– Очень славное изделие, – гордо заметил Уоллис, отпер дверцу и ступил внутрь, а Джилберт – за ним. – Как вам удалось внести ее в комнату? – спросил Стэндертон. – По частям. Она разборная, и пара опытных слесарей соберет ее за один день. – Так, значит, здесь помещается ваше второе отделение? – сухо осведомился Джилберт. – В некотором смысле да, – ответил Уоллис. – Вы сейчас убедитесь в этом. Если вы пройдете в тот угол и потянете засов, то увидите нечто сногсшибательное. Мы долго охотились за этим… Джилберт сделал два шага вперед, как вдруг уловил суть дьявольского плана. С быстротой молнии он обернулся и увидел перед собой дуло револьвера. – Руки вверх, мистер Стэндертон, – скомандовал грабитель. – Я бы не прочь поладить с вами, но все-таки мне выгоднее провести намеченное на сегодня мероприятие. А потом можно и завязать с этим ремеслом. Ваш дядя ведь баснословно богат… – Мой дядя! – воскликнул изумленный Джилберт. – Ваш дядя, – повторил Уоллис, насмешливо отвесив сопернику поклон, – почтенный старик, изволит держать в одном из купленных у нас сейфов драгоценности на сумму в четверть миллиона фунтов. Там хранятся знаменитые стэндертоновские бриллианты, которые вы, очевидно, предполагали в один прекрасный день унаследовать. Признайтесь, в этом будет доля справедливости, – продолжал он, не опуская направленного на пленника револьвера, – если я ограблю вас. А потом, вероятно, и во мне заговорит совесть, и я захочу в какой-то мере возместить нанесенный вам ущерб. – Он запер дверь решетки, собираясь удалиться к себе в контору. – Вам придется посидеть тут двое суток, – заявил он на прощание, – после чего по моему приказанию вас отпустят. Это, конечно, неприятно, но на свете существуют вещи еще более неприятные. Что поделать! Приходится терпеть. Он вышел, а через четверть часа снова появился, принеся кофейник, два термоса и пакет с сэндвичами. – Не могу же я обречь вас на голод, – засмеялся он. – Пейте кофе, пока он не остыл. А чтобы вам не продрогнуть, возьмите вот это, – просунул он Джилберту за решетку два плотных пальто. – Как вы предупредительны! – иронично воскликнул Стэндертон. – Право, не стоит благодарности, – с деланной скромностью ответил взломщик. Джилберт был безоружен, но в такой ситуации даже с пистолетом ему трудно было бы защититься. Уоллис не спускал с него дула револьвера и внимательно следил за каждым движением. – Спокойной ночи, – ухмыльнулся он. – Если вам угодно известить свою жену о том, что нынче вы не вернетесь домой и что вас задержали в Сити кое-какие дела, я охотно отошлю ей записку. Он протянул пленнику лист бумаги, перо и конверт. Джилберт быстро набросал несколько извинительных фраз, вложил письмо в конверт и заклеил, не сообразив, что Уоллис, по всей видимости, пожелает его прочесть. – Простите за поспешность, – сказал он. – Вы, конечно, вскроете конверт, если захотите. Тот отрицательно покачал головой: – Если вы мне обещаете, что там нет ничего предосудительного, то я вам верю. С этими словами он покинул узника. Глава 13. Дядюшка Генерал Джон Стэндертон был вспыльчив и раздражителен: дело в том, что всю свою сознательную жизнь он провел в Индии – стране, испортившей немало характеров. Он остался холостяком и коротал дни в имении, которое приобрел лет двадцать назад. Слуг он держал немало, и недоброжелатели шептались, что он кормит всю эту ораву только для того, чтобы иметь возможность кого-нибудь шпынять. Те же недруги утверждали, что он ежегодно меняет своего поверенного и что ни один банк не устраивает капризного старика. Как-то утром Линдел Франкфорт разговаривал со своим братом в их доме в Мейфэре. Джек Франкфорт, подающий надежды адвокат, служил в конторе, которая в настоящее время вела дела сэра Джона Стэндертона. – Сегодня после обеда, – сообщил Джек, – мне предстоит встреча с одним из твоих знакомых. – С кем именно? – Со Стэндертоном. – Джилбертом? Джек усмехнулся: – Нет, с его несносным дядей. Будем готовить завещание. – О, ты даже не представляешь, сколько завещаний составил на своем веку этот старик! Бедный Джилберт! – воскликнул Линдел. – Почему бедный? – удивился брат. – Потому что ему довелось пробыть наследником своего дядюшки всего-навсего минут десять. – Эта участь выпала не только на его долю, – резонно заметил молодой адвокат. – За последние двадцать лет генерал завещал свое состояние поочередно всем больницам, сиротским приютам, собачьим питомникам, целому ряду родственников, а сегодня он в очередной раз затевает писать новый документ. – Замолви за Джилберта словечко, – попросил Линдел. – Увы, не получится, – проворчал Джек. – Старый Томлинс, который раньше вел дела Джона Стэндертона, говорит так: самая большая трудность заключается в том, что, прежде чем успеваешь оформить его завещание, он меняет свое решение и намечает себе других наследников. Ты не согласишься поехать к нему вместе со мной? Вы ведь хорошо знакомы… – Нет, уволь, – замахал руками Линдел. – Ему известно, что я – друг Джилберта, а это только навредит. И не вздумай ему сказать, что ты – мой брат, иначе он тут же заведет себе нового поверенного. – Не в моих привычках без толку болтать языком, – обиделся Джек. – Ты черствый, – парировал Линдел, – но таковы все адвокаты. После обеда Джек Франкфорт отправился в Хантингдон; так вышло, что в одном купе с ним очутился приветливый попутчик, с которым немедленно завязалась беседа, поскольку у джентльменов оказалось много общих знакомых. Они с часок оживленно поболтали, благополучно добрались до места и поселились в гостинице в соседних номерах. Джек планировал управиться с завещанием часа за три-четыре и вернуться в Лондон вечерним поездом, но его надежды не оправдались. Вскоре в гостиницу прибыл посыльный с извещением, что сэр Джон желает принять адвоката лишь в десять часов пополудни. – Мне придется тут заночевать, – сообщил расстроенный адвокат своему дорожному спутнику, который, как выяснилось, приехал в Хантингдон по делам своей фирмы. – А чем вы занимаетесь, если не секрет? – поинтересовался Джек. – Я – владелец небольшой компании несгораемых шкафов и сейфов. – У вас очень необычный бизнес, – поразился адвокат. – Совершенно верно, – кивнул попутчик. – Мы с партнерами торгуем несгораемыми шкафами и сейфами – как новыми, так и подержанными. В Лондоне у нас имеется склад, и я бы не прочь и вам предложить какой-нибудь образец нашей продукции. Франкфорт пожал плечами. – Сбыт сейфов… – задумчиво произнес он. – Я ни разу в жизни не слышал, что на этом можно зарабатывать деньги. – Зарабатывать можно на всем, и самые доходные дела – те, где торгуют здравым смыслом. – Например? – Например, профессия адвоката, – пошутил собеседник. – Да-да, я знаю, что вы адвокат, я угадал бы это, даже не видя вашего портфеля. Джек Франкфорт рассмеялся: – Похоже, у вас достаточно здравого смысла, чтоб тоже быть адвокатом. Садясь в такси, чтобы отправиться в имение сэра Стэндертона, Джек заметил грузовик с надписью «Акционерное общество несгораемых шкафов и сейфов Сент-Брайда», а также своего спутника, о чем-то беседовавшего с чернобородым шофером. Вскоре грузовик тронулся с места и двинулся в направлении Лондона. Мистеру Франкфорту некогда было размышлять о том, какие перспективы для продажи металлических изделий заключает в себе Хантингдон, ибо адвокат готовился к важной встрече, и не миновало и четверти часа, как его провели в рабочий кабинет сэра Стэндертона. Старый генерал принадлежал к категории людей, часто изображаемых на страницах юмористических журналов. Он был высокого роста, с красным лицом, подстриженными седыми бакенбардами и пушистыми усами. Его почти лысую голову окаймлял узенький венчик седых волос. Речь его напоминала серию взрывов, следующих один за другим. Едва молодой поверенный ступил на порог, старик уставился на него и критически оглядел с головы до ног. Он привык общаться с адвокатами, знал их разновидности и подразделял на две группы – дураков и мошенников. Для генерала не существовало переходных ступеней, поэтому он сразу отнес смышленого на вид молодого человека к категории мошенников и холодно предложил ему присесть. – Я хочу обсудить с вами свое завещание, – объявил он. – С некоторых пор я намереваюсь внести изменения в распределение собственных средств. С этой фразы он всегда начинал беседу с адвокатами. Она должна была создать впечатление, что произносивший ее придавал составлению завещания особенное значение и занимался этим всего-навсего второй раз в жизни. Джек кивнул и спокойно спросил: – Вы уже набросали проект завещания? – Нет, – ответил генерал, – но у меня имеется готовый текст. Вот копия с него. – У меня тоже есть с собой копия, – неожиданно сообщил Франкфорт. – Как это, черт возьми?! – вспылил старик. – Вы что, таскаете мое завещание в своем портфеле? Начало не предвещало ничего хорошего, и Джек опасался, что его ожидает участь всех прежних поверенных генерала – разрыв отношений с ним. Между тем тот являлся солидным клиентом, и требовалось непременно найти способ удержать его в своих руках. – Ладно, – буркнул Стэндертон, – запишите мои пожелания. Во-первых, я объявляю недействительными все свои ранее составленные завещания. Во-вторых, я выражаю свою волю самым определенным образом: ни один пенс из моих денег не должен пойти на поддержание собачьего питомника доктора Сэндла. Этот человек непочтителен ко мне, а псов я ненавижу. И вообще я не намерен тратить деньги на больницы и другие благотворительные нужды. Сто фунтов, – продолжал он, – я завещаю обществу трезвенников, хотя ничего глупее его не придумаешь. Сто фунтов отойдет пансиону отставных военных в Олдершоте. Но ни одного пенса я не дам этому негодяю – доктору Сэндлу. Примерно с полчаса перечислял он людей, коим не должно достаться и пенса, пересыпая этот список крепкими ругательствами, затем упомянул еще несколько учреждений, которым завещал незначительные суммы – не более тысячи фунтов. Покончив с ними, старик взглянул на адвоката, и в его глазах засветилось лукавство.