Я скривилась. — Не очень. Я ведь осталась жива. Треов отвернулся, не прощаясь. Но замер и положил ладонь на открытую дверь конюшни. — А ты смелая. Тихие слова заставили меня выпрямиться. Я замерла на миг и взглянула в глаза Треова. Они были темно-синими, в них сверкали искры. Его позвали, и он тут же отвернулся, глядя за пределы конюшни. — Ты идешь или нет? — показался кузней. — Ты же собирался учиться. А ты все ходишь вокруг этого оленя в конюшне. Треов выскользнул на улицу и последовал за мужчиной, а я вернулась к своему делу, радуясь, что у меня есть занятие, что этот странный миг был разбит. И хотя расчесывала я еще плохо, левая рука становилась все удобнее. Я попыталась запрыгнуть на спину Анты. Он засопел и закивал головой. Я похлопала его по плечу, а он рыл копытом землю, желая бежать по лесу. — Скоро, Анта, скоро, — сказала я. Свитки я спрятала в комнате. Сейчас, похоже, только я знала об их существовании, а потому вряд ли мою комнату начнут обыскивать. Но нужно думать, как доставить их Аллертону. Я пыталась их прочесть, но не поняла ни слова, кроме переводов Бердсли. Я надеялась, что мои силы позволят понять язык предков, но не вышло. А из переводов Бердсли я лишь убедилась в том, что знала: Сихраны где-то под песками Анади. С этим потерянным народом и Угольный камень. Это я и из видений с Бердсли знала. А еще Каз. Я его почти не видела последние несколько дней, только на похоронах Бердсли. Сейчас было не самое подходящее время признаваться во лжи, а при мысли об этом в голове всякий раз звучал голос Водяного: «он никогда не полюбит тебя». Может, это было правдой. Может, моя ложь и потеря руки окажутся слишком сильным недостатком. Я не была уверена, что сердце вынесет такую боль. Но я должна была отыскать смелость. Мне нужна его помощь в борьбе с его отцом. Но Каза постоянно привлекали к подготовке, я не могла поговорить с ним наедине. Я металась от подготовки к свадьбе к печали из-за похорон, думая при этом и о Сихранах и Угольном камне. Время словно ускорилось. Пока я не была с Антой, я читала свитки в комнате. Свадьба была все ближе, а я и пяти минут с Казом провести не могла. Этим утром я была у лекаря, он оглядывал мою руку. — Как необычно. Ты какая-то необычная? — спросил он. Его глаза сверлили меня. — Абсолютно обычная, — возразила я, убирая руку от него. Но все было очевидно. Мастерство ускоряло мое исцеление, и это не укрылось от него. Он смотрел на меня, прищурив глаза, а я ушла, боясь, что из-за него в будущем возникнут проблемы. Я очень хотела бежать от него подальше. Я помнила путь из леса Ваэрг в Цину. Он говорил мне льстить королю. Иначе я не выживу. И от этого я злилась. День был полон дел. В саду развесили гирлянды. Повара готовили пирожные. Король ходил по коридорам, общаясь со знатью. Каза не было видно. А если я спрашивала, то все пожимали плечами и говорили: «Наверное, на кухне», «Наверное, у священника», «А в его покоях смотрела?». Я не могла уснуть. Времени поговорить с Казом до свадьбы не оставалось. Я опомнилась слишком поздно. Переодевшись, я все думала, как помочь Казу. Он думал, что должен жениться на Эллен. А если я расскажу ему, что я — рожденная с мастерством? А потом добавлю, что жениться на мне не обязательно, что я уезжаю на Анте к Борганам? Может, это решит все, хотя бы сейчас. Я могу рассказать ему о короле, когда Аллертон поможет перевести свитки. Я ходила по комнате, шлепая босыми ногами по камню. План был плох. Я должна его продумать лучше. Как я сбегу, когда все узнают, что я — рожденная с мастерством, когда я расскажу об этом, чтобы спасти его от свадьбы? Если я докажу свои силы, король меня из дворца не выпустит. Боги! Слишком сложно. Почему нет простого решения? Обрубок саднило. Порой я еще думала, что рука на месте, а потом пугалась. Порой я чувствовала, как зубы Водяного впиваются в плоть… Я думала, что умру несколько раз во время проклятия, и я боялась за тех, кто мне дорог. А потому признание Казу было пустяком, по сравнению с пережитым. Я призвала решимость, сжала зубы и схватила свечу. Я вышла в коридор. Есть одно решение. Я должна рассказать Казу правду. Тогда я успокоюсь. Во тьме ночи во дворце было тихо, я слышала, как недалеко от стен заухала сова. Звук был тихим, призрачным. Я шла по дворцу, думая о призраках. Зданию было сотни лет. Оно видело королей и королев, принцев и знать… но не крестьянок из Хальц-Вальдена. Это было даже смешно. Комната Каза была этажом выше моей, я спешила по ступенькам, хотя все еще была слаба. Огонек свечи дрожал, грозясь потухнуть, и я прикрыла его правой рукой, вздрогнув, когда увидела обрубок. На этаже было не так и темно, и я потушила свечу. Здесь были ниши с маленькими лампами, что горели в ночи. Так работала во дворце моя магия, и все изобретения Бердсли были ненужными. Может, когда-нибудь я сама смогу направлять силы. Послышались голоса и шаги. Я застыла, спрятаться было негде. В панике я оглядывалась. Было лишь одно место, но опасное. Голоса становились громче, и я быстро юркнула за гобелен, молясь, чтобы меня не было видно, чтобы моя худоба помогла скрыться, а тени прикрыли мои ноги. Наверное, это стражи. Я надеялась, что приближение свадьбы и вино, что разливали в честь этого, ослабят их внимание. Я напряглась, когда шаги приблизились, мне захотелось чихнуть. Наверное, гобелен был пыльным. Я зажала рукой нос, пытаясь сдержаться. Один из стражей смеялся, я слышала, что они близко к гобелену. Нужно замереть. От этого зависит жизнь. Я крепче зажала нос, молясь Селине, чтобы я не чихнула. Такие, как я, не должны ходить по замку ночью. Тогда меня примут за воровку и бросят в подземелье. — Стой-ка, — сказал он. — Что такое? — спросил другой. Я просила их идти дальше. Король обрадуется возможности поймать меня. Я уже представляла, какую историю он сочинит, что я украла золото и камни. — Я что-то уронил. Что-то отцепилось от пояса, похоже, кинжал зацепил меня. — Лучше бы все обошлось. Генерал тебе за такое голову оторвет. — А то я не знаю? Я боялась, что они увидят мои ноги. Как далеко они от гобелена? Сколько вокруг меня тени? Я дрожала. Нос чесался, ногти впились в щеку. Пот стекал по спине. За гобеленом было жарко, я едва могла дышать. — А это что? Сердце ёкнуло. Он мог увидеть меня. — Что? — Смотри-ка сюда. — Это же золотая монета, везучая зараза. — С меня напитки! — Лучше не трогай. Это ведь короля? — Я нашел, уже — мое. Ты же не расскажешь никому? — Купишь мне эль, и я — немой. Шаги удалялись, а они обсуждали, на что потратить свою находку. Я услышала, что они идут по ступенькам, что были в конце коридора, и тихонько чихнула. И плечи расслабились. Я вышла из-за гобелена и пошла по знакомым ступенькам к комнате Каза. Мы часто ходили здесь, пока нас не закружило в похоронах и свадьбе. Я задумалась, нужно ли стучать. Он не стучал, когда проникал в мою комнату с едой с кухни. Может, нам и не нужны были такие формальности. Но он все же был принцем. Я прошла к двери и поняла, что она приоткрыта. Я покачала головой и решила не стучать. Жаль, что я не захватила хлеб с кухни в извинение, но я толкнула дверь. Но когда дверь открылась, я застыла. Каз был не один. Он был с Эллен, они целовались, сидя на его кровати. Каз отстранился. Его глаза были огромными в лунном свете. Под ним заскрипели простыни. — Мей! Что ты здесь делаешь? — Я-я ухожу, — мое лицо пылало. Как можно было быть такой глупой? Конечно, у них завтра свадьба, и я помешала… кошмар. Лицо Эллен тут же опечалилось. Она отвернулась от меня, словно не могла выдержать взгляд. — Мей, была важная причина? — спросил Каз. Его лицо было бледным, но не раздраженным, хотя мог бы, а терпеливым. В горле застрял ком. — Н-нет, — выдавила я, борясь с желанием развернуться и убежать. Я собралась отвернуться, а сзади кто-то засуетился, раздался топот. Я не успела понять, что происходит, а огромные руки схватили меня за плечи. Я вырывалась, пытаясь увидеть, кто меня схватил. — Мей Вейландер, ты арестована за заговор против короля в попытке убить наследника. Глава третья: Король-тиран - Что? — я извивалась, чтобы оглянуться на стража. Шлем закрывал его лицо, я видела лишь часть бороды и мерцание глаз. Каз вскочил с кровати. — Это глупо! Мей меня не тронула бы. Третий страж встал между нами с Казом. Я не узнавала их, но на форме был герб короля, значит, это были его люди. Каза успокоили, и в комнату вошли еще двое. Один из них был королем. Второй… лекарем. Конечно! Не зря у меня были предчувствия. — Зачем вы это делаете? — потребовала я, злость бурлила во мне. Огонь покалывал кончики пальцев, его было просто призвать. Я могла сбежать от них, но не хотела без особой надобности вредить им. И разве так я хотела признаться Казу? В пожаре и при его отце? — Я уверен, Ваше Величество, — сказал лекарь. — Она — не человек. Она… какая-то странная. Ее нужно запереть. Я ей не верю, — глаза старика горели. — Отец, это смешно. Я знаю Мей лучше, чем кто-либо из вас, и она точно человек, — настаивал Каз. Король взглянул на меня исподлобья. Он с первой нашей встречи отнесся ко мне плохо. Он ненавидел меня. Все это забавляло его. Я вспомнила жар от попавшей в меня стрелы, его холодный взгляд, когда он опустил лук. Он подстрелил меня за защиту Анты. За то, что помешала ему развлечься. — В клетку ее! — приказал он.