Науменко ничего не отвечает. Его стеклянные глаза рассматривают пустоту перед собой. – Лейтенант, ты меня слышишь? Их реабилитировали. Вот приказ. Только что доставили. Михаил Григорьевич торжествует. У него в голове звучит голос Чукчи, который предлагает научить полковника справедливости. «Вот же она! – говорит полковник про себя. – Вот справедливость!» Михаил Григорьевич оставляет Науменко с документами в руках и возвращается в свой кабинет. Он ликует. Он наливает себе до краев положенную праздничную рюмку и выпивает. – Вот она! Истинная справедливость. Полковник закуривает и смотрит в окно. Теперь его не волнует лейтенантик. Можно отпустить и простить наглеца. Полковник расслаблен. Он воображает, как разговаривает с Чукчей. «А знает ли товарищ Чукча, что месть в разы слаще, если она восстанавливает справедливость?» «А знает ли товарищ комиссар, – спрашивает в ответ веселый голос Чукчи в голове Михаила Григорьевича, – как правильно расшифровывается аббревиатура его ненаглядного НКВД?» «Как?» Щеки Михаила Григорьевича подрагивают, сдерживают улыбку. «На клыка воякам дам». Голос в его голове смеется, полковник не выдерживает и сам заходится хохотом. Несколько коротких мгновений Михаил Григорьевич наслаждается неподдельным счастьем. Но он вынужден прекратить. Он прерывает себя. Маскирует смех кашлем и возвращает суровое выражение лица. Не хотелось бы, чтобы кто-то из коридора услышал истеричный смех командира, зашел в кабинет и увидел довольную смеющуюся рожу после казни реабилитированных. – Вот и все. Полковник выдувает клуб дыма. Пусть теперь Науменко сперва закопает в неглубоких ямах тела мерзкой оправданной контры. Пусть отдаст приказ солдатам управиться за час. А после пускай садится и выписывает имена в свою долбаную таблицу с посмертно реабилитированными. – А я подожду доклад. * * * – Доброе утро. Вы опять ночевали-с на работе? Полковник открывает глаза. Лучи яркого солнца пробиваются через отдернутые занавески. – Уже утро? Полковник потягивается и садится. Выглядит он бодрым. Михаил Григорьевич щурит один глаз, сопит и улыбается. Затем он протяжно зевает, и полковник поднимается. Давненько он не спал так сладко и так долго. Несмотря на затекшую шею и занемевшие от неудобного дивана ноги, Михаил Григорьевич чувствует себя превосходно. Отдохнувшим, свежим, обновленным и полным сил. В кабинете пахнет ароматным чаем. Не опостылевший горький запах. Нет. Пахнет травами. – Сходили б домой. Вам отдохнуть-с надо бы. – Ты что такой шумный с утра? Чай принес, поставь и проваливай. Не надо портить такое утро. Или ты… Полковник обрывает себя на полуслове. Он смотрит на своего помощника, разглядывает его и не может понять, что происходит. Он трет глаза. Снова смотрит. Снова трет. В его кабинете, на его стуле, за его столом сидит Чукча и пьет чай из любимой чашки полковника. – Как ты?.. Какого черта? – Присоединитесь? – Чукча показывает на вторую чашку. – Признаться, удивили-с вы меня. – Тебя же вчера казнили! Что здесь происходит? Чукча вместо ответа звучно сербает горячий напиток и хитро смотрит из-за края чашки на Михаила Григорьевича. Полковник берет себя в руки. Страх, которому на секунду удалось закрасться в голову, растворяется. Михаил Григорьевич проверяет свой маузер. Оружие на месте. Пистолет в кобуре возле дивана. Его именная остро заточенная финка лежит рядом. – Где мой помощник? – Не знаю, – отвечает Чукча, пожимает плечами, смотрит по сторонам и театрально разводит руками. – Что ты здесь делаешь? Чукча звучно делает глоток. Причмокивает губами. – Комиссар, а ты не видишь? Чай пью. – Он помешивает ложечкой чаинки, достает их и складывает на блюдце. – Да кто ты такой? Полковник медленно пятится. Он старается не делать резких движений. Он ведет себя как укротитель, оказавшийся один на один в клетке с диким хищником. В том, что перед ним хищник, полковник не сомневается. Он видит глаза Чукчи, он знает, что означает такой взгляд. – Последний раз спрашиваю. Что ты здесь делаешь? – Отработанный угрожающий тон полковника любого должен испугать, но не Чукчу. Гость спокойно перекладывает чаинки и, кажется, даже внимания не обращает на то, что Михаил Григорьевич поднимает с пола оружие. – Я же тебе ответил. Ты не слышишь? Чай пью, говорю. Ты лучше спроси, зачем я пришел. Михаил Григорьевич достает из кобуры пистолет. Он наставляет свой верный маузер на незваного гостя. – Приперся, наверное, чтобы сдохнуть? – говорит полковник и подходит к столу. Михаил Григорьевич держит Чукчу на прицеле. Он подходит ближе. Не из-за того, что боится промахнуться. Нет. Меткость у полковника идеальная. Он приближается, чтобы напугать. В ответ Чукча качает головой. Он не боится. Смотрит в глаза полковнику и говорит, что тот, если желает, может попробовать выстрелить. – Не заряжен? Успел разрядить, гад, пока я спал? Михаил Григорьевич, не дожидаясь ответа, несколько раз стреляет.