Никто не сравнится с негром в умении придать себе скучающий вид. Веки Громобоя почти сомкнулись, оставив приметными лишь две узенькие прорези, в которых сквозили белки глаз, губы обвисли, голова склонилась на грудь. Казалось, все тело его поникло. По всему было видно, что Громобой томится, и Аллейн, помнивший эту его манеру по прежним годам, сказал: — Ну бог с ним, не буду отнимать у тебя время. Нам все же нужно прояснить две вещи: во‐первых, ты примешь помощника комиссара, когда он приедет? — Разумеется, — не открывая глаз, пророкотал Громобой. — И во‐вторых. Ты по-прежнему не возражаешь против работы уголовной полиции внутри посольства или предпочитаешь, чтобы мы убрались отсюда? Решать, разумеется, вашему превосходительству, но мы были бы рады услышать что-то определенное. Громобой открыл чуть налитые кровью глаза и прямо взглянул в лицо Аллейна. — Оставайтесь, — сказал он. В дверь негромко стукнули, вошел Гибсон — большой, бледный, явно готовый к тому, что придется оправдываться. — Я прошу прощения, сэр, — обратился он к президенту. — Приехал полковник Синклер, помощник комиссара. Он надеется, что вы его примете. Громобой, не взглянув на Гибсона, распорядился: — Скажите моему конюшему, пусть проводит его сюда. Аллейн направился к двери. Он успел заметить поданный ему Гибсоном знак — обнаружилось что-то новое и, видимо, важное. — Не уходи, Рори, — попросил Громобой. — Боюсь, что придется, — ответил Аллейн. В коридоре его поджидал мистер Уипплстоун, взволнованно теребящий галстук. — Что такое? — чуть склонился к нему Аллейн. — Оно, может, и не важно, — начал Гибсон. — Я тут побеседовал с человеком «Костара», который прислуживал в шатре. — Коренастый, крепко сбитый, светловолосый? — Он самый. Фамилия Чабб, — сказал Гибсон. — Увы, — прибавил мистер Уипплстоун. Глава 5 После полуночи 1 Чабб стоял более-менее навытяжку, глядя прямо перед собой и прижав руки к бокам. Скромная ливрея «Костара и Кая» — кургузая темно-синяя куртка в обтяжку и брюки с золотистой эмблемой — очень ему шла. Коротко постриженные светлые волосы были аккуратно причесаны, румяная кожа уроженца одного из западных графств и голубые глаза придавали ему вид человека, проводящего много времени под открытым небом. Он так и не снял белых перчаток. Аллейн согласился с мистером Уипплстоуном, что последнему лучше не присутствовать при допросе. — Хотя, — заметил Аллейн, — у нас нет оснований полагать, что Чабб более тесно связан с происшедшим, чем мой глупый братец Джордж. — Я знаю, знаю, — покивал мистер Уипплстоун. — Конечно. Просто я предпочел бы, хоть это и нелогично, и глупо, чтобы Чабб вообще не прислуживал в этом несчастном шатре. Точно так же, как предпочел бы, чтобы он не подрабатывал у Шеридана и кошмарных Монфоров. Да и выглядел бы я там по меньшей мере странно, правда? Если не глупо. Пусть все идет, как идет. Так что с Чаббом в кабинетике кастеляна оказались лишь Аллейн и неизвестный нам по имени сержант. — Я должен быть уверен, что понял вас правильно, — начал суперинтендант. — Вы выходили из шатра и возвращались обратно, разнося шампанское, которое брали из ящика со льдом, стоявшего снаружи. Тем же самым занимался один из посольских лакеев. Он обслуживал президента и тех, кто сидел рядом с ним, так? Я помню, он подошел ко мне и моей жене, едва мы уселись. — Сэр, — откликнулся Чабб. — А вы занимались остальными гостями. — Сэр. — Хорошо. Так вот, Чабб, мы продержали вас здесь столько времени в надежде, что вы поможете нам разобраться в том, что случилось в шатре. — Ничем не могу помочь, сэр. Я ничего особенного не заметил, сэр. — Значит, нас уже двое, — сказал Аллейн. — Все произошло так, будто гром грянул с ясного неба, верно? Вы находились внутри шатра, когда погас свет? Как оказалось, внутри. На задах шатра. Он поставил поднос на стол с напитками, ожидая наступления полной темноты, о которой предупредили всех слуг. И оставался там, пока выступали барабанщики. — Когда появился певец, Карбо, вы все еще были там? — Да, — сказал Чабб. — Все еще там. — Карбо он видел ясно — и Карбо, и его тень, отброшенную прожектором на белый экран. — Вы видели, где стоял охранник с копьем? — Да. Во втором ряду. За креслом президента. — То есть от вас слева. — Да, сэр. — А второй лакей? — Ниггер? — переспросил Чабб и, взглянув на Аллейна, поправился: — Прошу прощения, сэр. Туземец. — Да, африканец. — Там где-то был. Тоже сзади. Я не обращал на него внимания, — каменно вымолвил Чабб. — Вы ни с кем из них не разговаривали? — Нет, спасибо. Да они небось и говорить-то не умеют. — Не любите черных? — как бы мимоходом поинтересовался Аллейн. — Нет, сэр. — Хорошо. Перейдем к той минуте, когда прозвучал выстрел. Я стараюсь получить как можно больше свидетельств от людей, бывших в шатре, и хотел бы, если вы не против, послушать и вас. Вы, наверное, помните, что Карбо успел пропеть, если так можно выразиться, всего одну ноту. Правда, довольно долгую. А затем — как вам это запомнилось? Случилось что? — Выстрел, сэр. — Как по-вашему, откуда донесся звук? — Из дома, сэр. — Так. Ну хорошо, Чабб. Не могли бы вы по возможности точнее описать ваши впечатления от того, что последовало за выстрелом? В шатре, я имею в виду. Никаких отчетливых впечатлений у него, как выяснилось, не сохранилось. Люди вскочили на ноги. Одна из дам взвизгнула. А какой-то джентльмен крикнул, что не надо паниковать. Джордж, подумал Аллейн. — Да-да. Но меня интересует, что вы видели с того места, на котором стояли. — Трудно сказать, — деревянным голосом сообщил Чабб. — Слишком много людей металось туда-сюда. Аллейн предположил, что они выглядели… недостаточно четко. — Да, вроде черных теней на ярком экране, — согласился Чабб. — А охранник, тот, что с копьем? Он ведь был слева от вас. И довольно близко. Верно? — Только вначале, сэр. До того, как в шатре погас свет. — А потом? Чабб задумался. — Точно сказать не могу, сэр. Мне вроде как было не до того. — Что это значит?