Но как и говорил голос в уголке моего сознания, я знала, что все не будет так просто. Я знала, что на самом деле они не собираются его отпускать. «Блэк?» — я крепче поджала челюсти. Я не хотела его отвлекать. Я знала, что могу подвергнуть его опасности, учитывая только что увиденное, но как и сам Блэк, я сомневалась, что Йен придёт. Счастливчик послал его охотиться на лоха — вероятно, просто потому что мог это сделать, и чтобы поддерживать Блэка в усталом, стрессовом состоянии. Я также знала, что это не может подождать до завтра. «Блэк? Ты там? — я слегка поддела его своим сознанием, уже резче. — Эй, мне надо с тобой поговорить. Ты там? БЛЭК». Я почувствовала, как его сознание медленно просачивается вокруг меня, обвивает меня, окутывает жаром, светом и привязанностью. Я также ощущала там насторожённость и то, что его сознание оставалось разделённым, наполовину сфокусированным на полу кафедрального собора под стволом его винтовки-транквилизатора. Более того, я ощутила, что он притворяется, будто спал, будто я его разбудила. Он сделал это, чтобы приободрить меня, я знала. Он также сделал это, чтобы я не задавала вопросов. Впрочем, это не приободрило меня. Ни капельки. «Привет, детка, — послал он, и его мысли звучали сонно. — Как дела?» Меня омывала теплота, жидкая привязанность. «Боги, я уже твёрдый, — он сказал это игриво, притягивая меня, но я ощутила искру правды в его словах. Когда я не ответила, его мысли сделались резче. — Что такое? Что не так, Мириам?» Я подавила свою реакцию на такое сильное ощущение Блэка. Я также подавила свою реакцию на его откровенную ложь. Покачав головой и не ответив ему по-настоящему, я уставилась в тёмный потолок, лишь смутно освещённый луной. Здесь, в его пентхаусе, я находилась достаточно высоко, чтобы сюда не доставал свет других зданий. «Ты в моей квартире?» — послал он. Этот жар в нем усилился, обвиваясь вокруг моего тела. Когда я закрыла глаза, впуская его, его присутствие сделалось более тянущим, его тоска превратилась из средства отвлечения для меня в более настоящее чувство. Эта тёплая привязанность превратилась в ноющую боль, которую Блэк называл «болью разделения». Он говорил, что видящие испытывают такую боль, когда хотят секса. Он говорил, что иногда дело даже не в сексе — такая боль может возникать из-за привязанности или просто желания более глубокой связи с кем-либо, сексуальной или нет. Дети, слишком рано разлучённые с родителями, тоже испытывали эту боль. Братья и сестры, потерявшие братьев и сестёр, тоже могли её испытывать. Ей подвержены близкие друзья, а также любовники и семья. Он говорил, что эта боль может являться более общим желанием привязанности, связи, физического контакта. Он говорил, что иногда это может относиться к конкретному человеку. В нашем случае, как признался Блэк, было и то, и другое. Теперь я почти привыкла к этому ощущению. В отличие от обычной физической боли эта ощущалась скорее как смутная смесь боли, желания и даже одиночества. Иногда эта боль становилась такой сильной, что я не могла есть. Я помнила, что испытывала такое, когда умерла Зои. Я помнила, как училась сдерживать это после смерти родителей. Чем бы это ни было, в последнее время это становилось хуже. Для меня, по крайней мере. «Боги, Мири, — послал Блэк, как будто услышав меня. — Ты понятия не имеешь, бл*дь, как сильно мне хочется быть там…» Его слова вновь вызвали воспоминание о том, что я видела буквально минуты назад. «У тебя там день?» — спросила я. «Да… — я видела, как он взглянул на наручные часы. — Одиннадцать-тридцать. Близится к полудню… — я видела, как он зевнул в моем сознании, зная, что это тоже нарочно, хотя он действительно устал, устал сильнее, чем признавался мне. — У меня была долгая ночь. Наблюдал. А что?» Я отметила информацию, взглянув на свои часы. Он никогда не был так небрежен. Он действительно устал. «Ты дома, в квартире? В том месте с камином?» «Да, — его мысли сделались настороженными. Я чувствовала, как он прокручивает то, что сказал мне и о чем я спрашивала. Его разум сделался ещё настороженнее. — А что?» Я вздохнула, теребя подвеску на шее. «Ты знаешь, что, — я не ждала его ответа, но решила покончить с этим дерьмом. — Слушай, я знаю, где ты. Я, бл*дь, вижу тебя, Блэк. Прямо сейчас… большую часть времени, если ты хочешь знать правду. Я вижу больше, чем говорила тебе. Я все это время видела больше. Я чувствовала больше, и не только то, что ты хотел мне сообщать…» Я снова поколебалась, теребя подвеску. «С меня хватит. Я больше не жду, понятно? Я не могу этим заниматься, Блэк. Я просто больше не могу сидеть и ждать тебя. Так что после сегодняшнего дня я не стану этого делать. Мне нужно, чтобы ты это знал». Молчание. В этот раз настоящее молчание. Образы Ника промелькнули в его сознании. При других обстоятельствах это заставило бы меня рассмеяться. Не потому, что это смешно — я знала, что у него паранойя по поводу Ника. Я также знала причины этой паранойи, и по большей части это моя вина. Но Ник был настолько далёк от того, о чем я сейчас думала, что мы с Блэком как будто вели два разных разговора. Я чувствовала, как он перебирает мои слова и раскладывает их на части. Я ощутила, как усиливаются его страх и ревность, пока он пытался решить, о чем именно я ему говорю. «О? — небрежно послал Блэк. — Можешь пояснить это, док?» Я покачала головой, но не в ответ на его вопрос. Или, возможно, в ответ на вопрос, который он не задал. «Блэк, нет, — все ещё крутя в руках подвеску, я снова покачала головой. — Я не это имела в виду. Ты неправильно меня понял… расслабься, ладно? Расслабься, Блэк». Когда его насторожённость не ослабла, я сильнее раскрылась перед ним, вливая в него заверения, теплоту, позволяя ему ощутить больше меня. Он тоже отреагировал на это. За считанные секунды его присутствие сделалось горячее, проникло глубже в меня. «Боги, — послал Блэк. — Ты пытаешься довести меня до инфаркта? Ты не расстаёшься со мной? Это не иди-ка-ты-нахрен речь?» Я улыбнулась в потолок, качая головой. «Не расстаюсь с тобой, Блэк». «Но ты устала ждать? — я ощутила, как он колеблется, сомневается, стоит ли спрашивать, или, возможно, о чем стоит спросить. — Я не знаю, как спросить об этом, Мири… — послал он, как только я об этом подумала. — Я знаю, это совсем не моё дело, но…» «Я не сплю ни с кем, Блэк. Я не говорю, что собираюсь это сделать, и не угрожаю этим… так что перестань беспокоиться об этом, хорошо? Нет никого другого. Обещаю. Ты неправильно меня понял. Совершенно неправильно. Происходит вовсе не это». Его облегчение усилилось, снова заставляя меня улыбнуться, но не от веселья. Я беспокоилась, что он находится в смертельной опасности, а он беспокоился, что я пересплю с кем-то другим. Типично. «Мири, — послал Блэк, снова притягивая меня. — Не дразни меня. Скажи мне, что ты имела в виду». «Я не дразню тебя, Блэк. Я говорю, что больше не стану тебя ждать. Мне все равно, что ты скажешь… безразлично твоё чрезмерно защитническое дерьмо. Я не стану этого делать». «Но что это значит на самом деле?» Я поражённо фыркнула. «А ты как думаешь? Это значит, что я направляюсь к тебе. Я не собираюсь сидеть тут и продолжать попытки убедить тебя вернуться. Это явно не работает. Ты меня не слушаешь, что бы я ни сказала. И поскольку никто из твоих проклятых громил мне не станет помогать, я сделаю это сама». Молчание повисло в темноте между нами. «Мири… — он поколебался, и та боль в нем усилилась. — Детка, я охренеть как сильно хочу увидеть тебя. Ты понятия не имеешь. Но тебе нельзя. Тебе нельзя сюда приезжать, ладно? Пожалуйста. Отправляйся на Гавайи или ещё куда-нибудь, если ты устала сидеть на месте. Можешь тратить мои деньги на что угодно. Друзей тоже возьми, — он помедлил, и его мысли сделались резче. — Но не Ника…» «Иисусе, Блэк, мне не нужен грёбаный отпуск». «Мири, ты не можешь приехать сюда. Я серьёзно. Не можешь». Я покачала головой. «Я не спрашивала, Блэк. Я сообщила тебе факт» Эта боль в нем усилилась. «Мири… я понимаю. Боги… Я правда, правда понимаю. Я знаю, это тяжело. Я знаю, через что ты сейчас проходишь, но пожалуйста, не приезжай сюда…» «Через что я прохожу?» — послала я. Он замолчал. В этот раз в его молчании жила напряжённость.