Первым делом извинился «за нецензурщину». Дал слово изжить. Про баб сказал, что учту критику. Заржавшие сообщили, что слово изжить не даю, но им ответили что женится изживет. Но я попросил по серьёзнее отнестись к теме собрания и обратить внимание на вот что. «Хлеб будет трудным, его мало. Но соберем и охраним. Но что будет с сохранением? Не только в нашем районе». Попросил внести в решение собрания специальный пункт с требованием к райкому обратить внимание «именно на это». Сообщить в вышестоящий орган «именно эту» нашу озабоченность. Я постоянно помнил про сгноенный миллион тонн и миллион погибших от голода. Сказал и о том что засуха скорей всего уменьшит урожай по всей стране. Что делать в этой ситуации? Мелкое воровство от безысходности резко увеличит преступность. Как реагировать, что можно сделать заранее? Народ впечатлился. Райкомовцы писали. Виктор Игнатьевич багровел личиком. Это по-сути должен был говорить он. Мое предложение внесли в протокол. Теперь райком будет обязан реагировать по-полной. Если не отработают тему, то на отчетно-выборной конференции в конце-начале года получат хорошую дыню от кого-нибудь из «наших». Здесь и сейчас управляющий орган не исполком, а райком. И власти у него столько, что решить они могут очень многое. Было бы желание. А судя по всему, желание у них есть. Второй вопрос о спорте я думал формальный. Не голод, но кушать хочется. Какой на фиг спорт. И тут я ошибался. Древний принцип «хлеба и зрелищ» работал и в Римской империи и в послевоенном СССР. Отчет краткий, по-сути говорить было нечего. За то прения были бурными. Выяснилось, что болеть можно не только в путинской России. Болели страстно и в сталинском СССР. Здесь больше всего болели за футбол. За «Динамо» практически все. Ну понятно — «наши», команда милицейская. Но были же и ЦДКА, и Спартак и ещё всякие разные. Но больше всего болельщиков оказалось у местных команд. Телевизоров нет, по радио и газетам болеть не совсем, зато можно ходить на футбол «свой». Туда где играет сосед, знакомый, приятель знакомого и так далее. Фамилии — имена игроков знали как у близких людей. Понятно, что «специалистов» было столько же сколько присутствоваших. Когда прозвучали: «Трактор», «Строитель», «Энергетик», «Цветмет» («Металлург»), «Нефтяник», «Авангард» — меня поразило количество команд. Когда всплыли «Химик», «Спартак» я понял что много потерял не следя за местным футболом. Добил меня «Зенит». Он был. Его знали, за него болели. Что сказать. Земля круглая. Ни что не ново под луной. Говорили прежде всего о строительстве стадиона. Самой популярной командой был «Спартак». У него был на берегу стадион. Ежегодным половодьем трибуны смывало в реку, и каждый раз спортсмены совместно с болельщиками вновь их обустраивали. Хотя что там было обустраивать? Чаще всего просто устанавливали у поля скамейки в несколько рядов — и трибуны готовы. Народу на соревнованиях собиралось много. Кто успевал — занимал сидячие места, кто нет — стоял в течение всего матча. Тут мне невольно вспомнился Петербург и многомиллиардное воровство средств. Мне стало так стыдно перед этими ребятами. Про «до войны», сообщили, что была всего одна команда «Динамо». Говорили про то, что нужно административное здание, раздевалка. Зимой необходим каток, горячий чай, свет и музыка. Я знал, что так и будет. Присутствовал при зарождении огромного явления под названием «советский спорт». Про канадский хоккей знали минимум. Из публикации в «Советском спорте». Я кое-что рассказал, сославшись на статью в энциклопедии. Но реакция была никакая. Это надо видеть понятное дело. Сверху спустят установку — начнут шевелиться. Но фигня. Зима будет. Будет каток энтузиастов найти здесь легко. Может и до «указивки» что-нибудь удастся сделать. Я невольно заражался энергией и желанием окружающих делать жизнь лучше. Солидно поднявшийся начальник начал говорить о необходимости развития джиу-джитсу. Особенно постовым. Их часто используют в качестве групп захвата. При этом он смотрел на меня. И тут же сообщил, что со своей стороны привлечет старшего лейтенанта Адамовича и старшину Шаца к тренировкам личного состава. Со стороны парторганизации он бы хотел видеть разъяснительную работу и пропаганду. Со стороны райкома нужна помощь в помещении. Возможно спортзал школы? Необходимо развитие стрелкового спорта. Как минимум необходимо своё стрельбище. С руководством частей МГБ есть определенное недопонимание (Послали — перевел я, а это значит «мирить» будут на бюро. Кое-кому достанется. И это будет не наш начальник). Говорил он и про роль спорта в уменьшении преступности. Для меня банальность, для здешних новая, почти революционная идея. Последним, как и положено, выступил секретарь райкома. Сообщил, что всё пометил. Сказал про скромные ресурсы, но требования коммунистов — закон и они будут думать, что можно сделать. Я ему верил. Впереди был расцвет СССР. Начинался он, как и положено с маленького просвета — мечты. Когда курили после собрания, мне на неостывших эмоциях, рассказали ещё подробности про местный футбол. У вратаря «Спартака» Пети Иванова после фронта не было части ладони. Со смехом рассказывали, что тренировки были после работы. В темноте. Мои постовые вместе с мальчишками веселились, глядя на них. А что делать? Работу не бросишь. Я попытался представить такой энтузиазм у Аршавина и смог только заматериться про себя. Это ж какую страну мы прогадили!!! Может действительно надо было «усилить роль партии» в перестройку, как предлагала «марксистская фракция». Провести «большую чистку» по рецепту тридцать седьмого. И глядишь, не 75 % граждан страны были бы готовы покинуть её. В дни футбольных баталий мальчишки всегда стремились быть рядом с футболистами до игры. Для каждого старогородского пацана было счастьем — донести до стадиона чемодан какого-либо игрока. Эдакой ватагой бежали мальчишки через мостик рядом с футболистами, неся в руках заветный чемоданчик, в котором лежали бутсы (на них, кстати, были внешние и внутренние накладки), майка, гетры (под гетры футболисты вставляли бамбуковые щитки) и трусы. На стадионе не было административного здания. Потому спортсмены переодевались прямо в кустах. У каждой команды были свои кусты — раздевалка. Чемоданы игроков опускали на землю, и футболистов тут же обступала толпа болельщиков — для того чтобы те смогли спокойно переодеться Особенно болела за нашу команду бабушка двух игроков. Надо сказать, что она была рьяной болельщицей, постоянно ходила на стадион, где проводились матчи. Она не видела ничего зазорного даже в том, чтобы вставить два пальца в рот и свистнуть на весь стадион. А однажды, узрев в действиях главного судьи несправедливость, решила судью наказать. Сначала, когда тот назначил, как ей показалось, несправедливый пенальти в ворота команды, где играли братья, она выбежала на поле, схватила мяч и — в кусты. Стадиону понравилось, люди улюлюкали, поддерживая бабушку. Но этого ей показалось мало. Она засунула два пальца в рот, свистнула и вцепилась в волосы судье. Мол, судья — Владимир Пригожин — был неправ. Стадион в тот момент просто взвыл от неожиданного поворота матча. Вот на такой веселой ноте закончилось партсобрание, добавившее забот, но поднявшее моральный настрой верой в то, что в будущем станет лучше, чем сейчас. Работы после визита из райкома здорового прибавилось. Большую часть отправили в районы на хлебопункты. А в газетах появились победные реляции… Информация к размышлению… «Чтобы пополнить закрома Родины в 1946 году Районный Комитет комсомола развернул инициативу по поиску зерновых резервов. На проходящей Х-й районной комсомольской конференции, делегат, секретарь комсомольской организации колхоза имени Первой Конной армии — Цинкер Леонид Ефимович, обратился с призывом организовать продажу хлеба из своих личных запасов. Он продал 16 кг пшеницы. Его примеру последовала лучшая комбайнерка Мирненской МТС Катя Толстова, которая продала государству 20 кг пшеницы. Почин Цинкера и Толстовой был подхвачен молодежью, жителями нашего района». Газета «Трибуна ударника» пестрела сообщениями — молниями: «… Комсомольцы и молодежь Н-ского зерносовхоза горячо откликнулись на инициативу. «Надо помочь нашему совхозу выполнить план хлебозаготовок» — решили комсомольцы. 17-летний тракторист Шура Ващенко продал 81 кг хлеба. Комбайнер Кошкин И., трактористы Востриков и Кутьин продали из своих личных запасов по 60 кг хлеба. Уже продано 768 кг зерна, которое сдано на элеватор». «… 60-летние старики колхозники Жерлицын и Гончар из колхоза имени 17 партсъезда продали государству по 30 кг хлеба из личных запасов. Преподаватель военного дела Алексеевской неполной средней школы тов. Сторожев А. продал государству 33 кг зерна. Колхоз сдал на заготовительный пункт 25 центнеров зерна, проданного колхозниками государству из своих личных запасов». «… Комбайнеры и трактористы Шишкинской МТС организовали продажу хлеба из своих личных запасов. Трактористка Ремизова из комсомольско-молодежной бригады, работающей в колхозе им. Ворошилова, продала государству 56 кг зерна. Комсомолка этой же бригады Затонская — 53 кг. Шишкинская МТС сдала на элеватор 948 кг зерна из личных запасов трактористов». «А. Куприянов, секретарь комсомольской организации Елизаветинского колхоза — «Борьба за урожай», сообщал: «… Комсомолец Гладких С. продал 30 кг ячменя. Отец его — 40 кг. Комсомольцы Чернова Дуся, Войтов Николай, Товкаленко Валя, Булгакова Аня и другие также продали хлеб государству из своих личных запасов. После собрания подсчитали, что продано хлеба государству 155 кг»… Да-а… почитав подобное — поневоле задумаешься. Человек сдал 16 кг зерна и об этом написали в газете. Это подвиг. Ну, пусть не подвиг — событие! Ну и вот как сие оценивать? Это ж какая голодуха там стоит? Информация неизвестная Николаю… Районные власти организовали на уборочных работах соревнование. Механизаторам, кто ежедневно перевыполнял нормы и добивался рекордной выработки, вручали ценные подарки. Комбайнер С.И. Дружинин на комбайне «Сталинец» скосил 40 га в колхозе «Вторая пятилетка». Секретарь РК ВКП(б) Михаил Андреевич Горлач и председатель колхоза Георгий Дмитриевич Сапрыкин вручили ему подарки на 500 рублей, в том числе отрез на костюм и кожаные мужские туфли. А директор Благодарненской МТС Григорий Иванович Сараев выдал Дружинину в премию рубашку и брюки. Невыполнение графиков по хлебовывозу не давало возможности председателям колхозов использовать зерно на общественное питание и выдать колхозникам. Они могли направить на эти цели, ТОЛЬКО 15 процентов(!) от ВЫВЕЗЕННОГО зерна государству. За незаконное использование зерна — строгие карательные меры. Из колхоза имени Ленина доставляли хлеб на автомашинах, лошадях и волах. Учитывая, что этого недостаточно, партбюро и правление колхоза решили вывозить зерно на коровах колхозников. Колхозники были недовольны: коровы ярмом набивали шеи, от стрессов и недокорма упали надои молока. С людьми проводили беседы, разъясняли политику партии, угрожали привлечь к ответственности за саботаж. И дело пошло: (!) на 80 коровах за день на заготовительный пункт в село Благодарное вывозили более 15 тонн зерна. Правильно многие попаданцы занимались прогрессорством и советовали Сталину. Правильно! Я тоже на досуге обдумывал текст письма. Напишу я Сталину. У него есть приемная, где как не странно, но принимают и читают все письма. А вдруг?! Чем еще кроме этого я подвинуть страну? Ну нет у меня никаких технических знаний. Только если сдать Хруща? Только это бред. Да не особо мне и поверят. Ну, ещё можно его попробовать подстрелить. Только вот не уверен я что, что изменится. Не один он там был. И личность не того масштаба. Берию попробовать предупредить? Так меня и так скоро искать будут. Чем больше я тут живу, тем больше я становлюсь тут своим. Вернее уже стал. Вот что странно. Если бы меня сейчас попросили охарактеризовать, что сейчас происходит… как живут люди. Ну, одним словом. Я, несмотря на всю грязь, преступность, беспризорщину, голод, неустроенность… Я бы выбрал, наверное, слово НАДЕЖДА. Оно, это слово — главное. Для всех. Тут ведь даже в футбол вовсю играют. Турниры проводят. Образовалась куча команд. Правда, играли слабовато. Но зато от души. И болели со страшной силой. Обсуждали пасы, пенальти, решение судьи… «Хлеба и зрелищ!». Этот принцип никто не смог отменить. Трудно и тяжело всем. Наверное, и это главное. Всем. Все равны. Я ведь даже тихонько стал узнавать, как живет партийное начальство. Вот что странно. Да у них доппаек. Но, в общем-то, и только. Ну не могу я сказать, что все они суки думают только о себе и своем кармане. Не могу и все. Я ведь вижу в чем они ходят, сколько работают. Пусть не вижу — знаю. Они ведь не в вакууме живут. Их вообще с нашими чиновниками нельзя сравнивать. Есть немного особо равных. Так ведь дерьма везде хватает. А вот прослойка снабженцев, начскладов, магазинов и прочих мест распределения реальных благ. Это совсем другое. Это эти суки рвутся наверх. А попадая во власть, и несут туда свои «принципы». Идейных сменяют перераспределители. Более гибкие и более приспособленные. Вот тоже интересный факт. Фронтовые офицеры не стараются любым способом попасть во власть. Они встают к станку или идут в колхозы. Они могут работать руками! И ничего зазорного или неуместного в этом не видят. Они просто другие. Непривычные. Для подавляющего большинства слова — долг, Родина, честь. Это не просто слова. Это образ мыслей и жизни. Вот так. И укорот они шпане частенько дают сами, не дожидаясь никакой милиции. А те знают о том, что некоторые совсем шутить не любят и некоторых телодвижений не воспринимают вовсе. Просто убегают. Они не борзеют. Они просто не связываются. Вон недавно парочку гопстопщиков подскочивший на крик женщины сапер так отделал пряжкой солдатского ремня, что показания они давали в больнице. И это не единичный случай. И равнодушных тут мало. Не пройдут мимо, не отвернуться. Это их государство! Это их власть! Это их порядок! Вот такие пироги… Поэтому едва я заикнулся про личную месть, как тут же был послан. Пришлось все рассказать. И даже про хирурга. Этот недоделанный хирург недавно вышел из больницы. Я долго размышлял на тему — «убить его или нет?». Странно конечно, но решил я его оставить в живых. И причина проста. Она в моем излишнем человеколюбии. Нет тут врачей. Просто — нет. Их настолько мало, что даже его помощь неоценима. Присутствует конечно же ещё и право на врачебную ошибку. Может действительно он ошибся. А мою ошибку — уже не исправишь. Убью я его, а то, что он еще может помочь десяткам и сотням обычных больных? Значит, лишу я многих — права на жизнь. Убью собственными руками. А вот вбить в него запрет на аборты — я вобью… Вернее вбил… Вот после всех этих моих размышлений хирург был просто зверки избит. Неизвестным в маске… Три недели в больнице и ничего фатального, кроме пары шрамов «на долгую память». А вот обидчик Зиночки и самого Серёги Адамовича — был недостоин жить. И это даже не обсуждалось. Он и так прожил лишних несколько месяцев… Итак. Сейчас Павел Сергеевич — начальник ОРСа одного из предприятий города. Капитан запаса. Уволенный в связи с «… осложнением, после ранения». Знаем мы, какое там осложнение у НачПрода Бригады бывают. Не тот случай. Тут много этих сук тыловых окопалось на хлебных должностях. Он ведь гад не пошел рабочим на тот же завод, а устроился на хлебную должность. Это из-за вот таких вот — как он, прогнило что-то в нашем государстве. Что еще? Разведен. Естественно, когда тут такой дефицит мужиков — зачем ему жена. Хотя это и сильно не приветствуется. Жену отправил в Воронеж. Тут кобелирует. Проживает в отдельном индивидуальном доме. Ну конечно, совершено законно купленном на трудовые доходы. Откуда у честного служаки-чиновника могут быть нетрудовые? Походили ещё, посмотрели… Завтра навестим нашего любвеобильного бойца с фашисткой нечистью. А-то я вдруг могу и не успеть. Ходят разные разговоры о формировании сводного отряда бойцов милиции, который будет отправлен в помощь… на запад. Да и вокруг меня пошли непонятные подвижки и телодвижения нашего замполита, которые похоже зацепят и меня… Отчего-то не любит он меня. Похоже боится, что буду я метить на его место — парторга. А он реально мне в этом деле не соперник. Просто абсолютно разные уровни подготовки и опыта. «Это как плотник супротив столяра». Жарким и душным летним вечером несколько бывших военных, в старой — третьего срока носки, форме двигались куда-то. В надвигающихся сумерках их прогулочная походка никакого интереса у редких прохожих не вызывала. Да и шли они вовсе не вместе. А чье внимание может привлечь обычный прохожий? До нужного дома троица добралась в темноте. Добротный бревенчатый дом стоял в глубине двора. Участок был угловым. Что, в общем-то, не есть хорошо. Благодаря наблюдению расписание объекта было известно. Никто не назвал его человеком даже между собой.