Марта полулежала в кресле. Пока муж объяснялся с полицией, она закрыла глаза и слышала все их разговоры словно издалека сквозь толстое тяжелое одеяло. У нее упало давление. Голова кружилась. По всему телу разлилась вязкая противная слабость. Испуг и горе сменились безразличием. Она почти не ощутила укол, который ей сделал врач. Прибыла бригада в защитных костюмах, их белые комбинезоны с крупными буквами «полиция» на спине делали их похожими на врачей и космонавтов сразу. Защелкали фотоаппараты, началась работа по консервации отпечатков пальцев – Марта в своем летаргическом состоянии ничего не видела. Тем временем, очередь дошла и до нее. Главный – комиссаров от КРИПО было двое – негромко пробурчал второму. – С пышечкой непременно поговорим! Глянь, как ее скрутило. Домоправительница, такая аппетитная, смазливенькая, да у одинокого мужчины… – А как же, обязательно побеседуем. С одной стороны – она тут с мужем работала. С другой… Ну, если хозяин даже к ней и не приставал… – он глянул на Марту, прищелкнул языком и добавил, – в чем я сомневаюсь, так она ж не муж. Она точно знает больше про его подруг. Их работа, собственно, только начиналась. Никаких следов насилия. Ничего не взломано. Но это – на первый взгляд! Богатый иностранец… Надо было установить причину смерти. После заключения судебно-медицинской экспертизы решить, что стряслось. Несчастный случай? Тогда выразить соболезнования и выяснить причины, чтоб он не повторился. А если нет, открыть уголовное дело. Тело Чингиза увезли. Марта, казалось, уснувшая от укола, передернулась, когда взвизгнула молния специального покойницкого пластикового чехла, похожего на спальный мешок. Прошло еще часа полтора. И постепенно она тоже стала приходить в себя. Надо было жить дальше. Врач осмотрел ее, предложил отправить в больницу до завтра, но не настаивал, когда муж спросил, а не лучше ли будет все же у родителей дома. Они созвонились и, немного погодя, отправились к Баумгартенам на машине. В доме Мамедова осталась только полиция. Со дня смерти Чингиза Мамедова пролетело несколько недель. Детективы прилежно работали. Герман выделил двух человек. Это были ноги и уши. И они бегали: выясняли связи покойного, по своим каналам разузнавали о его финансах. Был он здоров или нет. И кто наследует – вопрос совсем не простой! Если человек не стар и не болен и вдруг внезапно умирает, жизнь его ближних может обратиться в полный хаос. Нечто подобное вполне можно было ожидать теперь. Чингиз – одинокий волк, бессемейный, не очень общительный чудак, живущий давно в Германии почти без языка. Строго говоря, без близких и без друзей… Он дела держал под своим контролем. У него были подчиненные, посредники, служащие, домашняя обслуга. Был еще Эрик на особом положении. Эрик? Тот сидел в Петербурге. Его держали там дела, а, в первую очередь, маленькая Кира. Эрик… А кроме него? Чингиза-то больше не было, а самые разные дела.... Например, где документы? Как, кому и сколько следует теперь платить? Где вообще деньги? Ну хорошо, слава богу – дом и участок его. За них плату не потребуют. Пока. Хоть расходы по обслуживанию, налоги. Ну, ладно, пока не до того. Но ведь есть вещи… да вот, хотя бы, похороны! На что и где хоронить? Как только первое оцепенение прошло, море вопросов всплыло и принялось бурлить в голове бедняги Марты. Она искренне горевала. Несколько лет ее жизнь была устроена так удобно! Она с семьей жила как за каменной стеной. Человек по натуре работящий и прилежный, она с удовольствием сделалась домоправительницей в таком отличном особняке. Хозяин не вмешивался в ее дела – уже хорошо. Он был большой поклонник ее стряпни – еще лучше. Она же очень прислушивалась и присматривалась к его вкусам и старалась всей душой угодить ему и его гостям. И потом… Что греха таить, Марте нравился Чингиз. Ей вообще нравились черноглазые брюнеты. Ей льстило, вдобавок, это его… неослабевающее внимание к ее достоинствам! Кто б не появлялся, какие бы подруги не возникали на мамедовском небосклоне, свою хозяюшку он не забывал. Она была не ревнива, и он в ней это ценил. Ценил, что доставлял удовольствие. Что с него денег не тянула, ни о чем сама не просила. А еще – ее чистоплотность, честность и аккуратность. И баловал ее за это. Никогда не оставлял без подарков. А бесплатная квартира? А сколько они с мужем отложили уже «на старость» из аккуратно капающих на банковский счет зарплат? А еда? Совсем не скаредный, он и слушать не стал, когда Ленц сначала хотели завести отдельное хозяйство. Мамедов скомандовал. – Марта! На базар ходить для всех! Купишь, что захочешь. Приготовишь для меня, для семьи, а когда потребуется, и для гостей. Надо будет что заказать, об этом поговорим. Деньги будешь получать на хозяйство каждый месяц. Муж у тебя непьющий, а то бы ничего не вышло. Захочешь в шампанском купаться, вот разве тогда… Тут он засмеялся и прекратил на этом разговор. И вот еще. Была бы она, курочка хохлаточка, которую он исправно топтал, Генриху плохой женой, Чингизу бы это не понравилось! Но мужу ней был ухожен, накормлен и обихожен! Что говорить. Очень они друг другу все подошли! Большие новости Петр Синица сидел в квартире мамы в самой маленькой комнате за небольшим письменным столом с настольной лампой над ученической толстой тетрадкой в клетку. У него были такие, когда он учился в университете. Все современные штуковины мирно лежали перед ним и спали. Он взял с собой в Мюнхен две. Плоский удобный легкий комп и айфон, оба компактные, легко помещающиеся в сумку через плечо и в карман. Но теперь он хотел подумать. Он забрался как в норку в комнату для гостей, чтобы ничто не отвлекало. Не прошло и нескольких дней, как все прояснилось. Покойный перед смертью выпил хорошего красного вина. У него именно такое стояло дома. Он принял – добровольно иль нет – сильное снотворное и уснул. Как раз такое снотворное Чингиз использовал сам. Его иногда мучили боли в пояснице. Он умер уже во сне, отравившись угарным газом. Да только откуда газ? В доме имелась русская парная с печью. Но ее на этот раз не топили. Техническая экспертиза это точно установила. Хамам и сауна нагревались электричеством. Зато в просторном помещении для отдыха с полом из мраморной крошки, креслами и ковром с подушками и валиками долго держался устойчивый запах жареной баранины. Спросили Марту. Однако, она об этом ничего не знала. Она показала, что шашлык Чингиз вполне мог пожарить сам. Он это даже любил. Но сам за собой не убирал. Прилечь бы мог. А спать всерьез пошел бы к себе в спальню. В доме была кладовая, а там все необходимое для самых разных ухищрений, будь то гриль или что иное. Он делал это как раз непременно по субботам. И включал вентиляцию, если жарил мясо дома. На своем месте стоял мангал. На столе – тарелка, прибор и бокал. Но только один. Отпечатки пальцев на посуде были только Чингиза. В мангале, как и положено, лежали наполовину выгоревшие древесные угли, сбрызнутые вином. Подробные показания дала и ее дочь Лина, которая в этом доме уже не жила. Эта худенькая девушка в джинсах с шарфиком на шее, с хвостиком светлых волос на боку, бледная и решительная очень толково и обстоятельно отвечала на вопросы. К удивлению полицейских, она одна знала, где у хозяина сейф. Сама Лина прилетела из Амстердама на следующее утро с двумя сослуживцами из командировки. Тогда она и узнала от родителей… Вопросов к ней у полиции не было. Петр, когда приехал… Он как думал? Посидит с недельку, в крайнем случае, дней десять сам, понюхает, даст задание здешним детективам и домой. А теперь что? В конце концов, задание он дал. Остальное можно по связи. Сейчас все стало – не проблема. Ему самому. Да только поговорить с Ленцами, если они, конечно, согласятся. Он – лицо неофициальное. Они ему ничего не должны. Мюнхен – не российская глубинка. Люди знают свои права. Ведь его клиент – Эрик. И то не напрямую, а через Михаила. Ну, значит, первое – поговорить с Михаилом и объяснить – открылись новые обстоятельства. Пусть скажет, какие у него соображения. С Эриком тоже надо бы связаться. Узнать, как продвигается дело в Питере. Может, они там что уже нашли! Он, Петр, конечно, так просто сдаваться не собирается. Профессиональный интерес, да и натура не позволят. Он должен, хочет понять, что произошло… Да! Есть две главные задачи, они же – возможности, продвинуться в деле вперед. И первая – похороны. Тут нужен человек, который знает среду. Он, Петр, и сам пойдет поглядеть. И людей Клинге возьмет. Вторая – узнать, есть ли новое завещание. И если да.. ..О! Если да, так это само по себе интересно. На редкость интересно! Мужик был здоров. Не был особо озабочен благополучием близких. И близких, как таковых, вроде не имел. Все в голос твердят, Мамедов был человек дремучий. На тот свет не собирался. С юристами.... Петр Андреевич хотел продолжить внутренний монолог словами – дела с юристами не имел, но призадумался. Э, я скор на обобщения и умозаключения. Хоть сам этого не терплю. Чингиз, он был, без сомнений, противоречивый и необычный фрукт. Откуда я знаю… Мне в это тут не следует лезть. Просто попрошу Клинге узнать все, что можно, про завещание. И на этом пока закончу. Мы с ребятами проанализируем, что собрали. Сделаем промежуточный доклад. И поглядим. А я полечу в Москву! Кстати… Как только полиция сообщила, что они предполагают насильственную смерть, стало ясно – похороны откладывались. Уже Эрик дал знать, что быстро приехать не сможет. Выяснилось, что близких родственников у Чингиза не осталось. Как нет – официально – и детей. В юридическом смысле слова не было узаконенного отцовства, с другой стороны – никто из отпрысков иск не подавал. Ну вот, а теперь пора об этих детях поразмыслить, – вздохнул Петр и принялся писать. Он был человек консервативных привычек. Итак. Старший его сын погиб на первой чеченской войне. Он был артиллеристом и сражался на стороне чеченцев. Второй по старшинству – преуспевающий крупный делец, нефтяник из Баку, не хотел знать Мамедова при жизни. Он его отцом не признавал. У его матери удачно сложилась жизнь. Она вышла замуж, а муж растил Гарика как своего ребенка. Оставались младший сын и Лариса. Обеим женщинам Чингиз исправно помогал. Что касается Ларисы, тут хоть что-то известно. А младший… Нет, про него ничего не знаю. Пока! И, значит, слово Майскому. А как… Что такое? Да, может, совпадение? Первым бросилось в глаза Синице в отчете Олега Майского как раз имя младшего сына. Батюшки светы, малого-то зовут Роберт! В письмах, что Лариса выбрасывала… Ну-ка! Да, Петр решил, что им следует срочно заняться. Он включил ноутбук и нашел материал, недавно полученный от Олега. Вот что он прочел. Роберт, сын подружки Чингиза, которому повезло меньше всех, намаялся и намотался за свою тридцатишестилетнюю жизнь. Даже непутёвая мать Ларисы по-своему заботилась о дочери. А с Робертом поступили так. Родительница, певичка из не слишком успешного ансамбля, отдала его на воспитание родственникам и растворилась в бесконечных просторах развалившегося Союза. Никто не знал, жива она или нет. Чингиз в свое время навел справки. Он узнал, где живет ребенок. Нашел верного человека и посылал исправно деньги, пока тому не исполнилось восемнадцать. И все! – Да. Не густо, – проворчал Петр, ну ладно, едем дальше. Что еще о Роберте? Родственники – честные люди. Они не обижали его, но и не любили. А тот оказался трудным, конфликтным и ершистым. Он рос в Казани. С грехом пополам окончил школу, где без конца дрался и дерзил учителям. После чего сбежал из дома с компанией таких же безбашенных пацанов и колесил по стране, подрабатывая то тут, то там и подворовывая по мелочам. Что он умел? Парень неплохо играл на бас гитаре. А еще был рослым и крепким. Однажды тренер пришел к ним в класс и предложил ребяткам заняться борьбой. Он пригласил нескольких, которые ему показались подходящими. Среди них подошел и Роберт. Это была удача. Впервые у парня стало что-то получаться! Если бы тренер через два года не ушел, кто знает… Но тренер – отставник уволился. А Роберт кончил школу и, как уже было сказано, из дома сбежал. Ну, хорошо. Ничему толком не учился. Бродяжничал. А потом… Что потом-то? Где? Вот. Олег дальше писал так. – Мы не все знаем. Есть лакуны. Но несколько лет спустя Роберт осел в Питере, нашел работу в баре, а потом и подругу. Она – сама спортсменка, гимнастка, переставшая уже выступать, работала в спортивном клубе. Тут он занялся бодибилдингом и преуспел. – Так. Преуспел. И где же он теперь и что… О! Очень интересно, – Петр вытаращил глаза, – вот это номер! Роберт с того момента, как переехал в Питер, относится к своему телу как к фруктовому саду, холит, лелеет его, регулярно и неукоснительно тренируется, он.... работает в ночном клубе стриптизером! Пригодилось и умение играть на гитаре. Придает особую пикантность на этой сцене. А, значит, Роберт этот… Прекрасно зарабатывает, ни в чем не знает нужды, но… Э! Стоп. Во-первых, он в Питере. А во-вторых, что такое стриптизер? Это как балерина. Очень недолгая карьера. Даже танцор, балерун, акробат на манеже могут подольше продержаться. Если же он еще и альфонс… Да, вероятность, что это он писал письма, очень велика! Как ни мало информации, а все сходится. Он и Роберт, и родственничек. А раз так, будем действовать! Эти Синицинские размышления прервал комариный писк. Пиликал Скайп. Звонил Клинге. На экране появилась его взволнованная физиономия. – Питер? Привет. У меня для тебя новости. По делу Мамедова произведен арест. Я узнал по своим каналом. И, честно сказать, не ожидал. Видишь, они, то есть КРИПО, обнаружили разные отпечатки пальцев в его этой комнате на восточный лад. Ну, ты помнишь, где нашли тело. И еще на посуде. А потом сличили со своей базой данной. И, понимаешь, нашли… Необычная история, восходящая к временам ГДР. Можешь себе представить? Оттого и опечатки эти… Просто тебе, Джеймс Бонд и компания. Поверить трудно. – Герман, Прости, я ни черта пока не понимаю, – изумился Петр. – Ясно, не понимаешь! Ты погоди. Это не простое дело. Я тебе пока скажу, они провели красиво и оперативно несколько акций – опросили свидетелей, просмотрели камеры наблюдения и нашли. Все совпало. Опечатки пальцев на бокалах и посуде в посудомоечной машине – ну, все! А еще завещание подоспело. О чем я говорил. – Эта персона… Ну, кого арестовали. Наследует львиную долю всего. Помнишь, у Мамедова дома был сейф. Так в нем нашли завещание в духе этого человека. Там два листка. Один на русском от руки. Этот он сам написал, а к нему приложен перевод. Но все по всем правилам заверено! Составлено года два назад. Я тебе сейчас самое главное коротко перескажу. Петр слушал внимательно. Выходило, что из своего огромного состояния Мамедов распорядился выплатить значительные суммы детям. Всем одинаково. За ними следовала Марта. Она получила пожизненную ренту. Ее старший сын – одну из двух пивоварен в свое распоряжение. Мало того – в завещании Чингиз Эминыч Мамедов указал еще одного человека, имя которого знали Петр и Клинге. Это был старый Баумгартен! Деду было завещано… – Стоп. Я отвлекся из-за важных вещей, но самое главное… – оборвал сам себя Синица, – Герман, – воскликнул он, – ты ж еще не сказал, что за персона наследует? Кого арестовали? Кто там, он или она? И как зовут? Или ты не знаешь? – Знаю. Это женщина. Немецкая гражданка по имени Яна Вишневска. Она наследует вторую пивоварню и остальные деньги! О ней в вежливых стандартных выражениях сказано, что завещатель признателен ей за неизменную привязанность и верную дружбу. Сама она – предпринимательница, бизнесвумен, хозяйка пивного павильона. Пивного павильона? А почему ты ее так круто… – Э, брат, так ведь не просто палатки, а на «Октоберфест». «Визн-павильон», это тебе не…