Она прильнула ко мне и встала на цыпочки, пытаясь укусить в подбородок. – Марсела! Хватит! Да что на тебя нашло? – Ты, – промурлыкала она. – Разве не помнишь? Тебе это нравилось. – Я хочу найти Чарли, – заявил я, отталкивая ее. Куда запропастились мои кузены? Я обогнул ее, вышел на крыльцо и набрал номер Чарли. Включился автоответчик. Что происходит?! – Я же сказала – они ушли, – заявила появившаяся в дверях Марсела. Я ощутил прилив раздражения. Они же обещали дождаться меня, прежде чем идти в полицию. А теперь придется рассказывать унизительную историю о том, что Луиза играла со мной, как с куклой. – Слушай, мне жаль, что я внушил тебе какие-то надежды. Я поступил отвратительно. Но мы должны забыть обо всем и двигаться дальше. – Нет, не должны. Теперь мы свободны и можем делать что хотим. Она вышла на крыльцо и протянула ко мне жадную руку с маникюром. Я отпрянул. – В каком смысле свободны? – Они теперь вместе с матерью. Там им и место, – совершенно спокойно, будничным тоном произнесла она, и на секунду я решил, что сошел с ума. – Марсела, ты меня запутала. Не понимаю, что это значит. – Это значит, что теперь мы можем быть вместе, как и хотели. Мы никогда не говорили о планах быть вместе, никогда. Мы вообще почти не разговаривали на свиданиях. – Но мы даже не знаем, где их мать, – смутился я. – Вот почему я здесь. Чтобы помочь это выяснить. – Ну, ты не найдешь ни ее, ни своих кузенов, – отрезала она. – Мне нужно проведать мальчиков. Когда будешь готов меня поблагодарить – я буду наверху. Она развернулась, но я схватил ее за руку. – Марсела, что ты натворила? Сердце стучало в ушах. Марсела опустила взгляд на мою руку, сжимающую ее запястье, и я ослабил хватку, но не отпустил. – Ты что, не понимаешь? Теперь мы получим все. Все будет так, как мы и хотели, – сказала она тоном воспитательницы в детском саду, пытающейся успокоить пятилетку. – Я вызываю полицию. Она улыбнулась так, будто вот-вот захохочет: – И что ты скажешь полиции? Что пробрался на кладбище и украл тело покойной тети? – Что?! Никто не крал ее тело. – По твоим словам. Она выдернула руку и вошла в дом. Дождь слегка поутих, и я похолодел, поняв, что очутился в самом центре бури. Глава 62. Джордан Я лег спать почти в час ночи и проснулся уставшим. Рассказ Эшли о том, как та ужасная женщина обманом заставила ее записать сообщение, меня взбесил, а я не могу нормально спать, когда злюсь. Я слышал о людях, которые инсценируют собственную смерть ради страховки или чтобы избежать преследования за преступление, но чтобы поиздеваться над своими же детьми? Просто психопатка! Утром у меня не было пациентов, но я все равно проснулся в семь и решил пробежаться, чтобы рассеять туман в голове, всего несколько миль вокруг квартала. Слегка моросило, и попытки не наступить в лужу помогали отвлечься от внутреннего хаоса. Я не хотел покидать Эшли, но и не желал находиться поблизости и наблюдать за ее романом с другим. Я всегда буду за нее переживать, но, возможно, нам не суждено быть вместе. Ведь если мы созданы друг для друга, разве семи лет недостаточно, чтобы это понять? Я вытерся в прихожей и опустился на колени перед шкафом, чтобы закончить с разбором вещей. Ко мне подбежал Брандо и обнюхал коробку с бейсбольными мячами, стоящую в кучке «оставить». – Знаю, знаю, нужно от них избавиться, – сказал я, почесав его за ушами. – Ну что тут скажешь? Я сентиментален. Он тряхнул головой, будто понял меня. – С кем ты там разговариваешь? – спросила Эшли, выходя из своей комнаты в джинсах и толстовке, и пошлепала на кухню, делать утренний кофе. – Я буду скучать по этому милашке, – сказал я вместо ответа. – Ты же переезжаешь в Санта-Монику, а не в Сибирь, – пошутила она. Если кавардак ее испугал, она не подала вида, но Эшли актриса, и трудно понять, что она чувствует на самом деле. Мне вдруг пришло в голову, что, не женившись на той, кто так хорошо умеет притворяться, я уклонился от пули. Не люблю разговоры о чувствах, но действия говорят громче слов. Конечно, действовать в порыве чувств – не лучшая стратегия (взять, к примеру, печальный исход моего предложения руки и сердца), но, по крайней мере, всегда понятно, что я чувствую. Эшли осмотрела мои кучки, и я заверил ее: – Не волнуйся, я все уберу. – Тебе помочь? – предложила она. – Нет, справлюсь. А потом, чтобы выполнить обещание, я подхватил сумку со старой лыжной экипировкой (потрепанный шлем, вонючий шарф-труба, сломанные очки) и пошел к входной двери. Я не подумал о псе, потому что раньше он никогда не выбегал. Но на этой неделе многое происходило впервые, и, как только я открыл дверь, он бросился на улицу как ракета. – Брандо! – крикнул я. Сидящая за кухонным столом Эшли подскочила. – Боже мой, Брандо! – Прости! Я опустил сумку и побежал за ним. Его пушистый хвост мелькал в воздухе, пока он несся по тротуару. Брандо был очень проворным для своей комплекции, и если б я не был одет для пробежки, то никак не успел бы за ним. – Ко мне, Брандо! – выкрикнул я, но пес мчался, как сбежавшая из стойла лошадь. Он свернул направо, в крутой переулок в конце квартала, я поднажал и последовал за ним. Я осмотрелся в поисках лохматой спины. Капли дождя размывали поле зрения. Наверное, он нырнул в чей-то двор, потому что его нигде не было видно. И когда я уже собирался повернуть обратно к дому, рядом остановился «Мини-купер» Эшли. – Я знаю, где он, – произнесла она. – Садись. – Прости, – повторил я, садясь рядом с ней в машину. – Раньше он никогда так не делал, мне и в голову не пришло осторожничать. – Не извиняйся. Это совершенно не в его привычках, не знаю, что на него нашло. Мы доехали до конца квартала, и Эшли свернула в каменистый переулок, заросший по обочинам деревьями и спутанными кустарниками. Под шинами захрустел гравий, мы виляли мимо старых пузатых фонарей, стоящих по бокам дороги, как чугунные часовые. – Так это и есть тот самый дом? – догадался я. Помню, Эшли описывала его как «жутковатый», и это очень точное определение. – Да. Мы плавно свернули, и сквозь туман, как видение, проступил дом, сплошь состоящий из острых углов и мультяшных башенок. Я прищурился, всматриваясь в туман, и, к величайшему облегчению, заметил Брандо, пожирающего семена, упавшие из кормушки для птиц. – Поверить не могу, что он притащил нас сюда ради крошек из кормушки, – пробормотал я, не осознавая, что собаки иногда просто чуют неладное, например, когда кто-то попал в беду или находится при смерти. – Пожалуй, надо добавить семена к его корму, – пошутила Эшли, остановилась и выключила зажигание. Я отстегнул ремень. – Я его приведу. Тусклое серое небо брызгало холодным дождем. Я так сосредоточился на Брандо, что не сразу заметил вышедшего на крыльцо мужчину. Узнав его, я постарался подавить ревность. – Добрый день, – сказал я, махнув рукой. – Добрый, – ответил человек, укравший сердце Эшли, и наши взгляды встретились. – Я просто хочу забрать собаку. – Я указал на Брандо, и мужчина кивнул.