— Так каков же ваш план? — Ну, я думаю, мы посидим здесь, пока они не разойдутся, а после, невзирая на поздний час, все же заглянем к мистеру Шеридану. Кто-то идет, — встрепенулся Аллейн. — Ваша неизвестная величина? — Я тоже хотел бы это знать. На сей раз быстрые и легкие шаги доносились с другой стороны Мьюз. На углу Каприкорн-Плэйс стоял уличный фонарь. Новопришедший вошел в круг его света и, перейдя улицу, направился прямо к Аллейну с Фоксом. Это был Сэмюэль Уипплстоун. 3 «Так-так, — подумал Аллейн. — Это он вышел на вечернюю прогулку, но только непонятно, почему же он мне-то сказал, что будет обедать с сестрой?» Фокс тихо сидел рядом. Оба ждали, когда мистер Уипплстоун повернет в темноте и продолжит свой путь. Однако он остановился, вглядываясь в проезд. На миг Аллейна охватило неприятное ощущение, что они смотрят друг другу прямо в глаза, но тут мистер Уипплстоун, обогнув капот машины, тихо постучал в водительское окошко. Аллейн опустил стекло. — Можно мне к вам? — спросил мистер Уипплстоун. — По-моему, это важно. — Садитесь. Но если кто-то появится, сидите тихо. И не хлопайте дверцей, ладно? Так в чем дело? Мистер Уипплстоун, наклонясь вперед так, что его голова оказалась почти между голов слушателей, заговорил полушепотом, быстро и внятно. — Я рано приехал домой, — сказал он. — У сестры, Эдит, разыгралась мигрень. Я приехал в такси и уже вошел в дом, когда услышал, как хлопнула дверь подвальной квартиры и кто-то начал подниматься по ступенькам. Должен сказать, я стал сверхчувствительным ко всему, что происходит у меня внизу. Я прошел в гостиную и, не зажигая света, смотрел, как Шеридан открывает калитку и озирается по сторонам. На нем была шляпа, однако на миг-другой фары одной из полудюжины застрявших на улочке машин осветили его лицо. Я видел его очень ясно. Очень, очень ясно. Он злобно щурился. По-моему, я говорил вам, что мне все время казалось, будто я его уже видел когда-то. Но к этому я скоро вернусь. — Ну-ну, — поторопил приятеля Аллейн. — Я еще стоял у окна, когда из тени деревьев на Каприкорн-сквер показалась вот эта машина, свернула на нашу улочку и остановилась в нескольких домах от меня. Я отметил про себя ее номер. — О! — удивленно протянул Аллейн. — Как раз в эту минуту Шеридан свернул на Мьюз. Водитель вышел из машины и… впрочем, что тут объяснять! — Вы меня засекли. — В общем… да. Если вам угодно прибегнуть к подобному выражению. Я увидел, как вы дошли до угла, потом вернулись к машине и выехали на Мьюз. Разумеется, я был заинтригован, однако, поверьте мне, Рори, я и мысли не имел вмешиваться или предаваться чему-то вроде… э-э… — Контршпионажа? — Но, дорогой мой! Ладно, пусть. Я отошел от окна и уже собирался зажечь свет, как вдруг услышал, что по лестнице спускается Чабб. Он пересек прихожую и остановился у двери гостиной. Всего на миг. Я не знал, включить ли мне свет и сказать что-нибудь вроде «Здравствуйте, Чабб, я дома» — или подождать и посмотреть, что он станет делать. Мне было как-то не по себе, и я выбрал второе. Он вышел, запер дверь на два оборота и пошел в том же направлении, что и Шеридан. И вы. В сторону Мьюз. Мистер Уипплстоун примолк, то ли ради драматического эффекта, то ли подыскивая точные слова, — в темноте трудно было определить причину. — Вот тогда-то я и вспомнил, — сказал он. — Словно монетка упала в автомат. Почему это случилось именно в ту минуту, сказать не могу, но монетка упала. — Вы вспомнили?.. — Про Шеридана. — Ага. — Я вспомнил, где я его видел. Двадцать с чем-то лет назад. В Нгомбване. Фокс с тихим шелестом выпустил из груди воздух, которого там, оказывается, скопилось порядочно. — Продолжайте, — сказал Аллейн. — Дело было в суде. В британском, разумеется, других там в то время не имелось. И Шеридан сидел на скамье подсудимых. — Вот как! — У него тогда было другое имя. Говорили, что он приехал с востока, из португальских колоний. Его звали Мануэлем Гомецом. Владелец больших кофейных плантаций. Он был признан виновным в непредумышленном убийстве: приковал одного из своих рабочих цепью к дереву, избил и оставил умирать от гангрены — отвратительная история. Фокс пощелкал языком. — Но и это не все, дорогой мой Родерик, поскольку обвинителем на процессе был молодой нгомбванский прокурор, получивший — насколько я знаю, первым из нгомбванцев — свой аттестат в Лондоне. — Господи, Громобой! — Именно так. Помнится, он с большим упорством доказывал, что убийство было умышленным, и добивался смертной казни. — К чему его приговорили? — Точно не помню, но, по-моему, он получил около пятнадцати лет. Плантации его теперь, конечно, отошли новому правительству, но в то время поговаривали, что он успел припрятать целое состояние. В Португалии, я полагаю, а может быть, и в Лондоне. В деталях я не уверен. — Но в том, что это он, уверены? — Абсолютно. И в нем, и в обвинителе. Я присутствовал на процессе, у меня сохранился дневник, который я вел в то время, да еще альбом со множеством газетных вырезок. Мы все сможем проверить. Однако я уверен. Когда его осветили фары, он злобно сощурился. И пару минут спустя у меня словно картинка вспыхнула в мозгу. — У актеров это называется «вторая реакция». — Правда? — отсутствующе спросил мистер Уипплстоун и, помолчав, добавил: — Когда огласили приговор, он закатил такую сцену, я в жизни ничего подобного не видел. Впечатление осталось жуткое. — Буйствовал? — О да. Вопил. Грозился. Пришлось надеть на него наручники, но даже в них… он вел себя как животное, — поморщился мистер Уипплстоун. — И поделом ему, — высказался вдруг Фокс, подводя итог каким-то своим мыслям. — Вы меня не спросили, — пробормотал мистер Уипплстоун, — почему я повел себя таким образом. Последовал за вами. — Почему? — Я был уверен, что вы следите за Шериданом, поскольку думаете, как думал и я, что эти люди, скорее всего, встретятся, чтобы посовещаться. Либо у Кокбурн-Монфоров, либо у Санскритов. И меня мучила мысль, что Чабб тоже отправился на их сходку. Я не знал, собираетесь ли вы нарушить их уединение, но понимал, что эти новые сведения могут оказаться для вас важными. Я видел, как Чабба впустили в дом, — я пошел за ним, полагая, что вы должны быть где-то на Мьюз, и вскоре заметил вашу машину. Вот так я вас и нашел, — закончил мистер Уипплстоун. — Вы нашли нас, а у человека, не имевшего никакого мотива, нашелся таковой, да еще, пожалуй, из первостепенных. — Примерно это я и подумал, — сказал мистер Уипплстоун. — Что касается мотива, — задумчиво произнес Фокс, — он теперь есть чуть ли не у каждого. У Чабба — дочь. У Санскритов — утрата собственности. У Шеридана — сами понимаете. Вот только с Кокбурн-Монфорами дело обстоит не вполне понятно. — По словам Громобоя, полковник разъярился, поняв, что продвижение по службе ему не светит. Он воображал себя по меньшей мере фельдмаршалом. А в итоге получил всего лишь отставку и свободный доступ к бутылке. — А в равной ли мере относятся эти мотивы и к послу, и к президенту? — спросил Фокс. — Как к объектам покушения, я имею в виду. — В случае Шеридана, похоже, что не в равной. — Нет, — согласился мистер Уипплстоун. — В его случае — далеко не в равной. Они посидели некоторое время в молчании. В конце концов Аллейн сказал: — Думаю, нам следует поступить следующим образом. Мы оставим вас здесь, Братец Лис, вести наблюдение, которое, боюсь, окажется полностью бесполезным. Мы не знаем, к какому решению они придут в своем свинарнике, да, собственно говоря, не знаем даже, что они там обсуждают. Еще одно покушение на президента? Роспуск этого их ку-клукс-карпа? Догадаться все равно невозможно. Однако возможно, что вам удастся услышать или увидеть что-нибудь интересное. Что касается вас, Сэм, то, если вы в состоянии выдержать еще одну наполовину бессонную ночь, было бы очень неплохо просмотреть ваши тогдашние записи. — Разумеется. С удовольствием. — Тогда пошли? Они вылезли из машины, но Аллейн вдруг наклонился и сказал в окошко: — Санскриты не проходят. — Это вы о мотиве? — спросил Фокс. — О нем самом. Громобой сказал мне, что они восстанавливают свой магазин в Нгомбване, помните? — О господи, — огорчился Фокс, — как же это я зевнул? — Вот и поразмышляйте, пока сидите. В случае чего свяжитесь со мной. Аллейн сунул в карман портативную рацию и вместе с мистером Уипплстоуном вернулся в дом № 1 по Каприкорн-Уок.