Гамбург В Гамбурге имелось более 500 пивоварен. Одна из них – большое каменное здание, даже служила ратушей. И, тем не менее, город Гамбург, который на самом-то деле Хамбурьх – примерно так – не придавал большого значения собственному пивоварению. Оно не играло первой скрипки в Ганзе, хоть все еще экспортировалось, и важнейший рынок для экспорта был Амстердам. Там оно хранилось в бочках и оттуда уже вывозилось дальше во Фландрию, Брабант, Вестфалию и Рейнланд. В Данциге в 1416 году даже произошло восстание против доставки в город пива из Гамбурга. Так как местные пивовары не хотели конкурентов. Удивительно! В городе, несмотря на огромное количество пивоварен, не было ни цеха, ни гильдии пивоваров. Пиво, тем не менее, контролировалось каждую неделю. А потому контролем руководил старейшина. И сам контроль был поставлен очень серьезно! Еженедельно из 500-ста пивоваров произвольным образом выбиралось 20, которые обязаны были предоставить на пробу свое пиво. Это сопровождалось церемонией, сопровождавшейся традиционными формальностями. Сначала выступал пивовар, который расхваливал гамбургское пиво и его благородных пивоваров. Затем контролируемое пиво делили на десять классов по качеству и вывешивали результаты на всеобщее обозрение. Лучшие сорта возглавляли список. Худшие завершали его. А самое неудачное пиво суровые судьи уничтожали. Она выбивали у бочек дно! Перед церемонией старшина цитировал как молитву поговорку, известную всей Ганзе: Если Любек – город торговли Люнебург – город соли, Данциг – город вина, А Кельн – город зерна, То Гамбург – кто же не знает? Гамбург – наша пивная! После этого все аплодировали, и начиналось тестирование пива. Как было сказано, пиво, не отвечавшее требованиям высоких судей, уничтожалось. Бочки разбивались. Контролеры следили, чтобы все пиво этого сорта было уничтожено и в самой пивоварне тоже. При этом судьи пели: Граждане, молитесь Читайте «Отче наш» десять раз. Бог, храни вас! Здесь живет тот, Который пиво сгубил. И он за это сполна получил! Линц В заключение одна история о «самом крепком в мире пиве». Кайзер был очень болен. Ему предстояла операция. И было решено сварить для него особое пиво, чтобы он не чувствовал боли. Его придворный любимый пивовар поступил так. Он взял темный сильно высушенный солод. Пряности не просто добавил, но варил так долго, что они превратились в сироп. Содержимое котла с помощью раскаленных пивных камней нагревал многократно. Сдобрил все это для надлежащей горечи хмелем. Добавил «Фатерунзер», чтобы пиво не было кислым. И оставил настаиваться. Через две недели напиток был готов. Таня немного отвлеклась и включилась снова, когда слушатели зашевелились и засмеялись. Видно, что-то интересное. Надо вникнуть. – Удивительна судьба этой книги! – продолжал, между тем, оратор. – «Книга о хорошей еде» написана в Вюрцбурге. Она содержит 101 рецепт и описывает способы приготовления различных блюд. И что очень важно – перечислены ингредиенты и приправы. На нее следовало опираться и ссылаться тому, кто уполномочен решать, хорошо изготовлено то или иное блюдо и напиток, или нет! Это было написано в те стародавние времена, когда люди дома книг, как правило, не имели. Простой смертный их даже часто и не видал. Где, собственно? Разве что в церкви? Но нас-то интересует пиво. А для него уже пятьсот лет назад были выработаны правила, включающие шесть обязательных пунктов. Вот они. Вода для пивоварения должна быть чистой от стоков дубилен и красилен, боен или навоза, потому что они распространяют чуму и другие болезни. Солод должен пахнуть хорошо, быть чистым и без плесени. Кроме ячменя можно использовать другое зерно только в исключительных случаях. Оно должно быть свежим и хорошо высушенным. Кроме хмеля можно употреблять только пряные травы, которые не вызывают душевных заболеваний человека. Пряности для пива следует варить. Готовое пиво нельзя разбавлять водой. Пиво, которое прокисло или испортилось, следует уничтожить. Его нельзя обрабатывать золой и другими подобными средствами, чтобы снова продавать. Я постарался это все без сложных архаических оборотов вам пересказать. Но суть не менял ни чуточки. Эта суть по-прежнему актуальна. А ведь мы говорим сейчас об установлениях и законах пятнадцатого века! Я повторюсь: книги тогда были редкостью! А эту не только написали, но и сохранили. Справа от Тани сидел немолодой баварец с бородой. Вот, он, пожалуй, был похож на придуманного ею пивовара. Но румяный полнокровный и жизнерадостный бодрячок рассказал, что он работает в банке. При последних словах он оживился. Вы знаете, господин Берг, а я читал, что даже раньше как раз у нас в Баварии что-то уже такое было. Пивной закон? Не берусь точно сказать, возможно. Но где и когда… Герр Фукс, я вам могу определенно сказать: в Аугсбурге считают, будто самое древнее пивное право, если можно так выразиться, появилось у них. Еще в 1143 году там городской совет издал закон, по которому пиво можно было варить только из солода, хмеля и воды. А в тринадцатом веке кайзер Фридрих Барбаросса приказал за дурное пиво платить штраф в пять полновесных гульденов – очень по тем временам серьезные деньги! Кстати, Аугсбург и его знаменитый при Фуггерах кабачок «Облапошенный купец», так там пиво варили по-разному. С травками, не только из ячменя, а из разных смесей, да и березовое, о котором я вам уже… Э! «Облапошенный купец»? Прелесть какая. Аугсбург это недалеко. Может, съездить? Надо после экскурсии расспросить. Когда все кончилось, это и были ее первые слова. Она собиралась спросить о разном. Составила список еще дома. Добавила по ходу рассказа Берга к нему два пункта прямо сейчас и… – Да, и довольно много, – начала она в ответ на предложение задавать вопросы, если они есть. – Я хотела бы знать… А почему купец «облапошенный»? Мне так понравилась, я даже подумала, если он сохранился, так посмотреть… И осеклась. Никто же ни черта не понял. Неловко даже. Как это я? Ведь хотела спросить о бочках, какие лучше и хранят ли теперь так пиво там, где продают, и вдруг… Только она ошиблась. Берг все понял. – Почему так назвали, я не знаю, – ответил он.– Сам кабачок не сохранился до наших дней. Но… имя Фуггер вам что-нибудь говорит? И Фуггерай? Вот это следует посмотреть. И если вы хотите… Они разговаривали, словно были тут вдвоем. Чета Бауер переглянулась. Жена потихоньку потянула мужа за рукав и проворковала. – Танья, моя дорогая, мы торопимся. Мы хотели бы поблагодарить и попрощаться. Я тебе вечером позвоню, и мы обо всем поговорим. Синица и его версии Петр решил привести в порядок свои мысли. Пожалуй, стоило записать… Кто сейчас на очереди? Роберт! Это была его версия номер один. Живет в Питере. Узнал об отце, но не испытывает к нему никаких чувств, а сам, пусть устроен неплохо, но очень ненадежно. К тому же среда. В этих клубах, где работают стриптизеры, публика, мало похожая… Ну, сравнений не осталось. Бабушка бы сказала – на институт благородных девиц. Только где они, девицы? В повседневной жизни так давно не говорят. А почему? Девчонки бегут впереди паровоза, спешат расстаться с девичеством, часто вовсе не от безумной страсти. Нет! Просто это такая инициация! Значит – своя, взрослая, востребованная! Слово «круто» Петр Андреевич не жаловал. Он ворчал, что крутыми бывают яйца. Но их надо уметь варить, иначе… Тут Синица, если его не остановить, пускался в рассуждения, как и сколько надо варить яйцо, чтобы получилось «всмятку», а как – в «мешочек». Затем следовал рассказ о яйцах «пашот», а если слушатель попался благодарный, и о французских омлетах в придачу. Но это уж – в качестве десерта, благо, знаменитые королевские омлеты с нашей точки зрения были сладкие блюда, похожие как раз на него. Да, «круто» он не любил, однако, понимал, что любой юный остолоп именно так бы сказал о девице лет шестнадцати, с кольцами в носу, губах и языке, татуированной по самое не могу, подвыпившей, с сигаретой или косячком, каждое утро просыпающейся в чужой постели. О! Крутая! А она и довольна. Ну, хорошо, она довольна, а почему я разворчался? У меня что – дети такого возраста и я… Что – ты? – пробурчал Синица и разом прекратил внутренний монолог. Он встал, прошелся по комнате, повертел в руках мобильный телефон, но отложил и его. На лице директора агентства «Ирбис» отразилась несвойственная ему задумчивая грусть. Роберт – не девица, какие… какая связь? Ну, скажем – в таком клубе всякая шантрапа любит время проводить. У стриптизера вполне могут быть криминальные знакомства. Собственно, не у стриптизера – тоже. Но… Что я хочу сказать? Мне пришло в голову, что этот Роберт мог, к примеру, в клубе рассказать про папашу. И не обязательно сам, но… О, тут множество вариантов! Консультанты – как получить наследство. Исполнители. Сочувствующие. Но, чтобы не усложнять, надо выяснить, где был Роберт во время свадьбы сестры. Да, и еще одна задача. Где был Роберт, когда Чингиз… Ну, мы пока не знаем, как там дело было, но… Но! Если выяснится, что он приехал в Мюнхен… Да, такие соображения у меня были. А на деле… Роберту подвернулась халтура на несколько месяцев. Он уехал с труппой артистов разных жанров на гастроли. Турне шло по бывшим республикам и странам восточного блока. Они начали с Молдавии, из нее отправились в Румынию, там задержались – дешево и неплохие отели, а потом снова двинули по клубам Чехии, Словакии и, под конец, Польши. Никаких сомнений в его присутствии на гастролях нет! Вторая версия нравилась Петру меньше. Не так интересно. Он тогда прикинул. Почему Лариса переехала в Питер и, судя по некоторым признакам, впопыхах? От кого у нее дочь? Что за таинственность? Она хорошо относилась к ребенку. Девочка была ухожена, сыта и заботливо одета. Особого тепла у Ларисы не было ни к кому. Уважения к знаниям – тоже. Она не пыталась Киру пораньше чему-нибудь учить, водить в кружки и т. д. Но свой долг выполняла. В ее бумагах не нашлось никаких признаков, даже намеков на алименты, упоминаний об отце или поисках его. Что, если это отец? Он мстит или хочет забрать ребенка? Но снова выяснилось: Лариса служила медсестрой в двух лучших клиниках в Норильске. Она была очень красивая девушка, одевалась прекрасно и со вкусом. У нее всегда водились деньги. Ее охотно приглашали в компании. Одна из ее знакомых рассказала ей о том, что процветающее направление в медицине – искусственное оплодотворение. Ей стало известно, что есть доноры спермы. Им за это платят хорошие деньги. С другой стороны есть люди – мужчины и женщины, – которые естественным путем не могут иметь детей. Сперма от донора в таком случае – хороший выход для обоих. Нечего говорить, однако, как важно бы будущим родителям было знать, кто этот донор! Он должен быть здоров, без вредных привычек, внешне привлекателен. Для интеллигентных людей было бы также огромным преимуществом убедиться, что донор тоже способный и образованный человек. Только по закону донорство стопроцентно анонимно!!! Лариса, на свой лад необычная девушка, о таких говорят – с большим запасом криминальной энергии, призадумалась, узнав о гинекологическом центре «Надежда». Центр был знатный. При нем работала частная лечебница со своим стационаром, операционной и родильным отделением. У них был и банк спермы. К отличным местным специалистам приезжали коллеги из Питера и консультировали пациентов. Там даже приглашали хирургов с именем, когда возникала необходимость или было особое желание пациента. Чистота, хороший уход, лучшие врачи – все это стоило больших денег. Но пациенты – как водится, чиновники, управленцы, новоиспеченные богатеи и жулики всех мастей – не скупились. Прошло немного времени, и Лариса крепко подружилась… вовсе не с главврачом, нет! С человеком, которого раньше называли начальником отдела кадров. Теперь он именовался, конечно, менеджером и был заместителем директора. А знал уже абсолютно все про всех и обо всем в самых мельчайших подробностях… Так, об этом подробно в отчете у Лушеньки. Она пишет. Платон Макарович Долгов, энергичный усатый живчик, да к тому же холостяк, слегка за пятьдесят, врезался в Ларису, бедняга, и очень скоро если не все, то многое уже знала и она. У нее созрел план. Она решила сделать ход конем – устроить свою жизнь неординарно. Совсем не так, как повела бы себя просто искательница больших денег. Деньги? Она не была жадной и скупой. Замуж? Пока не хочется. Да и неверное это дело. Много обязательств. А если северный миллионер на ней женится сегодня, то завтра другая девушка точно так же сможет запросто его завоевать. Тогда он Ларису бросит. Значит, суды. А высудишь достаточно или нет, еще вопрос. Разве, если у них будут общие дети? Но, вдруг он отберет у нее детей? Нет, детей жалко. Это она на себе испытала. И уж своих детей… холодная Лариса в этом вопросе все-таки далеко не пошла. Ларчик, давай сегодня я в «Северной звезде» столик закажу, – Платон состроил умильную рожу и дернул Ларису за халат, когда она заскочит к нему в кабинет получить подпись в ведомости.