. Сначала я должен убедиться. – Простите. Просто пытаюсь понять, каким образом кто-то… почему кто-то… Кто вообще стал бы такое делать? – промямлил я. Я мысленно перенесся в то кошмарное утро, когда пришло сообщение. Я никогда не встречался с Сильвией Эрнандес. Не знал, молодая она или пожилая, веселая или угрюмая, не заикается ли, а может, шепелявит, или ее голос имеет еще какие-то особенности. Я заметил акцент, но понятия не имел, должен ли он быть мексиканским, центрально-американским, пуэрториканским, или она только что сошла с корабля из Испании. Я ничего этого не знал. Именно поэтому меня и выбрали. – Ты сказал, что никогда с ней не разговаривал, – подтвердил мои подозрения Чарли. – Именно так, – ответил я, припоминая, как выглянул из окна, услышав от лже-Сильвии шокирующие новости. По оживленной улице под моей квартирой на третьем этаже сновали машины, люди торопились на работу, а дети в школу. Меня охватила злость. Ведь только что умерла моя тетя! Неужели вы хоть на треклятую минуту не можете остановиться! – Она оставила сообщение, и я тоже ей в ответ, – объяснил я. – Но больше она тебе не звонила? – уточнил Чарли. – Нет, мы переписывались. – Можно посмотреть сообщения? Я открыл мессенджер. – Ее первое сообщение после моего было таким: «Простите, здесь нет связи», – прочитал я. У меня не возникло в этом сомнений, ни тогда, ни сейчас, потому что мобильная связь у дома Луизы и впрямь была плохая. Если б не вай-фай, вполне возможно, позвонить не получилось бы. – И что дальше? – спросила Винни. – Потом я написал, что буду через час. Был как раз час пик, – добавил я, чтобы они не решили, будто я медлил. – А потом? Я посмотрел на экран телефона. – А потом она написала: «Я позвонила в похоронное бюро, агент уже выехал. Попросить его вас дождаться?» Я решил, что Сильвия знает, в какое похоронное бюро звонить, это логично, ведь она тетина медсестра и виделась с ней куда чаще, чем Винни, Чарли и я, вместе взятые. К тому же я был благодарен Сильвии за готовность обо всем позаботиться. Я никогда не видел покойника и не хотел видеть. – И ты сказал, чтобы тебя не ждали? – Она ответила через пару секунд: «Они уже здесь. Пусть ее заберут?» – И ты согласился. – У них не было необходимости меня дожидаться, я все равно ничем не мог помочь. Я постарался, чтобы это не прозвучало так, будто я защищаюсь, но почувствовал, как пылают щеки. – Конечно, – подбодрила меня Винни. – А потом она написала: «Она скончалась в библиотеке, в своем любимом кресле». Я вспомнил, как меня пробрал холодок, в точности как сейчас, когда я представил Луизу, в последний раз уютно устроившуюся в кресле с книгой и чашкой чая. Помню, как подумал, что это достойная смерть, и Луиза должна быть довольна. – А последнее сообщение было такое: «Соболезную вам, мистер Нейтан, я тоже ее любила», – прочитал я. – И больше ничего? – спросила Винни. Я покачал головой: – Только это. – Почему бы нам не написать на этот номер? – предложила Винни. Я не был уверен, что это удачная идея, но просто сказал «Ладно» и протянул ей телефон. – И что написать? – Например: «Кто вы и что произошло с нашей матерью?» – сказал Чарли. – Так мы ее спугнем, – возразила Винни. – А нужно заманить. Пока палец Винни завис над экраном телефона, я вспомнил тот ужин с Луизой, когда она объявила, что хочет изменить завещание («Мне нужно» изменить завещание? Или «я собираюсь» его изменить?), а после, помыв посуду, я обнаружил тетю спящей на диване. Да, она устала, хотя и не выглядела смертельно больной. Но такое иногда случается. Одна моя однокурсница умерла от аневризмы во время занятий йогой. Встала в «позу собаки», и вдруг в ее мозгу лопнул сосуд, и ничего уже нельзя было сделать. Ей было всего двадцать лет. А один мой приятель по гольф-клубу, молодой отец, умер в бассейне во время привычного утреннего заплыва. У него просто остановилось сердце. Сбой ритма, так сказали врачи. Так что неожиданная смерть Луизы выглядела вполне правдоподобной. Ведь я знал, что даже люди в расцвете сил могут ни с того ни с сего умереть. – А если так? «Это снова Нейтан. Мы хотели заплатить вам за хлопоты. Вы не могли бы перезвонить?» – предложила Винни. – Отлично, – согласился Чарли. – Может, она позвонит, чтобы получить деньги. Винни нажала «отправить» и отдала мне телефон. – Дай знать, если ответит.