Третьего из присутствующих – высокого человека с мясистым розоватым лицом и лихо закрученными усами – звали Перз, и, несмотря на крупные габариты, его отличала поразительная подвижность. Поскольку Уоллис открыл свою контору, которая, как установил ряд строгих проверок, ничем не отличалась от прочих фирм Сити и, судя по документам, занималась вполне легальным бизнесом, преступная троица не считала нужным таиться от властей. В полицейском управлении Лондона знали, что Уоллис и его подельники «разгрызают» сейфы, как орехи, но доказать это никак не удавалось. Всякий раз Уоллис вылезал сухим из воды и предоставлял столь убедительные доказательства того, что он – честный и законопослушный коммерсант, что местным властям приходилось еще и извиняться перед ним. В итоге полиция ограничилась наблюдением и предупреждением наиболее солидных банкиров о том, что эти «предприниматели» – взломщики и громилы, и ничего невозможного для них нет. Единственным утешением служила надежда на то, что рано или поздно наглая «тройка» на чем-нибудь проколется и попадет под суд. – Ну да, – осклабился Уоллис, услышав эти прогнозы. – Замучаются ждать! Правильно я говорю? – самодовольно подмигнул он членам своего «наблюдательного совета». – Они что, сегодня были тут? – поморщился Каллидино. – Неужели? – Ага, нагрянули ни с того ни с сего, – ответил Уоллис. – Обыскали наши столы, перелистали все конторские книги, шарили в бумагах. Безобразие! – Надо пожаловаться на них в Скотланд-Ярд, – хихикнул Перз. – Так нашли хоть что-нибудь, Джордж? – А как же! Нашли то, что и полагалось. – Неудивительно, что они о нас вспомнили. После ограбления Бонд-банка газеты подняли такой гам! – вставил итальянец. – Истерика со временем пройдет, – равнодушно заметил Уоллис. – Мы тоже не лыком шиты. Кроме шуток, – продолжал он, – я не очень-то боюсь полицейских, даже если им удастся что-то обнаружить. По роду своей деятельности мне доводилось общаться с детективами, и уверяю вас обоих: проницательных среди них почти нет, таких людей вообще на свете единицы, точнее, мне запомнился только один. – Кто такой? – оживился итальянец. – Да он и не сыщик вовсе, а чиновник из Министерства иностранных дел. Однако дьявольски умен и видит на десять футов под землей. – А как ты попал к нему? – спросил Каллидино. – Нас с Перзом вызывали в министерство из-за бриллиантов леди Паркингтон. Допытывались и про тебя: это ведомство занимается, кроме прочего, преступниками-иностранцами. – Ничего себе! – насторожился итальянец. – Как же зовут того проницательного субъекта? – Дай припомнить, – наморщил лоб Уоллис. – Его фамилия ассоциируется у меня с Южной Африкой. Точно! Стэндертон. Хладнокровный парень. На следующий день я встретил его в Эпсоме на скачках. Скажу прямо: в Министерстве иностранных дел ему нечего время терять – он талантливее любого из своих начальников. Ты не забыл, Перз, как он нас напугал? – Еще бы! У меня прямо-таки руки затряслись. Не успел я опомниться, как он своими аргументами загнал меня в тупик и чуть не заставил признаться, что в день пропажи драгоценностей из сейфа миссис Паркингтон меня вместе с мужчиной южной внешности, то есть с тобой, Калли, видели на вокзале в Хантингдоне, где у нее поместье. Если бы Джордж не помог мне, этот сыщик-чиновник выпытал бы у меня, где лежат все деньги и драгоценности, разыскиваемые лондонской полицией. Итальянец расхохотался, но Уоллис не поддержал его веселье. – На твоем месте, Калли, я не скалил бы зубы, а вспомнил того парня, который застукал нас за работой в квартале Хаттон-Гарден. – В ювелирном магазине? Того, который пожелал у нас учиться? – опешил Каллидино. – Так это он? – Иначе я бы не волновался. – Брось, Джордж, – усмехнулся итальянец. – Тебе ли бояться какого-то подмастерья? – Не хорохорься, Калли, – одернул его Уоллис, – полиция развила такую бурную деятельность, что нам пора навострить уши. Мне, например, точно известно, что за мной следят, а все мои письма и бумаги просматривают. Он не преувеличивал. Гольдберг и его сослуживцы энергично взялись за дело, пытаясь отыскать любые нити, которые позволят увязать троих известных лондонских взломщиков с совершаемыми почти каждый месяц крупными кражами. Через полчаса Уоллис, покинув контору, вышел на улицу, закурил и едва ступил на тротуар, как к нему подошел высокий мужчина с хмурым лицом. – Я вас поджидаю, – сказал он после сдержанного приветствия. – Вот как? – изобразил на лице любопытство тот, кого весь Лондон именовал не иначе, как Гроза банкиров. – Зачем я вам понадобился? – Идите за мной, пожалуйста, и лучше без возражений, – велел мужчина, окликнул напарника, и они повели Уоллиса в ближайший полицейский участок. Не выражая ни малейших признаков беспокойства, Гроза банкиров продолжал курить и балагурить со своими конвоирами, хотя оба не питали никакой склонности к пустой болтовне. Задержанного препроводили в допросную комнату и посадили за стол напротив дежурного инспектора. Тот встретил «гостя» с добродушной улыбкой и приветливо сказал: – Мистер Уоллис? Чрезвычайно рад вас видеть. Не окажете ли вы нам помощь, сообщив кое-какие сведения? – Я всегда к вашим услугам, – вальяжно произнес Уоллис и с деланным сочувствием добавил: – Неужели опять кто-то обчистил банк? Нет? Значит, магазин? Частный дом? Ой, злодеи! Какая у вас тяжелая работа, мистер Уитлинг! Я надеюсь, вы уже накрыли грабителей? – вкрадчиво осведомился он. – С вашим-то профессионализмом! – Хватит паясничать, – отрезал инспектор. – Пока я накрыл только вас. Но меня не удивило бы, что вы и есть тот самый взломщик, кого мы ищем. Кстати, где вы были минувшим вечером? – Ужинал с приятелем, – последовал короткий ответ. – Его фамилия, имя, род занятий? Уоллис пожал плечами: – Это к делу не относится. Я ужинал с приятелем и прошу занести данный факт в протокол. – Где именно вы изволили ужинать? – спокойно продолжал допрашивать Уитлинг. Гроза банкиров назвал один из крупных ресторанов на Вадур-стрит. – В котором часу это было? – терпеливо допытывался инспектор. – От восьми до одиннадцати, и владелец ресторана, синьор Виллимичи, подтвердит мои слова. Уитлинг усмехнулся: он хорошо знал и этот ресторан, и синьора Виллимичи, готового, если понадобится Уоллису, даже показать, что тот летал по небу. Разумеется, для суда такое свидетельство не имело никакого значения. – Кто-нибудь кроме синьора Виллимичи видел вас в ресторане в указанный промежуток времени? – Да, – уверенно кивнул допрашиваемый. – Я могу выставить в качестве свидетеля сержанта Арчи Кэлброка из Скотланд-Ярда. – И вы полагаете, что он согласится? – удивился инспектор. – А куда он денется? Весь вечер он, переодетый в штатское платье, следил за мной, разыгрывая из себя приглашенного гостя. Вы думаете, что лакеи и посетители его не заметили? Многие знают его в лицо. – Понятно, – хмыкнул инспектор, занося показание в книгу. – Право, я рад, что моей скромной персоной интересуется даже Скотланд-Ярд. Весьма забавно. Я уж было начал опасаться, что бедняге надоест его вахта раньше, чем мне. – Давайте уточним одну деталь, – испытующе взглянул полицейский на Уоллиса. – Итак, за вами вчера наблюдали от восьми вечера и до…? – Почти до полуночи. Примерно в это время ваш сыщик в смокинге «проводил» меня до машины. – То, о чем вы говорите, легко проверить, – заметил Уитлинг, – и я немедленно это сделаю. Подождите в соседней комнате. Уоллис, пожав плечами, вышел, а инспектор потянулся к телефону. Через пять минут он снова вызвал подозреваемого. – Что ж, ваша правда, – грустно произнес он. – Извините, мистер Уоллис. – Отлично! – воскликнул тот. – Будто гора с плеч свалилась! Раз уж я занимаюсь коммерческой деятельностью, которая, на мой взгляд, не что иное, как дозволенное законом воровство, я рад, что мои начинания не вызывают нареканий полиции. – Полиция вашими деловыми проектами не интересуется, – оборвал его инспектор. «Какой неприятный тип: то грубит, то теряет равновесие», – подумал Уоллис, а вслух произнес: – Так я свободен? – Да, можете идти. Еще раз простите за беспокойство. – Что вы, какие пустяки, – вежливо возразил взломщик, почтительно поклонившись стражу порядка. – Можно задержать вас на минутку? – будто спохватился Уитлинг. – А что такое? – Пройдемте в мой кабинет. – Уоллис с опаской последовал за инспектором, и, когда они остались наедине, тот сказал: – Вы ведь знаете, что за поимку преступников, ограбивших Бонд-банк и жену посла, мистера Паркингтона, обещана награда в двенадцать тысяч фунтов? – Впервые слышу, – пробормотал Уоллис, удивленно вскинув брови. – Нет, не впервые, – заявил инспектор, – вы осведомлены об этом лучше, чем я. Но учтите: мы предпримем все меры, чтобы поймать эту шайку, и не успокоимся, пока она не попадет нам в руки. Подумайте, – постучал он костяшками пальцев по столу, – еще не поздно чистосердечно раскаяться и начать сотрудничать с полицией. В таком случае вы имеете шанс стать не обвиняемым, а свидетелем, и по закону вам полагалось бы менее суровое наказание. – Какое наказание? – опешил Уоллис. – За что? Если бы я владел информацией о кражах, я, конечно, выступил бы свидетелем. Но что за польза от меня в деле, о котором я не имею ни малейшего понятия? Награда весьма привлекательна: такие средства не валяются на дороге. Я хоть сейчас выдал бы преступников с потрохами и получил денежки. Вы думаете, мне не нужны двенадцать тысяч фунтов? Я – делец, капиталист, моя совесть всегда приспосабливается к обстоятельствам и походит на сапожную колодку, которую меняют в зависимости от размера обуви. – Хватит разговоров о вашей совести, – нетерпеливо перебил инспектор. – В последний раз спрашиваю: вы готовы добровольно сознаться в грабежах и выступить свидетелем? Или нет? – Мне не в чем сознаваться, – повысил голос Уоллис. Инспектор раздраженно хлопнул ладонью по столу. Подозреваемый вторично отвесил ему поклон и покинул участок. Он кожей чувствовал, что следят за каждым его шагом. Выйдя на улицу, он сразу понял, что ряженый карманный воришка, дежуривший на углу, последует за ним по пятам, пока «не передаст» его под наблюдение одного из сыщиков. Эти соглядатаи, сменяя друг друга, будут кружить за ним по всему городу, потом проводят его домой, и всю ночь, пока он спит, они не спустят глаз с его окон и проверят все входы-выходы. Одним словом, Уоллис не мог ступить и шагу без того, чтобы лондонская полиция не заметила его движения. Жил он в самом центре, на Чаринг-Кросс, в верхнем этаже одного из домов. Внизу помещалась табачная лавка. Не ускоряя шага, он направился к своему жилищу, боковым зрением отметив, что разносчик булок, идя чуть поодаль, не спускает с него глаз. По дороге Уоллис купил коробку сигар, свернул на свою улицу и вскоре оказался у подъезда, расположенного рядом с входом в табачную лавку и ведшего в верхний этаж.