– Я теряюсь в догадках, – вздохнул адвокат. – Подобная вещь стоит гораздо дороже шестидесяти фунтов. Как только вам удалось еще и сторговаться в полцены?! – Потому что у меня на плечах голова, а не тыква, – самодовольно заявил генерал. – Мне палец в рот не клади. Кстати, нынче вечером я ожидаю гостя – врача из Йоркшира по фамилии Кассилис. Вы не знакомы с ним? Джек ответил отрицательно, а Эдит задумалась и сказала: – Да, мы общались. – Он изрядный болван! – воскликнул генерал, привычно классифицируя людей на две категории. – Я слышала, – мягко промолвила Эдит, – что вы делите всех окружающих на дураков и мошенников. А я, по-вашему, кто? Старик насупился. – Похоже, для вас придется учредить третью категорию, – ухмыльнулся он, – хотя большинство женщин – круглые дуры. – Правда? – улыбнулась Эдит. – Конечно, – подтвердил генерал. – Если бы они не были такими, разве я остался бы холостяком? Джилберт тоже знаком с доктором? – Кажется, нет, – покачала головой Эдит. – Однажды они должны были встретиться у нас на званом обеде, но Джилберту что-то помешало остаться. – По-моему, он знает Кассилиса, – усомнился генерал. – Я неоднократно беседовал о нем с племянником. Выходит, он никогда не рассказывал вам об этом враче? – Нет, ни разу. – Неблагодарный черт! – неизвестно почему проворчал старик. В это мгновение в комнату вошел лакей и подал Стэндертону какую-то депешу. – Что тут такое? – пробурчал тот и нацепил на нос пенсне. – Телеграмма, сэр, – ответил слуга. – Осел! – выругался старик. – Я вижу, что телеграмма, а не сэндвич. Когда она прибыла? – Несколько минут назад, сэр. – Кто ее доставил? – Почтальон, сэр, – произнес невозмутимый лакей. – Почему ты сразу не доложил мне? – продолжал капризничать сэр Джон, и Эдит с трудом сдерживала смех. Стэндертон медленно распечатал листок, взглянул на него и протянул Эдит с вопросом: – Как прикажете это понимать? Эдит прочла короткий текст: «Немедленно вынь драгоценности из сейфа и сдай на хранение в банк. Если это невозможно, вызови вооруженную охрану. Джилберт». Глава 15. Рассказ доктора Генерал вторично пробежался по скупым строчкам и, несмотря на свои эксцентричные замашки, повел себя как умный и толковый человек. – Надо узнать, где мой племянник, – рассудительно произнес он, – и кто послал эту депешу. Он внимательно осмотрел бланк. Телеграмму подали в Лондоне в половине седьмого пополудни. Генерал обедал поздно – лишь в полдевятого удар гонга известил Эдит о том, что пора к столу. Она сильно встревожилась, поскольку не могла понять, откуда взялась телеграмма Джилберта. Если бы она знала о случившемся в тот день, то удивилась бы не просьбе убрать из сейфа драгоценности, а тому, что телеграмма вообще была отправлена. Генерал принял известие всерьез, но не настолько, чтобы изъять сокровища из сейфа. Он ограничился тем, что убедился в их сохранности, а затем вызвал в библиотеку, где стоял сейф, лакея и строго-настрого приказал ему не покидать помещения. В столовой Эдит встретилась с гостем, доктором Кассилисом. – Как поживаете? – спросила она. – Надеюсь, вы помните, что я имела удовольствие недавно познакомиться с вами в доме моей матери? – Разумеется, я сразу узнал вас, – ответил доктор. – Разве забудешь такую красавицу?! Он казался очень рассеянным: его мысли явно были чем-то заняты, поэтому он не особенно внимательно слушал собеседников. – Ваша мать – прелестная женщина, достойная внимания, – произнес он с отсутствующим взглядом. Обед прошел довольно натянуто из-за нервозности хозяина. Трижды в течение трапезы он посылал слуг в библиотеку – как он выразился, проверять посты. – Не знаю, что и думать об этой истории, – сетовал он. – Что, если Джилберт дурачит меня? Он не проявлял в последнее время склонности к мистификациям? – обратился генерал к Эдит. – Это менее всего свойственно ему, – уверенно ответила та. – Но разве не странно, что он послал подобную телеграмму? – продолжал дядюшка. – Что мне предпринять? Вызвать местных полицейских? Так они кретины. Все понятно: нам надо самим ночевать в библиотеке. Она очень уютная. Надеюсь, вы не возражаете? Все согласились и поднялись с сэром Джоном по лестнице. Библиотека и впрямь была просторной, красиво убранной комнатой, однако не свидетельствовавшей о наличии у генерала страсти к чтению. В книжном шкафу стояли только «Британская энциклопедия» и несколько путеводителей. Окна выходили на террасу – лишнее основание для того, чтобы серьезно отнестись к предупреждению Джилберта. – Опусти шторы, – велел генерал лакею, – и ступай. – Слуга выполнил приказ и удалился, а сэр Джон открыл сейф и проверил его содержимое. – Слава богу, – облегченно вздохнул он, – все на месте. Эта телеграмма действует мне на нервы. Я никогда не думал, что мой племянник – паникер. – Вы ошибаетесь, – покачала головой Эдит. – Я, как и вы, пока не нахожу объяснения данного инцидента, но мой муж не из тех людей, кто понапрасну поднимает тревогу. – В таком случае обстоятельство принимает загадочный характер, – ответил генерал. – Оставайтесь у меня, пока Джилберт не явится сюда и не разъяснит нам, что за спектакль он устроил. Между прочим, вы – первая представительница слабого пола, находящаяся в моих покоях. – Почему же вы не допускаете женщин в свой дом? – Не терплю приторных нежностей и сюсюканья. Люблю грубую правду. Пусть лучше меня посылают к черту, чем фальшивыми речами о любви и сочувствии вымогать из меня деньги. Я не нуждаюсь в сладостях – я из породы стоиков, которые даже горькие микстуры принимают без сахара. – Большинство людей не походят на вас, – улыбнулся доктор, – вследствие своей чувствительности к грубостям жизни. – В таком случае они дураки. – На этот счет существуют разные мнения, – задумчиво возразил Кассилис. – Я, например, симпатизирую людям, которые опасаются голой правды и не позволяют оглушить себя ею, словно камнем по голове. Если хотите, я расскажу вам об одной необычной встрече. – Что это? – вдруг воскликнул генерал. – Как будто бы шорох, – прошептала Эдит. – Мне показалось, что-то ворохнулось у окна, – сказал Стэндертон. – Но вы говорите, доктор, мы слушаем. – Несколько месяцев назад, – начал он, – ко мне явился пациент, по виду благородного происхождения и явно не житель Лидса, поскольку в нашем городе его никто не знал. На основании этих данных я сделал вывод, что этот молодой человек из Лондона. У него образовалась маленькая ранка в полости рта, и его пугала перспектива заболеть раком. Он объяснил, что ему нежелательно обращаться к своему домашнему врачу, поэтому он приехал ко мне. Я осмотрел его и нашел вполне здоровым, но он настаивал на более тщательном обследовании, и я обещал проанализировать частичку его ткани под микроскопом. – Что за кошмар вы рассказываете! – передернуло Эдит. – Мне не по себе. – Прошу прощения, но больше ничего страшного в этой истории не будет. Я пообещал ему сообщить о результате анализа и попросил его оставить мне свой адрес. Он отказался и в целом производил впечатление человека нервозного. «Я знаю, – сказал он, – что я трус, но мне хочется узнать истину в необычной форме». – Какую же форму он избрал? – заинтересовался старый генерал. – Похоже, он музыкант, – признался доктор, и Эдит напряженно уставилась на него, – или истинный меломан, потому что он вручил мне два незапечатанных письма на адрес одного пожилого лондонского скрипача. Комната поплыла перед глазами Эдит. Лицо ее побледнело, руки задрожали. – Что же в них содержалось? – пролепетала она. – Оба имели одинаковый текст за исключением следующего различия: первое предлагало музыканту в назначенный час и в назначенном месте сыграть прелюдию фа минор Шопена, второе – исполнить «Весеннюю песню» Мендельсона. Здесь-то и начинается трагедия, – многозначительно поднял палец доктор. – В случае, если у пациента обнаруживался рак, мне поручалось отослать письмо, в котором упоминалась прелюдия фа минор. Повисло глубокое молчание, нарушаемое только прерывистым дыханием женщины: – И что же? – По оплошности, – продолжал доктор, – я отослал не то письмо, что следовало, а второе сжег. – Значит, он не болен? У него нет рака? – вырвалось у Эдит. – Нет. Но я не знаю, кто этот пациент, и не могу отыскать его, чтобы извиниться и сообщить правду. Я тем более виню себя в ошибке, что тот молодой человек в ту пору собирался жениться. Он сказал мне: «Если мои опасения подтвердятся, а я женюсь, то оставлю свою супругу без средств к существованию». И еще он спросил меня: «Как вы считаете, вправе ли тот, кто обречен на смерть, совершать преступления, чтобы обеспечить свою возлюбленную?»