— Совершенно правы, мистер Фокс. Совершенно правы, — отозвался сэр Джордж, неуклюже старавшийся подчеркнуть некую общность, связывающую его с Фоксом, и даже радостно сообщивший в самом начале, что он-де немало о нем слышал. — Вот как, сэр? А, простите, как ваше имя? Впрочем, именно сэр Джордж и запомнил, в каком порядке сидели гости, и хотя Фокс уже получил эти сведения от Аллейна, он с серьезным видом велел их записать. Слева от президента находился посол, сэр Джон с леди Смайт, супруга полномочного представителя, сам представитель, еще один гость, который уже ушел, и, наконец, сэр Джордж. — На краешке для бедных родственников, нет? — беспечно произнес сэр Джордж, обращаясь к Смайтам, которые протестующе хмыкнули в ответ. — Да, понимаю, спасибо, сэр, — кивнул Фокс. — А справа от президента, сэр? — О! — махнул рукой сэр Джордж. — Мой брат. Мой брат с женой. Да. Удивительное совпадение. — И, видимо ощутив потребность объясниться, сэр Джордж повернулся к прочим гостям. — У меня брат — полицейский. Смешно, нет? — И весьма известный полицейский, — пробормотал сэр Джон Смайт, на что сэр Джордж ответил: — Еще бы! Еще бы! Не мне об этом говорить, но — он справляется. И, состроив радостную гримасу, сэр Джордж засмеялся. — Да, — не поднимая глаз от заметок, сказал Фокс. — Плюс еще четверо гостей, которые уже ушли. Спасибо, сэр. — Он оглядел своих слушателей поверх очков. — Перейдем к самому происшествию. Итак: пистолетный выстрел или что-то похожее. Свет в шатре гаснет. Все, кроме дам и президента, вскакивают. И что они делают затем? — Как это «что делают»? — заморгал сэр Джон Смайт. — Ну, скажем, вглядываются в парк, пытаясь понять, что происходит, — помимо концертного номера, который, сколько я понимаю, был прерван звуком выстрела. — Что касается меня, — заявил сэр Джордж, — я остался стоять на месте. Я различил некоторое… э-э… волнение и… э-э… движение. В общем, нечто такое, что следует подавлять в зародыше, если вы не хотите получить всеобщую панику. — И вы это подавили? — спросил Фокс. — Ну, я бы не решился выразиться столь определенно — просто сделал что мог. Вернее, сказал. Я кое-что сказал. Правда, негромко. — Если какая-либо паника и начиналась, — сухо заметил сэр Джон, — развития она не получила. — …не получила, — повторил Фокс. — А когда вы, сэр, произносили свое предостережение, вы стояли, повернувшись внутрь шатра? Спиной к парку? — Да. Именно так, — подтвердил сэр Джордж. — Вы там ничего странного не заметили, сэр? — Дорогой мой, я и не мог ничего заметить. После яркого света, заливавшего экран и певца, трудно было что-либо различить в темноте. — Разве в шатер не падал отраженный свет? — Нет, — пробурчал сэр Джордж. — Не падал. Ничего туда не падало. Экран находился слишком далеко. — Понятно, сэр, — миролюбиво произнес Фокс. Леди Смайт вдруг заметила, что экран отражался в озере. — Он слепил нам глаза, так что увидеть что-либо было трудно, — пояснила она. Все остальные негромко забормотали, соглашаясь. Инспектор Фокс поинтересовался, не поворачивался ли кто-либо спиной к парку, пока было темно, и не вглядывался ли в то, что происходит внутри шатра. Ответы он получил путаные и неуверенные, из них следовало, что душераздирающие вопли миссис Кокбурн-Монфор имели воздействие гораздо большее, чем собственно выстрел. Смайты слышали, как Аллейн запретил президенту вставать. Все слышали, как президент кричал что-то на родном языке. Полномочный представитель сказал, что президент выкрикивал приказы. Требовал света. И совсем незадолго до этого или сразу после, сообщил сэр Джон Смайт, он почувствовал, как рядом с ним что-то упало. Потом зажегся свет. — Я могу только добавить, инспектор, — сказал сэр Джон, — что мне и в самом деле нечего больше сказать, имеющего хотя бы малейшее отношение к этой трагической истории. Дамы пережили сильное потрясение, и я должен просить вас избавить их от каких-либо дальнейших испытаний. Общий хор голосов выразил искреннее согласие с его словами. Сэр Джордж даже произнес, причем очень громко: — Слушайте, слушайте! Фокс согласился, что это, конечно, весьма разумная просьба, он сожалеет, что пришлось причинить всем им столько хлопот, и спешит заверить дам, что надолго их не задержит. Однако нельзя не признать и того, прибавил он, что дело это весьма серьезное, не так ли? — Ну, в таком случае… — протянул сэр Джон, и все начали подниматься из кресел. В эту минуту и появился Аллейн. Каким-то неуловимым и непонятным образом его приход словно вдохнул во всех свежие силы — так бывает, когда на сцене появляется наконец знаменитый актер, оживляя действие и обостряя внимание публики. — Нам очень жаль, — признался он, — что пришлось заставить вас ждать так долго. Уверен, мистер Фокс все вам объяснил. Это очень запутанная, трагическая и странная история, а от того, что сам я оказался одновременно и бестолковым свидетелем, и полицейским, ведущим расследование, она для меня проще не стала. Он послал леди Смайт извиняющуюся улыбку, и дама сказала — возможно, сама удивившись своим словам: — Ах вы бедный. — Что же, тут уж ничего не поделаешь, мне остается надеяться, что кто-то из вас способен сообщить нам больше того, чем могу похвастаться я сам. Брат Аллейна важно произнес: — Мы старались изо всех сил. Как же иначе. — Это хорошо, — отозвался Аллейн. Он читал сделанную сержантом запись. — Мы надеемся, что вы нас отпустите, — тянул свое сэр Джон. — Дамы… — Да, конечно. Для вас это было ужасным испытанием, вы все, наверное, измотаны. — А вы-то сами? — спросила леди Смайт. Она была сильной женщиной. Аллейн поднял глаза от записей. — Ну, — сказал он, — меня, пожалуй, еще можно похлопать по спине, но не сильно. Похоже, к этим записям добавить нечего, и я хотел бы задать вам всего один вопрос. Я понимаю, что на месте преступления царила полная неразбериха, и все же хотел бы знать, есть ли у вас мнение, обоснованное или нет, не важно, относительно того, кто совершил убийство? — Но боже мой! — воскликнул сэр Джордж. — Рори, помилуй. Кто же еще, как не тот мужлан, которого увели ваши люди. Кстати, я должен тебя похвалить, они действовали весьма расторопно. — Ты имеешь в виду?.. — Господи, разумеется, я имею в виду это здоровенное животное с копьем. Прошу прощения, — сказал он полномочному представителю и густо покраснел. — Боюсь, я не совсем удачно выразился. Уверен, вы поймете меня правильно. — Джордж, — с подчеркнутой вежливостью осведомился его брат, — тебе не хочется домой? — Мне? Нам всем хочется. Но не могу же я всех тут бросить. Я не желаю никаких привилегий. — Уверяю тебя, привилегий ты не получишь. Стало быть, — Аллейн повернулся к остальным, — вы все считаете, что убийство совершил копьеносец? — Ну в общем, да, — ответствовал сэр Джон Смайт. — Я к тому, что… Кто же еще? Бог ты мой, копье-то ведь было у него в руках! Супруга полномочного представителя вдруг довольно громко произнесла что-то на родном языке. Аллейн вопросительно взглянул на ее мужа, тот откашлялся. — Моя жена, — сказал он, — кое-что заметила. — Да? — Моя жена говорит, что, поскольку тело лежало рядом с ней, она слышала… — Да? Что она слышала? — Звук удара и предсмертный хрип. — Представитель коротко посовещался с женой. — И еще одно слово. Нгомбванское. Очень тихо произнесенное мужчиной. Она думает — самим послом. — И что это за слово, по-английски? — Предатель, — сказал полномочный представитель и, немного помолчав, добавил: — Моя жена хочет теперь уйти. У нее кровь на платье. 3 Громобой переоделся в халат и выглядел в нем как Отелло в последнем акте. Халат был черный с золотом, а из-под него еще выглядывала малиновая пижама. Громобой распорядился, чтобы его разбудили, если Аллейн захочет с ним переговорить, и теперь принимал в библиотеке Аллейна, Фокса и притихшего, но все еще нимало не сонного мистера Уипплстоуна. На миг-другой Аллейну показалось, что Громобой собирается выразить недовольство присутствием последнего. Увидев переводчика, Громобой словно бы замер. Он явно намеревался что-то сказать, но затем, по-видимому, смилостивился. Похоже, мистеру Уипплстоуну удалось найти правильный тон в обращении с Громобоем. Его дипломатические манеры оказались безупречными: почтительность без подхалимства и сдержанность без заносчивости. Когда Аллейн сообщил, что хочет поговорить со слугой-нгомбванцем, обслуживавшим их в шатре, Громобой, не тратя лишних слов, отдал короткое распоряжение по внутреннему телефону. — Я бы не стал беспокоить вас по таким пустякам, — сказал Аллейн, — но мне не удалось найти никого, кто согласился бы взять на себя ответственность и привести ко мне этого человека без вашего приказа. — Они сегодня все не в себе, — туманно откликнулся Громобой. — Зачем он вам понадобился?