— Я пришлю тебе все по электронной почте, когда вернусь в офис. У него второй брак. Я постараюсь узнать подробности и о его первой жене, а также перешлю это Мидж. — Окей, — сказал Шах. — Я приступлю к работе, как только ты пришлешь. Страйк поблагодарил своего субподрядчика и вышел из бара, его хромота становилась все более заметной с каждым шагом. Глава 28 Прочь, прочь любовь, С надеждой и верой; Ибо то, что должно последовать, кроме скорби, скорби, скорби? Энн Эванс Возмущение Было уже почти семь часов, и Робин, сидевшая в углу кафе в Сохо, чередуя чувства унижения и убогости, отправилась, наконец, в Bob Bob Ricard, и подошла к входу как раз в тот момент, когда светловолосая и белолицая Илса выходила из такси перед ней. Они обнялись. Илса выглядела усталой, но была рада видеть Робин, которая жаждала и выпить, и разгрузиться. Вопрос был в том, насколько она хотела поделиться с Илсой, чьи попытки сватовства между Робин и Страйком ранее приводили Робин в некоторое замешательство. Их провели по лестнице в подвальное помещение, сочетавшее в себе викторианскую роскошь и атмосферу ночного клуба: эффектное освещение, красный и золотой декор, пол, оформленный в виде доски для игры в нарды, кожаные банкетки и — она увидела это, как только они забрались в свою кабинку — кнопка “Нажми для шампанского” на стене рядом с ними. — Ты в порядке? — спросила Илса, выглядя обеспокоенной. — Думаю, мне нужно выпить, прежде чем я расскажу тебе, — ответила Робин. — Ну, тогда нажми на кнопку — ведь мы здесь для этого и собрались, не так ли? — Расскажите мне о твоем деле, — сказала Робин. — Не могу поверить, что мы ее освободили, — сказала Илса, и за то короткое время, которое потребовалось официанту в розовом фартуке, чтобы принести им шампанское, она рассказала Робин о девочке-подростке, которая предстала перед судом за помощь в планировании террористической атаки. — ... так что все остальные четверо были признаны виновными, — закончила Илса, когда официант поставил перед ними два бокала с шампанским, — и, черт возьми, они должны были быть виновны, но я подумала, что с ней покончено. Я слышала, как ее мать рыдала позади нас. Но, слава Богу, судья поверил психологу. Пятнадцать лет, глубокий аутизм и убежденность в том, что она нашла настоящих друзей в Интернете… конечно, она на это купилась. И именно к ней они собирались прикрепить эту чертову взрывчатку. Ублюдки. Ладно, рассказывай, что с тобой. — Прежде всего, поздравляю с победой, — сказала Робин, чокнувшись своим бокалом с бокалом Илсы и отпив немного шампанского. — Итак, меня только что пригласил на свидание парень из уголовного розыска, и я спросила, могу ли я взять с собой на свидание Страйка. — Ты что? К концу объяснения Робин Илса так смеялась, что люди оборачивались, чтобы посмотреть на нее. — Не надо, — простонала Робин, хотя чувство унижения у нее прошло перед лицом заразительного смеха Илсы. — Я идиотка. — Ты не идиотка: парень звонил по делу, что ты должна была подумать? Да ладно, Робин, это же смешно! — Да, но это еще не все… Шарлотта Кэмпбелл появилась в офисе сегодня днем. — Что? — сказала Илса, уже не смеясь. — Я не знаю, чего она хотела. Ну, я знаю — увидеть Страйка, — сказала Робин. — Он провел ее во внутренний кабинет, они пробыли там около пяти минут, потом вышли, и она сказала, что я похожа на новую девушку Страйка, Мэдлин. Я не знала, что он с кем-то встречается. Он мне не говорил. Она дизайнер ювелирных украшений. — Он встречается с кем-то? — сказала Илса, прозвучав точно так же возмущенно, как ожидала Робин, и было одновременно больно и приятно слышать, как ее собственный шок отразился в голосе Илсы. — Когда это началось? Он никогда не говорил нам, что встречается с кем-то! — Ну, — сказала Робин, пожав плечами, — так и есть. Он подтвердил это после ухода Шарлотты. — Хорошо, прежде чем мы узнаем об этой Мэдлин, — сказала Илса, как будто само имя было подозрительным, — позволь мне рассказать тебе, что именно Шарлотта там делала. Илса сделала глубокий вдох, затем сказала: — Робин, она чует, что между тобой и Кормом что-то есть, и хочет все испортить. То ли слова Илсы, то ли шампанское немного смягчили страдания Робин, но, тем не менее, она сказала: — Шарлотта никогда не видела нас двоих вблизко до сегодняшнего дня, да и то это было не более трех минут. — Это не имеет значения, — категорично заявила Илса. — Вы с Кормом вместе в агентстве уже сколько — пять лет? Он сделал тебя своим деловым партнером, ради Бога. Мы с Ником никогда не думали, что он так поступит. Он добровольно вступил с тобой в юридические отношения, а для Корма, поверь мне, это очень важно. Я никогда не знала никого настолько целеустремленного — Нам лучше сделать заказ, — сказала Илса, поймав взгляд официанта, — а то они так и будут мешать. Приняв заказ, официант удалился, а Илса сказала, — Что я…? Да, я никогда не знала никого с такой фобией обязательств, как у Корма. — Он сделал предложение Шарлотте. — О, пожалуйста, — сказала Илса, закатывая глаза. Это был самый сложный момент в его жизни, а а на его долю выпало много тяжелых моментов. Ему только что оторвало ногу, его армейская карьера была закончена, и она решила сыграть ангела-хранителя, потому что в этом было немного драмы. Конечно, он купился на это, любой бы купился. Робин, он делит с тобой самую важную часть своей жизни. Пять лет — это самые долгие непрерывные отношения Корма с любой женщиной. Шарлотта знает об этом, и ей это неприятно. Поверь мне. Я знаю ее, — мрачно сказала Илса. Она подняла свой полный бокал шампанского, затем снова опустила его, так и не выпив. — Шарлотта никогда не хотела, чтобы он открывал агентство. Она могла притворяться, что хотела, минут пять после их помолвки, но как только она поняла, что это означает, что он будет работать все время и не приносить денег, она сделала все возможное, чтобы все испортить. Но теперь посмотри: он добился огромного успеха, и он сам говорит, что никогда бы не смог этого сделать без тебя. Поверь мне: если бы Шарлотта знала, что так все сложится с агентством, что Корм станет знаменитым и дико успешным, она бы держалась и не отпускала его. Нет, — сказала Илса, — Шарлотта точно знает, насколько ты важна для Корма, и она точно знала, что делала, упоминая перед тобой эту новую женщину. Робин допила свое шампанское. Не успела она это сделать, как Илса протянула руку и нажала кнопку за нее. Робин рассмеялась, затем сказала: — Есть кое-что еще. Только не надо делать из мухи слона. — Продолжай, — сказала Илса, глядя на него как завороженная. — Ты знаешь, что Страйк пригласил меня выпить в “Ритц” на мой день рождения? — Да, — сказала Илса, наклоняясь к Робин. — Это не так уж и интересно. Мы не… ну, знаешь, не оказались вместе в постели. Илса выглядела, если можно так выразиться, еще более завороженной. — Ну, — сказал Робин, — мы оба были немного навеселе. Коктейли, которые мы пили, были убийственны, и мы почти ничего не ели… В общем, он как бы обнял меня, потому что я чуть не упала, а потом был момент возле Ритца, когда мы ждали такси, и я думаю — я не знаю, но я уверена, что он собирался меня поцеловать. Вздох Илсы был настолько громким, что проходящий мимо официант оглянулся на нее. — Не надо, — простонала Робин. — Честное слово, Илса, не надо. Это было… О Боже, я все время вспоминаю выражение его лица. Он наклонился, я запаниковала, и я думаю, что он… У меня сложилось впечатление, что он… — Робин покачала головой. — Он, наверное, подумал, что мне противна эта идея или что-то в этом роде. Он выглядел немного… Робин ненадолго закрыла глаза, вспоминая выражение лица Страйка. — ... убитым. Он отступил, а потом мы… мы вернулись к нормальной жизни. Ну, вроде как к нормальной. После этого он был немного более отстраненным, чем обычно. — Почему ты запаниковала? — спросила Илса с напряженным выражением лица. Подошел официант, чтобы наполнить бокал Робин. Она выпила почти половину, прежде чем сказала: — Я не знаю — потому что мне тридцать, и я была буквально с одним мужчиной? — Она снова застонала, когда воспоминание о телефонном разговоре с Райаном Мерфи снова нахлынуло на нее. — Потому что я такая идиотка, что даже не понимаю, что меня приглашают на свидание? Но ее собственная неопытность не была полной причиной, и Робин знала это. — Но в основном… Я знала, что Страйк пожалеет об этом, если мы поцелуемся. Я знала, что он пожалеет, когда протрезвеет, и… Я бы не смогла вынести, когда бы он сказал мне, что это была большая ошибка. Ты знаешь, как он относится к личной жизни и своему пространству, а мы и так проводим большую часть жизни вместе. Я не хотела слышать, как он говорит, что не хотел этого. Илса села обратно на банкетку, слегка нахмурившись. Она снова потянулась за шампанским и снова передумала. — Да, ты права. Он бы пожалел об этом. Это Корм, не так ли? — сказала адвокат. — Он бы сказал, что это была пьяная ошибка, а потом, вероятно, нашел бы способ вбить большой клин между вами, чтобы сохранить свои беспорядочные представления об отношениях… Я ставлю на то, что он начал встречаться с этой чертовой женщиной… — Ты не знаешь, что она чертова женщина, — резонно заметил Робин. — Она может быть прекрасной. Его последней девушкой была… Лорелея. С ней не было ничего плохого. — Конечно, не было, поэтому он ее и бросил, — пренебрежительно сказала Илса. — Как он собирается всю жизнь придерживаться мнения, что стабильные отношения — это что-то вроде тюрьмы, если он встречается с женщинами, которые могут не испортить ему жизнь? Нет, я готова поспорить на месячную зарплату, что он с этой новой женщиной, потому что вы чуть не поцеловались, и это напугало его до смерти. Илса несколько секунд сидела в задумчивости, затем на ее лице появилась широкая ухмылка. — Почему ты улыбаешься? — Извини, ничего не могу с собой поделать, — сказала Илса. — Я просто думаю, как ему было приятно, что ты испытывала отвращение к мысли о том, чтобы поцеловать его. — Илса! — Робин, ну ты же видела, как он действует на женщин. Они думают, что он такой большой небритый болван с характером, а через полчаса решают, что он самый сексуальный на свете. У меня иммунитет, — сказала Илса, пожав плечами. — Это не мое, эти “как мне приструнить этого мужчину, который явно не хочет, чтобы его приструнили. Но многим женщинам это нравится, поэтому у него очень высокий процент успеха.