— Вот смотрите, что творят гады! — меня не слушали. Сопровождающий, повернув ко мне неровно стриженный затылок, возмущенно рукой показывал по сторонам дороги. — Ничего себе, а неожиданно, однако. На деревьях с двух сторон висели куски фанеры: «Сталин Крывавы кат беларусав»; «Незалежнасць ад чырвонага фашызму»; «Жыве Беларусь»; «Няхай жыве вольная Беларусь»[44] Приподняв фуражку, я почесал затылок. Несильно, но помогает. В кино, по телевизору я видел подобные тексты в западноукраинской, польской прибалтийской интерпретации. Но дома, в Белоруссии признаться не ожидал. Громко возмущаясь на русском матерном старлей, придерживая кобуру, поперся уничтожать творчество местных. Я тупо смотрел ему в след. И вдруг меня как током пробило: — ЛОЖИСЬ! — заорал я, форсировав голос, первое, что пришло в голову. Рефлекс у сопровождающего был отработан. Старлей, не жалея одежды, резко упал на землю, там где стоял. Фуражка ещё катилась по дороге, а он очень умело уже уползал на обочину. Мои парни и водила не менее быстро перемещались в придорожные заросли. Собрав всех у машины, я начал объяснять: — Товарищ старший лейтенант, а скажите мне «темному», что вы собирались сделать, когда я вас остановил? — Как это что! Немедленно уничтожить это…, эту… — от возмущения он не находил слов. Мне стало грустно и как-то равнодушно. Наш черноволосый и черноглазый представитель вечно угнетенного народа начал ржать. — Сема, ты тоже «ничого не зразумил»? — А шо я? Крайнего знайшлы? Я поморщился и махнув рукой, повернулся к Шацу: — Генрих, хорош, стебаться, Объясняй, давай. — А вот так значит. Как всегда Шац отвечай. — Геня, хорош. — Да заминировано там. На лохов расчитано. Возмущенные честные граждане рвануться уничтожать, а их самих… БУХ! Пришло время чесать репу курносому старлею. — Кто знает саперное дело? — я оглядел нашу маленькую группу. Ответа не было. — Старшина? — А шо Шац, старшина Шац давно на дембеле. И если помнит товарищ командир, саперы всегда придавались. Эх, помню, вечно их вначале кормили. Го-олодные-е они были… — Понятно. Сейчас: «К машине!». А вы, — я обратился к узкоплечему сопровождающему, — по прибытии в управление доложите. Пусть саперы осмотрят, ну и так далее. — Но так, же нельзя — завозмущался старлей. — Тут же много народу ходит-ездит! — Знаю! Знаю, так же что вы на меня напишите рапорт и обвините в бездействии, но людей и вас я гробить не буду. Всё. Наперад! Когда все уже погрузились, до меня дошло: «А обозначить возможные мины?». Пришлось снова спешиваться. С колышками понятно. А вот где взять красную краску? Это поставило меня в тупик. Лес. Ни души вокруг. — Кровь? — Не она побуреет, а дождь смоет… — Генрих, а «партрабочие» нам «кумача» не подкинули? Вот за что уважаю хлопца-за понятливость. Намек понял моментом — и уже роется в «некотором количестве материалов». — Во, нашел, Но это не то. Шац держал в руках самодельный флаг. Меня аж передернуло. — Положи. И забудь идею. Генрих правильно рассудил. За использование флага в «ненадлежащих целях» посадят всех и навсегда. Здесь не РФ. Здесь флаг — символ, за который умирают. Но делать же что-то надо? Выход предложил спокойный и рассудительный Иваныч: — Индпакет и йод. Полосатая лента. Через несколько минут мы, наконец, смогли продолжить путь. Неспешно плывущие по бокам дороги верхушки деревьев и кустов, сменялись полосами сосняка с песчаными проплешинами. Почему-то светлые сосновые леса у меня всегда ассоциируются с грибами. Месяц верасень. Негромкое тепло беларусского сентября. В Питере в это время прозрачно холодно, когда на солнце уютно и тепло, а в тени зябко и холодно. Или низкое пасмурное небо и водяная пыль-«мряка». Не дождь, но и не сухо. Начало вечных сумерек октября-января. Мысли не торопились, а мягко и вяло переворачивались, выстраиваясь в цепочки, проскальзывали по краю сознания, обрываясь незавершенностью… … СССР — империя. Империя живет — пока двигается. Империя конгломерат бывших независимых государств. В любом государстве единый язык, единые законы, единые государственные институты… В средневековье шло соперничество Москва — Тверь. Победила Москва за счет более предприимчивого Ивана Калиты. Образовалось ядро империи. Началась борьба за региональное лидерство Русь — Великое княжество Литовское. Победа досталась имевшей больше ресурсов Московской Руси. «Горе побежденному», «историю пишут победители»… Но, черт возьми, что же здесь происходит? Западные украинцы этот период у себя называли «восстанием». Ненавидимые отцом «бандеровцы» должны быть далеко. А тут и Армия Крайова — польское формирование времен антифащистского сопротивления, в отличие от Армии Людовой, мало воевавшей и занимавшей выжидательную позицию. Переполох и подготовка к обороне в целом большом городе. Получается, есть основания считать возможным атаку такого объекта? С ума сойти! И я считал, что знаю историю, тем более историю Белоруси, где всё значительное происходило тьму лет назад. А «голодуха» грядет нехилая. Как выживать придется? По-методе ментов и чиновников двухтысячных? Тут пулемет может не помочь… Грабить? Бр-р-р. Господи, спаси и оборони от этого! А дивизия «Черной кошки»? Им ведь тоже есть надо. Судя по фильмам — у колхозников выгребают всё до зернышка. «Парикмахеры», стригали колосков в О. Вот же паскудство и мне придется, наверное, их хватать. Ну что за жизнь. Идейные «кошаки», что у них за идеи — капитализм наверное… Видимо я придремал, потому что Азамату, нашему загорелому сержанту пришлось трясти меня за сапог: — Командир, командир… — Да, что? — Впереди бой! У меня есть хорошее качество — быстро просыпаться и начинать соображать без раскачки. — Тормози, тормози… — я забарабанил по кабине. Наш, одетый в замасленный ватник водила вновь резко ударил по тормозам. По инерции нас всех и груз кинуло вперед. На эмоции не было времени. Соскочив с кузова, резко шагнул к открывающейся дверце кабины. Группа последовала моему примеру. Крутнув рукой, дал команду рассредоточиться и занять оборону. — В чем дело? — на меня смотрели заспанные глаза недовольного внезапным пробуждением человека. — Слушай! Где-то впереди слышалис, скрадываемые расстонием, автоматные и пулеметные очереди, хлопки винтовок. Там впереди шел бой. — Что за…!? — сообщил старлей, выскакивая из кабины. Я молчал. Во-первых, надо было дождаться комментария аборигена, а во-вторых, подумать над вариантами происходящего и возможных действий самому. — Войсковая операция? Нас бы предупредили и привлекли. Напали бандиты? Но там идет перестрелка! Ничего не понимаю! Он пожал плечами и, разведя руками, уставился на меня. Мне безмолвно передавали старшинство.