Глава 44. Эшли – Можете произнести печальнее? – попросила Луиза со своего насеста на диване с высокой спинкой. Я провела в ее доме все утро, записывая пробы для загадочного детективного сериала, по глупости поверив (ага, в очередной раз!), что у меня есть шанс получить роль. – Да, конечно, – отозвалась я. Притвориться печальной мне нетрудно. Достаточно вспомнить, как долго у меня не было мужчины (целую вечность), о своих финансах (поют романсы), о своей неспособности чего-либо добиться за семь лет стараний (какая же я жалкая). Если и это не приведет к нужному результату, можно вызвать еще слишком свежие воспоминания о том, как я выставила себя на посмешище, предложив Джордану жениться на мне. Что за идиотка предлагает брак мужчине, в которого она даже не влюблена? В смысле, до какой степени отчаяния можно дойти? Конечно, он (буквально!) отвернулся от меня. Я была исключительной неудачницей на всех фронтах. Мне было о чем поплакать. С другой стороны, Луиза дала мне возможность воспользоваться ситуацией. – Так, скажите, когда будете готовы. Я закрыла глаза и погрузилась в печальные мысли. Я неудачница. Разочарование. Понапрасну растратила лучшие годы жизни. Я посмотрела на сценарий. Мы уже прочитали его дважды, и, наверное, я уже могла обойтись без него, но на прослушиваниях не обращают внимания, если заглядываешь в сценарий, подразумевая, что ты сумеешь выучить роль наизусть. Нужно лишь произнести текст с чувством, заставить поверить, будто испытываешь настоящую боль, и это вполне достижимо, если ты и впрямь ее испытываешь, как я сейчас. Я глубоко вздохнула и посмотрела в камеру. – Я готова. Луиза включила запись и сказала: – Мотор! – Здравствуйте, меня зовут Сильвия Эрнандес, – прочитала я. Луиза не просила говорить с акцентом, но в диалоге проскакивали испанские слова, и я решила этим воспользоваться. Луиза поощряла меня продемонстрировать все акценты, которые мне подвластны. Я уже рассталась со своим парнем в образе надменной британки и попрощалась с возлюбленным в образе сердцеедки из Австралии. По словам Луизы, умение говорить с акцентом, так же как умение петь и танцевать, свидетельствует о серьезной подготовке актера и позволит мне выделиться на фоне других девушек, рассчитывающих только на симпатичную мордашку и сексуальную фигуру. Поэтому я поверила ей на слово, вспомнила все акценты, которыми владею, и постаралась произвести впечатление. – Мне жаль сообщать вам об этом, – прочитала я, – но у меня печальная новость. Очень печальная. – Я вызвала самые болезненные воспоминания – что меня не было дома, когда умер папа. И как он беспокоился за меня до последнего вздоха. А мама до сих пор беспокоится. Грудь, легкие и живот наполнились горем и стыдом. Прости за то, что подвела тебя, папа. Прости за то, что покинула тебя, мама. В горле комком встали слезы, и я проглотила их. – Ваша тетя умерла, – произнесла я с испанским акцентом. – Пожалуйста, сообщите ее детям. И не волнуйтесь, я знаю, чего она хотела, и возьму на себя все хлопоты. Луиза подняла вверх большой палец и выключила камеру. – Чудесно, – сказала она. – Просто чудесно. Я вытерла глаза и поблагодарила ее. – Хотите, чтобы я еще что-нибудь прочла? – спросила я. Я пробыла в ее доме уже больше двух часов и прочитала полдюжины ролей, но мне нравилось играть, хоть целый день. – Думаю, этого достаточно, – ответила Луиза. – Я сейчас же отправлю пробы. – Спасибо, – поблагодарила я и засобиралась к выходу. – Ой, подождите, – попросила она, как только я встала. – Вы должны еще расписаться вот здесь. Луиза протянула мне контракт – соглашение о конфиденциальности, в котором я обязуюсь не разглашать детали сценария, не делать постов в соцсетях, иначе меня засудят и все такое. Я уже подписывала подобные договоры. – Ну вот, – сказала я, расписавшись и поставив дату. Мне хотелось задать вопросы о работе: кто продюсеры сериала? Какая студия? Мой персонаж будет задействован во всех сериях или только в одной? Но я не хотела показаться неблагодарной. Я не в том положении, чтобы выбирать, – если благодаря этой роли я смогу несколько месяцев оплачивать счета, я согласна. Пока мне не придется раздеваться и целоваться с разными придурками. – Спасибо за такой шанс, – повторила я, собирая вещи. Я принесла кое-какую одежду и полный набор косметики, но в итоге читала в простой черной футболке и с собранными в хвост волосами. Я предложила сменить образ для разных ролей, но она сказала, что в этом нет необходимости, мой талант и так проявится. После того как мне семь лет твердили только о внешности, это ободряло, хотя и звучало несколько неправдоподобно. – Вы очень талантливы, – повторила Луиза, и я чуть не расплакалась. – Вы так добры, благодарю. Ненавижу, когда люди говорят, что я талантлива. Сейчас я бы даже предпочла, чтобы меня назвали бездарностью, что мне лучше все бросить, вернуться в школу и начать карьеру заново. Дайте мне уже причину с этим покончить! – Вы мне не верите. – Дело не в этом, – ответила я, тщательно выбирая слова. Мне хотелось быть честной, но она все утро меня снимала, и не стоит ныть перед единственным человеком, который пытается помочь. – Просто я не особо успешная актриса. И не могу понять почему. Папа всегда говорил, что «сливки поднимаются наверх». Если я талантлива, то почему бултыхаюсь на дне стакана? – Потому что это самая конкурентная профессия на планете! – заявила она. – Пробиваются не самые талантливые, а те, у кого есть связи. – Не всегда, – возразила я. Я знала множество историй об актерах, которые пробились благодаря таланту. Сара Джессика Паркер, как известно, в детстве жила на продуктовых талонах. Двукратная обладательница премии «Оскар» Хилари Суонк была настолько бедна, что одно время жила в машине. Я не говорю, что у меня талант уровня Хилари, но я возражала против того, что талант не имеет значения. – Кто такие звезды, по-вашему? – спросила Луиза. «Те, кем все стремятся стать», – подумала я, но вслух не произнесла. – Самые талантливые актеры? – сказала я, это ведь очевидно. – Неверно! – резко вскинулась она. – Это клуб. С тщательно охраняемым входом и взносами, которые большинство людей не могут себе позволить. Я не особо в это верила, но подыграла ей: – И как в него попасть? – Нужно знать кого-то из членов клуба. Подружиться с ними, произвести впечатление, чтобы они захотели сделать из вас звезду. – Но… разве для этого не нужен талант? В смысле, бездарность ведь не произведет впечатления. – Кое-какой талант необходим, – согласилась Луиза. – Но не самый выдающийся. Достаточно просто не позорить тех, кто вас поддерживает. Я понимала, что у меня не самый выдающийся талант, но я никого не опозорю, это уж точно! – И что я делаю не так? – Что вы делаете не так? Не заводите правильных друзей. Вам нужны друзья, которые откроют дверь, а не те, кто стучится в нее вместе с вами. Я вспомнила старое клише – дело не в том, что ты знаешь, а в том, кого ты знаешь. Я всегда его отвергала, главным образом потому, что оно удручает. – У меня нет такого рода друзей, – призналась я. Я никогда не умела находить друзей со связями, даже не знала, как это делается. – А у меня есть, – заявила она. – Учитывая то, что вы сегодня продемонстрировали, я вполне могу вас поддержать. Вы более чем достойны получить место за столом. Я вспомнила фотографии в ее кабинете, на которых она стояла с именитыми звездами – Шэрон Стоун, Виолой Дэвис, Фэй Данауэй, Сидни Пуатье. И не могла не спросить: – Так вы… введете меня в клуб? Она вытащила из видеокамеры карту памяти и зажала ее двумя пальцами. Затем, подмигнув и улыбнувшись, Луиза произнесла слова, которые я ждала всю жизнь: – Считайте, вы уже там. Глава 45. Луиза Нет, я не собиралась ни с кем ее знакомить. Не потому, что она того не заслуживала. Я не врала, когда говорила об ее таланте. Она успешно справилась с пробами. Взяла нужное направление. Показала свою многогранность. Это у нее получилось. Она произвела на меня впечатление, что не так-то просто. Я не собиралась ни с кем ее знакомить, просто потому что никого не знала. Я больше не была членом клуба. Меня лишили членства, когда я заболела. Голливуд ненавидит слабость. Ему все равно, умерла ли у вас кошка или ребенок, у вас грипп, ангина, пищевое отравление или чума. Шоу должно продолжаться! Больничных здесь не бывает. Если ты не выходишь на работу, тебе находят замену. Немедленно. Выстраивается длинная и голодная очередь из желающих получить твою работу. Всегда есть достойные кандидаты. Всегда. Так что нет, я не собиралась ни с кем знакомить мою ясноглазую инженю. Мне она нравилась, но ей придется пробиваться самостоятельно. Никто не держал меня за руку, когда я делала первые шаги. Голливуд был тогда мужским клубом, и женщине, желающей в него войти, приходилось выполнять желания мужчин. Как кастинг-директор я слышала всякие истории. Например, к одной актрисе приставал партнер по фильму, другой пришлось делать минет продюсеру, а третьей – раздеться на прослушивании. Однажды я пришла на встречу с режиссером, который закрыл дверь и спустил штаны во время нашего разговора. Почему? Потому что мог. Я убежала, заплакала или рассказала кому-нибудь? Нет. Некому было рассказывать. Все и так были в курсе. Мы смирились с этим. Мы делали все, что требовалось, чтобы получить и сохранить работу. Теперь все как будто стало лучше. Мужчин-абьюзеров выводят на чистую воду, увольняют, даже арестовывают. Поколение Эшли никогда не узнает, какому насилию подвергались женщины моего поколения. Ей никогда не придется встречаться с режиссером в его гостиничном номере и, выражая свою признательность за поддержку, расстегивать блузку или позволять продюсеру залезть под юбку. Что ж, ей повезло! Да, довольно неприятно проходить прослушивание на несуществующую работу, но это ничто по сравнению с тем, как обходились со мной. Наш бизнес безжалостен; если она ищет легких путей, ей следовало выбрать другую карьеру. Я села за стол и сунула карту памяти из видеокамеры в ноутбук. Не имело значения, как Эшли выглядит, потому что мне нужна была только аудиозапись, так что бесполезно наряжаться. Я избавила ее от лишних усилий не по доброте душевной – макияж между пробами отнял бы время, а мне предстояло еще много дел.