– Бренди, – хрипло сказал я. – К тому же, – продолжил он, – не во всех комнатах были следы взлома. В особняке Дорчестеров дверь была заперта, а ключ утерян, так что вошли другим путём. – Но ведь в тот раз вор оставил верёвочную лестницу! – триумфально воскликнул я. Но Раффлс лишь покачал головой. – Я не верю, что он использовал её по назначению, Банни, это лишь ширма. – Тогда во что, чёрт возьми, ты веришь? – Что каждая из этих краж была выполнена одним из гостей. Я скажу тебе больше: вряд ли я ошибаюсь, что знаю личность этого умельца. Я начал верить, что он действительно нашёл преступника, в глазах у Раффлса была такая сверхъестественная сила, которая заражала меня. Я поднял свой бокал, салютуя ему, и до сих пор помню, с какой тревогой Раффлс посмотрел на меня после того, как я опустошил его. – Один лишь человек подходит по всем параметрам, – продолжал он, – он появляется во всех этих списках, и его не заподозришь в первую очередь. Лорд Эрнест Белвилл присутствовал на всех этих приёмах. Слышал о нём что-нибудь, Банни? – Тот, что пропагандирует Рациональное Питьё? – Да. – Тогда мне о нём больше ничего не интересно. – Возможно, – ответил Раффлс, – и что может быть более многообещающе? Человек, чьи честные взгляды на умеренность поддерживает большинство (исключая тебя, Банни), не станет докучать ими миру, не имея скрытых мотивов. Очень интересно. Какие у него цели? Хочет ли он заработать себе славу? Нет, он уже свой в их кругу. Но вот богат ли он? Отнюдь, для своего положения в обществе он беден как церковная мышь и, по-видимому, у него нет ни малейшего желания быть кем-то ещё. Определённо, что он не получит и пенни за свои пылкие речи о вреде алкоголя. И вдруг ему в голову приходит старая как мир идея – альтернативная профессия! Его Рациональное Питьё – как мой крикет! Но не стоит делать поспешные выводы. Я должен сперва узнать о нём больше, чем можно прочесть в газетах. Нашему аристократу сорок лет и он не женат. Чем он занимался все эти годы? Как можно мне было узнать об этом? – И как же? – спросил я, отказываясь испортить своё пищеварение очередной головоломкой, чего Раффлс, очевидно, добивался. – Провести с ним интервью! – ответил Раффлс, расплывшись в улыбке при виде моего удивления. – Ты… провёл с ним интервью? – повторил я изумлённо. – Когда и где? – Помнишь, в прошлый четверг я сказал, что устал, и мы рано вернулись домой. Какой был прок говорить тебе о том, что я задумал, Банни? Всё могло кончиться неудачей, да и сейчас ещё может. Но лорд Эрнест Белвилл выступал на собрании в Эксетер Холл, где я дождался, пока всё закончится, последовал за ним до Кинг Джонс Мэншенс и провёл интервью с ним в его собственных комнатах. Моя зависть журналиста дала о себе знать. Я больше не ощущал скептицизма (поскольку никакое возмущение не сравнится с его потрясающей дерзостью), я лишь сухо спросил, какое издание он якобы представлял. Нет никакого смысла писать его ответ. Я не мог поверить ему без дальнейших объяснений. – Я думал, что ты заметил, – начал Раффлс, – мою своеобразную привычку, которой я придерживаюсь. Бывая у важных персон, я всегда прихватываю несколько визитных карточек, оставленных гостями на специальном подносе. Они очень выручают меня, когда мне нужно сыграть определённую роль. В четверг вечером я отправил визитку талантливого автора, связанного с известной газетой. Если бы лорд Эрнест знал его, я должен был бы признаться в журналистской уловке, но, к счастью, он не был с ним знаком, и я объяснил, что меня отправил редактор, чтобы я взял у него интервью для утреннего выпуска. Что может быть лучше для укрепления его альтернативной профессии? Я спросил, что получилось выудить из него во время интервью. – Абсолютно всё, – поведал Раффлс. – Лорд Эрнест странствовал в течение двадцати лет. Техас, Фиджи, Австралия. Я подозреваю, что у него есть жёны и семьи во всех этих трёх местах. Но его манеры выдают в нём либеральное воспитание. Он предложил мне восхитительное виски и будто напрочь забыл о пропаганде умеренного питья. Он явно осторожный и проницательный человек, но я разговорил его. Он направляется сегодня на приём к Кирклитхэмам… я заметил у него приглашение. И пока он выключал свет, я успел сделать восковой оттиск замочной скважины. Оглядываясь на официантов, Раффлс показал мне новенькую отмычку. Но я выпил слишком много, чтобы нормально соображать. Я переводил непонимающий взгляд с ключа на Раффлса, наморщив лоб – я увидел своё отражение в зеркале за его спиной. – Вдовствующая леди Кирклитхэм, – прошептал он, – владеет бриллиантами размером с боб и любит надевать их на свои приёмы, а ещё она рано ложится спать и сегодня она в городе! И только тогда я понял. – Этот хитрец собирается обокрасть её! – А я собираюсь обокрасть его и забрать бриллианты себе, – добавил Раффлс, – точнее, нам. – Согласится ли он на партнёрство с нами? – Он будет в наших руках. Он не рискнёт отказаться. План Раффлса заключался в том, чтобы проникнуть в комнаты лорда Эрнеста до полуночи. Там мы должны будем поджидать преступника-аристократа. Основную работу брал на себя Раффлс, моя задача – оказать поддержку, если возникнет шум и нужна будет грубая сила, таким образом, я отработаю свою долю. Мне и прежде случалось выступать в такой роли, не всегда изящно, однако на мою долю при дележе это не влияло. Но в тот вечер мне всё нравилось. Я выпил достаточно шампанского (как же хорошо Раффлс знал мою меру) и был готов на любые подвиги. Мне не хотелось ждать, пока принесут заказанный Раффлсом особо крепкий кофе. Но Раффлс настоял, чтобы я его выпил, и около половины одиннадцатого мы наконец сели в кэб. – Нам никак нельзя приехать раньше срока, – сказал Раффлс, когда мы тронулись. – И слишком поздно войти мы тоже не можем, это будет опасно. Придётся рискнуть. Как было бы замечательно прокатиться до Пикадилли и посмотреть на огни! Но ненужные риски не для нас. II Кинг Джонс Мэншенс, как всем известно – самый старый, самый уродливый и самый высокий многоквартирный дом во всём Лондоне. Но он был построен в те времена, когда нынешняя забота об экономии пространства ещё не стала правилом. Мы собирались заехать в просторный внутренний двор, когда привратник остановил нас, чтобы мы не столкнулись с выезжающим кэбом. В нём сидел по-военному подтянутый мужчина средних лет, одетый, как и мы, в вечернее платье. Это всё, что я успел разглядеть, прежде чем кэб проехал мимо, и я бы не придал никакого значения этому случаю, если бы не бурная реакция Раффлса. В одно мгновение он выскочил из кэба, заплатил извозчику и через секунду мы уже переходили улицу, удаляясь от этого дома. – Куда, черт тебя побери, ты идёшь? – воскликнул я. – В парк, – ответил он. – Мы слишком рано. Его тон поведал мне больше, чем сами слова. Он был очень серьёзен. – Это был он – в том кэбе? – Да. – Ну, значит, наши руки развязаны, – удовлетворённо сказал я и хотел было повернуть назад, но Раффлс твёрдо схватил меня за руку. – Мы были на волоске от провала, – сказал Раффлс. – Давай сядем здесь. Хотя, постой, лучше на ту скамейку, подальше от фонаря. Мы будем ждать здесь полчаса, и я не хочу ничего обсуждать. Мы сидели на скамье несколько минут, когда Биг-Бен прогремел над нашими головами, и казалось, что звук дойдёт до самих звёзд. Было пол-одиннадцатого, и ночь стояла душная. Полчаса мы думали каждый о своём, и когда пробило одиннадцать, Раффлс вывел меня из ступора хлопком по спине. Через пару минут, пройдя через внутренний двор Кинг Джонс Мэншенс, мы уже были в освещённом вестибюле. – Мы знакомые лорда Эрнеста, встретились с ним у леди Кирклитхэм, – поведал Раффлс. – Он дал мне ключ от апартаментов и попросил подождать его прихода. Будьте любезны, вызовите нам лифт. В какой-то мере Раффлс превзошёл самого себя этой гениально-простой выдумкой. Его слова не вызвали даже малейшего подозрения. Квартира лорда Эрнеста Белвилля была на последнем этаже, и мы оказались там так быстро, как только мог доставить нас лифт. Посыльный проводил нас до двери. И нам даже не пришлось воспользоваться заготовленной отмычкой. Посыльный открыл дверь своим ключом и зажёг для нас свет. – Хм, вот это интересно, – проговорил Раффлс, как только мы остались одни, – они могут заходить сюда, когда хозяина нет, и прибирать в комнатах. А что, если он прячет краденое в банке? Боже, а ведь это была бы неплохая идея для него! Я уверен, что он ещё не избавился от драгоценностей. Если он не дурак, и если я не ошибаюсь в своих суждениях, то всё, что он украл, где-то спрятано. Он прохаживался по гостиной, обставленной со вкусом в старинном стиле, и делал так много замечаний, как будто он был аукционистом, подготавливающим вещи к продаже в короткий срок, а не взломщиком, которого могли взять с поличным в любой момент. – Мебель Чиппендейл, а, Банни? Конечно, не подлинная, но где, позволь спросить, вы найдёте настоящую мебель Чиппендейла в наше время, да и кто способен отличить её от подделки? Ценность не может заключаться в древности как таковой. И всё же люди уверены в обратном! А мне достаточно того, что вещь приятна глазу, полезна и вписывается в интерьер. – Может быть, начнём осмотр всей квартиры? – предложил я. Меня беспокоило, что Раффлс не запер за собой дверь. Но даже когда я сказал ему об этом, он не закрыл её. – Если лорд Эрнест обнаружит, что дверь заперта, он поднимет шум, – объяснил Раффлс. – Мы позволим ему войти и запереть дверь за собой, и ему некуда будет бежать. Я надеюсь только, что он не решит вернуться раньше, поскольку внизу ему обязательно сообщат о посетителях в его апартаментах. Работники сменятся в полночь, я узнал об этом прошлой ночью. – Предположим, что он вернётся раньше полуночи? – Ну, он не может выставить нас, пока не увидит, кто мы такие, а стоит мне сказать ему пару слов, он не посмеет это сделать. Конечно, если только я не ошибся в своих подозрениях. – Разве сейчас не лучшее время проверить это? – Мой дорогой Банни, что, по-твоему, я делал всё это время? Ничего здесь нет. В Чиппендейле нет замков, которые не открыть с помощью простого ножа, а в полу ни одной подозрительной половицы, я проверил их все прежде, чем ушёл посыльный. В дымоход и заглядывать нет смысла, в таких домах его регулярно чистят. Да, думаю, я готов проверить спальню. Кроме спальни оставалась лишь ванная; ни кухни, ни комнаты для прислуги – в Кинг Джонс Мэншенс они не нужны. Я подумал о том, чтобы заглянуть в ванную, пока Раффлс направлялся в спальню, потому что меня мучила ужасная мысль, что всё это время хозяин может скрываться где-то в квартире. Но ванная комната оказалась пуста. Я обнаружил Раффлса в абсолютной темноте, высунувшимся из окна спальни. Я нащупал выключатель у двери. – Выключи свет! – гневно выкрикнул Раффлс. Он отошёл от подоконника, тщательно прикрыл жалюзи и шторы, затем включил свет. Лампа осветила его лицо, нахмуренное, скорее от сочувствия, чем от злости. Раффлс только покачал головой, глядя как я опустил свою. – Всё в порядке, старина, – уверил он. – Но в коридорах есть окна и слуги могут увидеть свет там, где его быть не должно, ведь мы должны быть в гостиной. Но у нас есть повод для радости, Банни! Это ТА комната; посмотри на этот дополнительный болт на двери, он специально заказал его, а ещё здесь пожарная лестница у самого окна! У него есть способ улизнуть из квартиры, если понадобится. Я его недооценил, Банни. Ты можешь поставить последний грош на то, что если в квартире и спрятано награбленное, то только в этой комнате. Но в комнате было совсем немного мебели и ничего не было заперто. Мы посмотрели везде и всё безрезультатно. Гардероб был заполнен свисающими пальто и брюками, выдвижные ящики – мягким шёлком и тончайшим льном. Сама кровать была настолько жёсткой, что не понравилась бы и анахорету. В комнате не было и уголка для того, чтобы спрятать сокровища. Я всё же заглянул в дымоход, но Раффлс велел не вести себя глупо и спросил, слышал ли я хоть слово из того, что он сказал. Он был в ужасном расположении духа. Пожалуй, в худшем из всех, которые я видел. – Тогда у него ячейка в банке, – прорычал Раффлс. – Клянусь чем угодно, я не ошибаюсь в своём мнении о нём! Я не стал спорить с ним. Но я просто не мог не предложить ему, что сейчас самое время уйти, пока мы не совершили ошибку. До полуночи ещё было время. – Предлагаешь выставить себя дураками и капитулировать? – огрызнулся Раффлс. – Ну уж нет! Он ведь может прийти сюда с бриллиантами Кирклитхэм! Делай, что хочешь, Банни, но я останусь. – Я не покину тебя, – парировал я, – иначе ты будешь избит человеком, который лучше тебя. Я позаимствовал его тон и ему это совсем не понравилось. Таким, как он, это не нравится. На секунду я подумал, что Раффлс ударит меня… в первый и последний раз в его жизни. Пусть только попробует. Кровь стучала мне в виски. Я был готов отправить его к самому дьяволу. И я подчеркнул оскорбление, пожав плечами и кивнув в сторону огромных булав, расположенных у каминной решётки по обе стороны от дымохода. В одно мгновение Раффлс схватил булавы и стал крутить их вокруг своей седой головы в смеси детской обиды и юношеской задиристости, которые, как я полагаю, ему не совсем к лицу. И вдруг, пока я наблюдал за ним, его лицо изменилось, оно заметно смягчилось, засветилось, и он мягко положил булавы на кровать. – Они недостаточно тяжелы для своего размера, – быстро проговорил он, – и, клянусь богами, они разного веса! Он встряхнул булавы одну за другой обеими руками, поднося их близко к уху, затем осмотрел их тщательно под электрическим светом. Я понял, что он пытается обнаружить, и заразился его сдерживаемым волнением. Мы молчали. Раффлс достал из кармана портативный набор инструментов, который он называл ножом и всегда носил с собой, вооружившись буравчиком, он передал мне одну из булав. Машинально я зажал тонкий конец под мышкой, а широкий предоставил Раффлсу. – Держи покрепче, – прошептал он, улыбаясь. – Он намного умнее, чем я думал. Ты посмотри, какую уловку он использовал, я бы и не додумался до этого. Вот только… я бы распределил вес абсолютно ровно. Он ввернул буравчик в дно булавы около края, и мы попытались повернуть каждый свою часть в противоположных направлениях. Какое-то время ничего не происходило. Затем внутри что-то поддалось, и Раффлс тихо выругался. И ещё минуту после этого он, держась за буравчик, вращал и вращал рукой, будто играл на шарманке, а донышко плавно выдвигалось наружу, скользя по тонкой резьбе. Булавы оказались полыми, как рога для вина, мы не стали останавливаться и рассматривать, что было в пакетиках, которые посыпались из первой, а сразу же перешли ко второй булаве. Пакетики были восхитительно тяжелы в руке и завёрнуты в вату так плотно, что некоторые склеились между собой, сохраняя форму булавы, даже когда выпали из неё. А когда мы открыли их… но пусть говорит Раффлс.