— Султан. Я повернулась на голос, донесшийся с порога дома Эстер. Я и не слышала, что дверь открылась, мы слишком сосредоточились на обсуждении. Треов стоял там, сунув руки в карманы. — Кто ты? — властно спросила Эстер. — Это закрытое собрание. Треов пристыжено опустил взгляд. — Нет, все в порядке, — сказала я. — Он должен быть здесь. Треов был близок Казу. Они сражались на одной стороне. Он первым из Цины встал на нашу сторону, он помогал в лагере Борганов. Проходи и садись, Треов, — я улыбнулась ему, пытаясь уговорить его. Ученик кузнеца поспешил войти, прикрыв за собой дверь. Он сел между Сашей и Эстер, но смотрел только на меня. Он покраснел и неловко почесал голову. — Давай, — сказала я. — Расскажи, что ты думаешь. — Я, конечно, лишь конюх и кузнец, — начал он. — Но то, что сказала Мей, правда. Я работал в королевских конюшнях больше года, король сам ни разу ничего не сделал. У него были слуги для всего — начиная чисткой его обуви и ухода за его лошадью… — Так делают почти все короли, — усмехнулась Эстер. — Все куда хуже. Как и сказала Мей, он не отличит свою задницу от локтя, — Треов покраснел сильнее, когда послышались смешки из-за его яркого языка. — Он идиот. Он может только выпивать, есть и издеваться над людьми. В политике, думаю, участвовал Линдон. Я порой, как конюх, ходил с ними на охоту, и там король говорил с Линдоном о дворе. Казимира там никогда не было. Король ему не доверял. Линдон обычно говорил, как свергнуть кого-то. Очень противным типом он был. Он говорил о пытках и казнях, но и о юге с шахтами. Он заговорил с королем о войне с Джакани. Он убедил короля наладить связи с султаном, если потом придется занимать у него деньги. Это имело смысл. Десятилетиями Цина была в упадке после смерти последней рожденной с мастерством. Все деньги король тратил на создание и работу механизмов во дворце, что загрязняли все вокруг. Бедная страна с бедным королем, это означало, что ему нужно было искать союзников. — То есть, лишившись всех, король отправится к султану, — сказала я, думая над словами Треова. — Скорее всего, — ответил Треов. — Когда мы встретились с султаном, Муштан, я поверила, что он попросил вас и ваших людей предать меня из-за Угольного камня. Я угадала? — я повернулась к старику, сердце сжалось в тревоге. Я очень хотела, чтобы он остался на моей стороне. — Он это просил, — согласился Муштан, вздохнув. Эстер тихо рассмеялась, но Муштан не обратил на нее внимания. — Я — друг Борганов и Аллертона. Султан мне султан, а не друг. Я уже принял решение, и султан мне уже не султан. Я не признаю его своим правителем. Я выбрал тебя, Хада-я. Ты показала себя сильной девушкой, и я готов помогать тебе бороться со злом в этом мире. Но, да, султану важнее власть, а не верность. Твой принц королем не станет. Генерал Казимира и тот герцог из Бенота — те, с кем нужно наладить связь. Султан же будет с тем, кто сильнее. — С королем, — прошептала Саша. Она побледнела. Она внезапно показалась такой маленькой. Я понимала отчаяние Саши. Мы нуждались в людях султана. Мы не получали вестей от союзников Каза. Мы не знали, есть ли у нас вообще армия. — Нужно вернуться в Джакани, — сказала я. — Но сделать это тихо. Время честных битв прошло. У нас нет для этого сил. Мы не можем верить никому из тех, что остались вне этой комнаты. Вся ответственность на наших плечах. Мы можем сделать еще кое-что. Я могу. Убийство. Я убью короля. А потом я налажу отношения с султаном. Его помощь, моя свадьба с Казом и тот факт, что я — рожденная с мастерством, повлияют на людей Эгунлэнда. А потом я уничтожу Угольный камень и создам свой двор. Я говорила громко и быстро, чтобы подавить страх. Я многого не сказала. Кто будет у меня при дворе? У меня не было связей с влиятельной знатью. Мои помощники были юными. Я не знала, как быть королевой. Я даже не представляла, что буду делать это без Каза. — Я помогу, Мей, — сказал Треов, словно подслушав мои мысли. Значит, я все же плохо скрывала свои эмоции. — Я понимаю Красный дворец. Я знаю, кто на стороне короля, а кто готов тебе помочь. А еще у тебя есть помощь Аллертона и Муштана. — И моя, — Саша дотянулась до меня рукой. Моя защитница и подруга. — Пора, — сказала Эстер, поднимаясь из-за стола. — Этой ночью нас ждет еще одно важное дело. Ты готова, Мей? Желудок сжался, словно во мне шевелились змеи. Я не была готова. Но я кивнула и поднялась на ноги. В комнате повисло напряжение. Потеря Каза была не только моей. Я забыла об этом. И теперь я собиралась проститься с ним в том месте, где всего пару недель назад вышла за него замуж. У нас были хотя бы эти недели. А ведь были те, что не знал любви. Отец был с моей мамой лишь несколько лет, и я считала это трагедией, но сейчас мне бы показалось это счастьем. Он знал ее, у него осталась я — частичка нее. И у меня осталась частичка Каза. — Мей? Я взглянула на Сашу. Она тепло улыбалась и указывала на дверь. Я только теперь поняла, что все уже ушли. Я на дрожащих шагах приблизилась к ней. Саша положила ладонь на мое плечо. — Ты думаешь, что тебе не хватит сил, но это не так. Мы шли вместе, и сильной казалась только Саша. Эстер дала мне факел, и вид пламени что-то пробудил во мне. Я обхватила пальцами здоровой руки грубое дерево и прошла к ряду людей в красной одежде и с разрисованными лицами. Перед глазами проносились воспоминания: встреча с Казом в лесу Ваэрг, танец с ним в видении Водяного, а еще, конечно, мои шаги к будущему мужу. Но теперь я была другой. Я стану матерью и королевой. На моих плечах огромная ответственность. Я прошла к небольшому основанию для костра, что построили жители Эшера, пока мы обсуждали планы. С каждым шагом я отпускала по кусочку боль. Я отпускала горе. Я приняла случившееся, приняла то, какой была и какой стану. Боль — не то, что можно желать. Страдания нельзя назвать романтичными. Это открытая пульсирующая рана. Если ею не заняться, начнется заражение. Если ее вскрыть, словно придет боль. Если ее залечить, останется шрам, но этот шрам станет частью нового тебя. У меня было много шрамов. И они всегда будут со мной. А пламя горело ярко. Я стояла перед ним, закрыв глаза и позволяя пламени очистить меня. …в серебряных глазах отражался свет костра… …долгие ночи прижимались друг к другу в поисках тепла… …смех и детские игры… Я помнила. Глава тридцать первая: Похищенная девушка Костер догорал, и рыжеволосая девушка села рядом со мной. Ее сандалии шаркали по песку. Я сверкнула улыбкой, вытягивая из земли побеги, что появлялись вокруг меня. Было так приятно снова чувствовать прикосновения листьев после стольких дней и ночей в пустыне. — Как ты? — спросила Саша. Все сочувствующие взгляды и похлопывания по спине мне надоели, но не ее сопереживание. Не поддержка подруги. — Я здесь, — ответила я. И могла сказать только это. Я все еще существую. Несмотря на боль. Саша поджала ноги и склонилась вперед. Мы сидели рядом с угасающим пламенем, что еще согревало. Я пыталась не смотреть в ее синие глаза, сосредоточившись на своих грязных ногтях. — Ты здесь, — повторила она. — И ты останешься здесь. — Я отпустила его, Саша, — прошептала я. И слова ослабили тиски, сжимавшие мою грудь. Я признала это, признала, что позволила умереть любви ради спасения мира. Саша молчала. Ее рука легла мне на плечо. Она не могла ничего сказать, чтобы все исправить, и мы молчали. Мне хватало ее присутствия. Я все же сказала это. Я признала это. Может, теперь я смогу простить себя. Рука потянулась к Угольному камню, скрытому под туникой. В нем постоянно пульсировала странная темная энергия, но когда меня захватывали эмоции, энергия наполняла меня. — На что это похоже? — спросила Саша. — Это зло? Я покачала головой. — Я бы так не сказала. Камень очень сильный, в нем есть тьма. Думаю, это энергия боли, когда мне плохо, камень становится сильнее. Но горе помогает управлять им. Я хочу убедиться, что он умер не зря. Он пожертвовал собой по важной причине, но жертва будет не напрасной, если мы завершим начатое. Если же я сдамся силе Угольного камня, то все будет кончено. Саша нахмурилась, и я знала, о чем она думает. Я боролась с теми же сомнениями. Пока она не заговорила, я сказала ей: — Я могу управлять им, — и замолчала. Я должна рассказать кому-то, но боялась произносить это вслух, ведь могла ошибаться. — И есть еще одна причина, по которой я хочу сражаться. Я… подозреваю, что у меня будет ребенок, — Саша крепче вцепилась в мою руку. — Эйвери сказала мне во сне. Она сказала, что у меня осталась частичка Каза, что я должна спасти мир ради дочери, — глаза наполнились слезами, Саша крепко сжимала мою руку. Она прошептала мое имя, я знала, что она тоже плачет. — Ты рада? — спросила я. — Я рада за тебя. Так рада, — ответила она, уткнувшись головой в мое плечо и обняв меня. — А ты? — Я боюсь… грядущего, опасности. Но все это пустяки, по сравнению со страхом стать матерью. Я слишком молода, а она никогда не увидит отца. И это страшно. Но, Саша, я тоже рада. Так рада, что хочу петь и танцевать, кричать об этом на весь мир. Хоть это и глупо. — А вот и не глупо, — сказала Саша, сжимая меня в объятиях. — Ты будешь прекрасной мамой, если перестанешь быть такой угрюмой. — Я уже не такая, — ответила я с недовольным видом. — Я в последнее время совсем не угрюмая. — Точно, ты лучик солнца, по сравнению с нашей первой встречей, — усмехнулась Саша. — И теперь ты должна есть больше ради ребенка. Я буду делать тебе настойку из трав каждое утро, что поможет справиться с недомоганием. И будь осторожнее, катаясь на Адиле, и больше никаких битв один на один… Я смотрела, как на щеке Саши мерцает свет угасающего пламени, и слушала о том, как теперь должна себя вести, и я была так рада, что у меня есть такая защитница и подруга. Когда я смогла улыбнуться первой настоящей улыбкой после смерти Каза, я почувствовала давление на талии. Я могла поверить, что это Каз обнял меня рукой и уткнулся носом в мою шею. Воздух пах лесом, ягодами и металлом, я чувствовала прохладный ветерок Хальц-Вальдена. * * * Я резко проснулась и села. Сердце билось сильнее, чем обычно, я сперва списала это на забытый кошмар, но вдруг услышала скрип. Дом Эстер был из старого дерева. Под давлением доски скрипели, но они делали так и из-за ветра. Все еще было темно. Я редко просыпалась до рассвета, значит, меня разбудили. Значит, я в опасности. Я свесила с кровати ноги, бесшумно касаясь стопами пола, проверяя под туникой Угольный камень. Я привыкла спать в одежде, готовая тут же встать и отправиться в путь в любой миг. Соскользнув с кровати, я вытащила из-под простого соломенного матраса кинжал. Нет времени цеплять крюк Треова. Придется рассчитывать на кинжал и свои силы. Сердце колотилось в груди, но я поспешила к двери и прижалась ухом к дереву. Нарушитель пытался передвигаться тихо, но скрип отмечал его путь по дому. Он знал, что я в этом доме, но не знал, в какой комнате. Эстер. Я не хотела, чтобы женщина пострадала. Я сосредоточилась на своем дыхании и других звуках в доме. Я закрыла глаза и подумала о земле, усиливая слух своей силой. Я слышала, как он движется, слышала его шаги, а потом произошло нечто неожиданное — я увидела его. Мужчина был крупным. У него был ятаган. Я напряглась, заметив знакомое оружие, ведь меня могла снова предать люди Муштана, но в тусклом свете луны я увидела его одежду. Изорванную и белую. Лицо мужчины было скрыто. Он шел босыми ногами, чтобы не шуметь. Я, закрыв глаза, смотрела, как он идет по домику Эстер, тихо поднимаясь по деревянным ступенькам. Он был высоким и худым. Он двигался плавно, как кот. Я понимала, что в битве он опасен. И от этого мне стало не по себе. Если придется драться, то участвовать буду не только я, но и ребенок. Но что я могу сделать? Он здесь из-за меня. Он ведь пришел из-за Угольного камня? Он явно собирается перерезать мне горло из-за него. Еще два шага, и он оказался на втором этаже, где были две спальни. Нас разделяла лишь деревянная дверь. Пальцы сжались на рукояти кинжала. У меня мало времени, помеха — лишь дверная ручка. Я решила использовать уловку, которой научилась, когда руки были заняты вещами. Не открывая глаза, я сдвинулась влево и подняла ногу, касаясь дверной ручки. Я обхватила ее пальцами ноги и выждала миг, пока нарушитель окажется в лучшей позиции. Он повернулся к двери Эстер, а не к моей комнате. Вот и шанс. Кинжал стал тяжелым в моей руке, словно был мечом. Я не обращала на это внимания, повернула дверную ручку и ворвалась в коридоре, впервые открыв глаза. Я прыгнула на спину нарушителя и прижала кинжал к его горлу. — Дернешься, и я тебя убью, — сказала я, вдыхая его запах: пот, песок и табак. Я закашлялась. — Предупреждаю. Я быстрее, чем ты, — ответил он хрипло с заметным акцентом. Я не успела ответить, а дверь открылась, и перед нами возникла Эстер с длинным тонким мечом в руке. Ее глаза были темными и опасными. Она обнажила зубы и заняла боевую стойку.