Правда, в один из моментов Юле стало по-настоящему страшно. Когда она шла через мост, навстречу попался какой-то подозрительного вида тип, и Степан тут же оказался рядом с Юлей. А потом, когда тип ушёл достаточно далеко, Степан опять отстал. Юля скрылась в отеле, даже не обернувшись, и расплакалась лишь тогда, когда за ней закрылись двери её номера. Вот так закончилось её короткое, но очень яркое и запоминающееся знакомство с Чёрным писателем. * * * Конечно, к утру Юля, как истинная горячая голова, пожалела обо всём, что наговорила Степану, и поехала извиняться. Однако дом был пуст, это чувствовалась бы, даже если бы не была включена сигнализация. Юля попыталась дозвониться Степану, но телефон был вне зоны доступа. Глотая слёзы отчаяния и борясь с невыносимой болью, Юля, которая так и не смирилась с безысходностью, покинула N-ск. Она была на половине пути в Москву, когда на её электронную почту пришло сообщение от Степана. Текста не было, только фотографии, зато явно профессиональные. Вот, значит, где он пропадал с утра? Был на фотосессии. Остановив машину, Юля долго рассматривала фотографии. Степан выглядел на них очень загадочным, глубоким и интересным. Таким, каким он и был в самом деле. Хороший фотограф, просто суперский, уловил самую суть. Эта Тмутаракань, как выразился Полевой, буквально напичкана талантами. Вспомнив о начальнике, Юля подумала о том, что чёрта с два он получит эти фотографии. Кто бы что ни говорил, как бы Степан себя ни вёл, эти фотографии он подарил ей, Юле. И сделал их специально для неё. * * * …- Волошина, ты сбрендила? — Полевой, прочитав заявление, которое Юля положила перед ним на стол, начал мерить шагами кабинет, всё ускоряясь. Юле даже смешно стало. — Аркадий Викторович, — терпеливо заговорила Юля. — Завизируйте, пожалуйста. — А больше ты ничего не хочешь? — огрызнулся Полевой. — Для начала объясни мне как следует, что случилось, потом уже поговорим по поводу увольнения. — Вы же не станете удерживать меня силой? Не имеете права. Тем более, я самовольно оставила рабочее место, уехав из командировки. Я всё возмещу, Аркадий Викторович. — Хочешь поговорить о правах? — наконец остановившись, Полевой вальяжно устроился в кресле и высокомерно посмотрел на Юлю. — Давай, Волошина, жги! Полевой изобразил нарочито внимательное выражение лица. Юля прекрасно понимала, что обмануть его не удастся, но решила всё же сделать попытку. — Аркадий Викторович, там, в командировке, я вдруг поняла, что делаю не своё дело и занимаю чужое место. Пока я ещё молода, мне необходимо заняться поиском своего места в жизни, поисками себя. — Очень интересно, Волошина. Три с минусом тебе. Давай дальше. Тварь ли я дрожащая, или право имею, и далее по списку, — кивнул Полевой. Больше всего Юле сейчас хотелось послать Полевого туда же, куда она послала Степана позавчера вечером, но она понимала, что начальник ни в чём не виноват. Это она повела себя глупо, порывисто и непрофессионально. А значит, ей не место в такой солидной организации, как медиа-холдинг, в который её приняли на работу, оказав доверие. Тем более, она утаила важнейшую информацию и собиралась продолжать утаивать. Степан дал ей интервью неофициально, и никто не узнает об этом интервью. — Юля, я же вижу: у тебя что-то случилось, — сказал вдруг Полевой человеческим голосом, без высокомерия, снисходительности и сарказма. Посмотрев в его внимательные ярко-зелёные глаза, Юля неожиданно разрыдалась. — О, горе мне, — вздохнул Полевой, набрал воды из кулера и протянул стаканчик Юле. — Пиши заявление на отпуск без содержания, на две недели. Отдохнёшь, сил наберёшься. Ты ведь сразу после окончания универа работать начала, а там тоже и защита была, и госэкзамены, сплошной нервяк. — А как же интервью? — севшим голосом спросила Юля сквозь рыдания. — Придумаем что-нибудь, не парься. Нам два месяца дали. — Спасибо вам, Аркадий Викторович! Спасибо… — Угу, отец родной, — усмехнулся Полевой. — Заявление пиши, и чтобы я тебя не видел здесь в ближайшие две недели. Мне тут нервные срывы меньше всего нужны. В бухгалтерии и в кадрах сам договорюсь. Всё, Волошина, исчезни! В тот же день Юля уехала в Подмосковье, к бабушке и деду. * * * Чем занималась Юля, пока гостила у бабушки и деда? По мере сил помогала, а в свободное время читала. Читала произведения, которые ещё месяц назад ей бы и в голову не пришло прочитать: тёмное фэнтези и хоррор. Предпочтение отдавалось одному конкретному автору, и чем больше Юля читала, тем сильнее ей нравилось. Кажется, она начала понимать Полевого: «цепляет» — это очень мягко сказано. Юля даже не пыталась бороться с собой; она понимала, что не сможет больше никогда не думать о Степане. Не сможет жить без его странных и глубоких, таких похожих на него романов. Она «отравлена» навсегда. Однако постепенно к тоске по Степану и душевным мукам добавилась тревога, которая нарастала даже не по дням, а по часам. В социальных сетях Степан зарегистрирован не был, но блог Елисея Хлебникова он вёл и постоянно обновлял. Раньше постоянно обновлял. А теперь, вот уже больше недели, а если быть точнее, десять дней, не появляется на сайте. Юля начала читать этот роман, который Елисей Хлебников публиковал по частям, ещё до поездки в командировку, и продолжала читать до сих пор. Раньше она читала только роман, а теперь, устав обновлять страницу в ожидании появления Степана, уже не знала, как отвлечься, потому начала изучать комментарии. — Господи! — воскликнула шокированная Юля через несколько минут, устав от возмущённых воплей читателей Елисея Хлебникова. — Такой концентрации нытиков, душнил и экспертов околовсяческих наук на один квадратный миллиметр история ещё не видывала, а старожилы не припомнят! Юля в сердцах отбросила смартфон, который был ни в чём не виноват, и вдруг расплакалась впервые с тех пор, как приехала в Подмосковье. — Стёпа, где же ты? Почему не появляешься⁈ — прошептала Юля. Рука сама потянулась к незаслуженно обиженному смартфону, и Юля, в очередной раз переступив через гордость и чувство собственного достоинства, набрала номер Степана. Абонент оказался недоступен. Юля до вечера звонила Степану, миллион раз позвонила, и всё безрезультатно. В пять часов утра она покинула гостеприимный дом бабушки и деда, но поехала не в Москву. По пути попала в большую пробку, потому в N-ск прибыла уже ближе к ночи. Заселилась в знакомый отель и легла спать. …В девять часов утра Юля, волнуясь, подходила к воротам Степана. Сигнализация была отключена, но Юля не спешила звонить в ворота. Что-то её смущало, что-то было не так. Прислушавшись, Юля услышала шум и голоса. К тому же, ворота оказались не заперты. Толкнув их, Юля вошла во двор, охнула и прижала ладони к лицу. Происходящее напоминало страшный сон: до́ма, в котором жил Степан, не было. Вообще не было! И даже площадка была расчищена. Вот почему Юля сразу почувствовала какую-то странность, едва подошла к воротам: она не увидела крышу старого дома. К счастью, огород ещё был на месте. Юля не хотела становиться свидетелем того, как не станет деревьев и кустов. Зато высокий забор, ранее окружавший огород, был снесён, и на месте заросшего фундамента возобновилась стройка. К Юле подошёл невысокий смуглый парень и спросил что-то, но Юля ничего не поняла. — А где Степан? — громко спросила она. — Кто? — теперь парень не понял Юлю. — Хозяин где? Парень кивнул и куда-то ушёл. Через пару минут вернулся, и с ним пришёл высокий коренастый блондин. — Кто ищет хозяина? — игриво спросил блондин у Юли. — Я хозяин. — А где Степан? — Понятия не имею, — пожал плечами блондин. — Он мне участок продал ещё месяц назад и освободил в оговорённый срок. А куда уж он подался — это дело не моё. Зачем тебе Степан? Может, я сгожусь? Юля, не удостоив блондина ответом, огляделась. Кажется, не осталось ничего, ни одного напоминания о Стёпе… И вдруг Юля заметила старый велосипед, прислоненный к стене одной из «надворных построек». Юля подошла к велосипеду, взялась за ручки и решительно покатила его со двора. — Эй, куда⁈ — блондин кинулся наперерез Юле. — Поставь на место! — Это не твой велосипед, — Юля посмотрела на блондина так, что он не решился подойти слишком близко, даже будто попятился. — Попробуй отобрать, я пойду в полицию и скажу, что ты ко мне приставал. — Ой, да подавись ты этой рухлядью, ненормальная, — проворчал блондин, махнул рукой и отошёл в сторону.