— В «похозяйственной книге» сельсовета сыновья у вас не упоминаются, где они сейчас? — голос офицера был ровен и сух. Хуторянин наклонил голову, чтобы скрыть влагу в глазах. От накатившего чувства-воспоминания в горле стоял ком. Оба сына, его гордость и надежда сгинули на клятой войне. Помедлив, все так же уставившись в пол, достал из свертка конверт и пододвинул на середину стола. «Господи! Какой же стыд, прикрываться смертью сына…» Непрошеная слеза предательски капнула на ткань. Лицо, прислонившегося к притолоке Генриха напряглось. «Похоронка. Охренеть! А отец-то как переживает…» «Сержант… Осень сорок четвертого… Домой не попал, в свертке нет треугольников-писем…» Как действовать дальше Плаксин пока не решил. Можно было арестовать как «пособника», но перспективнее был вариант вербовки. Всё зависело от исхода разговора. — Почему ты оповестил о бандитах капитана Зенкевича, телку пожалел? — это было главным. Если под воздействием шантажа заманил милиционеров в засаду, арест и его и родственников, для науки другим. Если кто-то просчитал, что тот прибежит к милиционерам, то получалось у «рейдеров» был свой информатор в банде, знавший характер Язепа. А это свидетельствовало о противоречиях в стане бандитов. Хотя оборонительный бой и так говорил о многом. Хуторянин ответил не сразу. Не хотел голосам выдать волнение, говорил, не подымая головы: — Чаго шкадаваць-то? Дачка у мяне засталася адна. Міліцыянт убачыв мяне сам і здзівіуся, чаму увожу з вёски жывёлу. Мы ж не трымаем тут, на хутары нічога, адбяруць адразу. Што мне было хаваць? Ён пачав крычаць: Савецкая улада паставіла яго тут абараняць простых людзей, а мы як бараны мавчым, і ідзем, пад нож не супрацівлясь. Загадав паставіць цялушку на месца, сам, мавляв, вызваліць людзей. І загінув. А з ім яшчэ міліцыянты. Атрымліваецца за цялушку… Грэх гэты на мне цяпер да канца жыцця… — По-русски, пожалуйста, товарищ старшина только прибыл, и боюсь, половины не понял. — Так, добра. Чаго жалеть-то. Дачка у меня осталась одна. Милициянт увидел меня сам. Спрашивает чаму увожу из вёски скотину? Держать здесь ничого нельзя, Люди з лесу отберут. Чаго мяне было скрывать? Ён начал крычать: Советская власть поставила его здесь абараняць простых людей, а мы как бараны молчим, и идем, под нож. Приказал поставить телку на место, сам, мол, освободит людей. Вот яго и забили вместе с милициянтами. Получается за телку… Грех этот на мне теперь до канца жыцця. — Свидетели разговора есть? — Отчаго ж не быть? Суседзи видели и слышали. — Помочь нам сможешь? Отомстить за убитых? — Как я можу памочь? Яны ужо ушли. — Не поделитесь, откуда информация? Он мочал. Пусть думают что хотят. — Слушай, Язеп. Чем отличается полонизация от беларусизации? Кто беларусы: литвины или славяне? — То я не ведаю, пан — хуторянин поднял голову, с удивлением глядя на эмгэбешника. — Ну вот видишь, ты от политики далек, как от звезд. Так чего ж ты лезешь, куда тебе не надо? Хозяйство, дочка и наверно, скоро внук или внучка, а ты в тюрьму собрался. Зачем? Там очень, очень плохо. Нет, я понимаю, был бы ты молод, в тебе боролись бы идеи за национальное самосознание, самоопределение и прочее. Так тебе это не надо. Налоги, обязательные поставки уплачены? — Так пан. — И потянул из свертка стопочку бумажек разной величины. — «Товарищ». Запоминай и привыкай. Теперь все «товарищи». Советская власть пришла сюда НАВЕГДА. Будешь с ней бороться? — Как можно с уладой змагацц? — в голосе слышалось неприкрытое удивление. — И это правильно. Ты пойми: не будешь нам помогать — грех легче не станет. А осложнить жизнь тебе можно и без ареста. Примак из военнопленных? Так мы проверим, где он был во время войны. И вдруг он предатель, придется дочку сиротить. — Он раненый был в партизанах. У нас отлеживался. И загрубевшими пальцами достал из свертка медаль «Партизану Отечественной войны» второй степени… — О как! Так ты же наш! Ну — это же всё меняет! Пойми, мы же разумные люди должны идти на компромисс, найти общий язык… Мы поможем тебе — ты поможешь нам. Люди в лесу враги власти, они воюют с ней. Не будет их — тебе же будет жить легче. Они же за продуктами приходят. А у тебя лишней еды и так нет. Поверь, оснований, чтобы посадить и тебя, зятя с дочкой у нас хватает. Ну зачем тебе это? Ты подумай, мы пока выйдем. … Ближе к осени сорок третьего в лесу вновь появились разогнанные в начале войны самообороной партизаны. К нему они пришли по чьей-то подсказке. Волшебное слово «самогон». По отзывам он, делал лучший. Пришлось расширять производство. Сырья не хватало, и к нему ночью стали привозить зерно и древесный уголь, забирая продукцию. Иногда на дегустацию приезжали командир и коммисар. Однажды ужравшиеся в стельку гости пообещали отблагодарить хозяина, так что он им всю жизнь будет благодарен. Незадолго до вторых Советов они и привезли ему эту «боевую награду», заставив крепко напиться и самого на «обмывании»… … Хуторянин поднялся и прошелся по аккуратно прибранной хате. Дочь-чистюля гоняла и его зятя, добиваясь неведомого «уюта». И снова эта проклятая «информация» Немецкий офицер тогда, зимой сорок четвертого, приехал с солдатами за сеном. Тоже угрожал, грозился дочь отправить в Германию, а хозяйство сжечь как у пособника партизан. Целых полгода приходилось жить как на углях, придумывая, что сказать немцам, не навредив особо ночным гостям из леса. И те и другие распоряжались его жизнью, жизнью дорогих нму людей. Порой ему хотелось покончить с собой, от бессилия изменить что либо. Порой ему хотелось сесть с пулеметом и гранатами на чердаке и перестрелять этих «властителей» как собак. Но минутная слабость проходила и он, вновь сжав чувства в кулак жил, с широкой улыбкой друга приветствовал ночных и дневных гостей. Ему уже всё было понятно. Недолгой оказалась передышка от двойной жизни. Опять врать, выдумывать, выкручиваться… Вясковский «Штирлиц» не знал, что ушлый особист подстраховался. Зная об изворотливости вот таких «агентов», а то что Язеп будет завербован — Плаксин не сомневался ни секунды, в вёске была обработана любимая дочка хуторянина — Ганна. Женщины упорнее мужчин. Но они слабы любовью к близким. И угрозами ареста обожаемых ею — отца и мужа — молодую женщину «сломали» Она подписала обязательство о сотрудничестве с органами МГБ… Информация неизвестная Сергею… из «Доклад министра внутренних дел СССР С.Н. о переселении польских граждан из Белорусской, Литовской и Украинской ССР в Польшу, а белоруссов, литовцев и украинцев из Польши в СССР» 31 октября 1946 г. Сов. секретно. товарищу Сталину И.В. товарищу Вознесенскому Н.А. товарищ Берия Л.П. товарищу Жданову А.Л. По Белорусской ССР За период работы по эвакуации было учтено подлежащих переселению из Белоруссии в Польшу 156497 семей в составе 535284 человек. Изъявило желание выехать в Польшу 146011 семей, 496240 человек. Переселено на территорию Польши 72511 семей, 231152 человека. Впоследствии отказалось от выезда в Польшу 73500 семей в составе 265088 человек. На территории Польши было учтено подлежащих переселению в Белорусскую ССР 36235 семей в составе 136622 человек. Изъявило желание выехать и прибыло в СССР 10568 семей, 35961 человек. Отказалось от въезда в СССР 25667 семей в составе 100661 человека. Расселено на территории: Украинской ССР — 3133 семьи, 11503 человека; РСФСР — 1170 семей, 4002 человека; других республик — 43 семьи, 97 человек. Национальный состав прибывших: белорусов — 27409, русских — 2603, украинцев — 5894, других национальностей — 55 человек. С эвакуированными из Польши прибыло: 3654 лошади, 9134 коровы, 11795 свиней, 11278 овец и коз, 54048 центнеров зерна и зернопродуктов. Сдано эвакуированными польским властям: зерна — 93 тонны, картофеля -985 тонн, объемистого фуража — 700 тонн. Значительный процент оставшихся белорусов на территории Польши в известной мере объясняется активной деятельностью польских реакционных элементов и банд АК, направленной на срыв переселения. Глава 13 Справедливость заключается в том, чтобы воздать каждому свое. Марк Туллий Цицерон «Вот что спирт животворящий делает…» — дурацкая стилизация крутилась у меня в башке всю последнюю неделю. Начальство наставило задач и, оставив меня в горестном недоумении «с чего начать-то?» — удалилось.