– Свидетеля? Но это ничего не доказывает! – Однако, подтверждает! Вы угадали, свидетель есть. Дед человек твердых привычек. Из тех, кто рано ложится и встает. А в этот день он вернулся за полночь! Взгляните. Он в воскресение отчитался. Хофман с интересом взглянул на Германа. Этот мальчик подавал большие надежды. Зря он не пошел в адвокаты. – Я вижу, вы мне приготовили сюрприз? – Не откажите в удовольствии, прочтите! Я предвидел такой ход вещей. Эта страница в конце. Записи, маркированные красным. Воскресение. Продолжение. Сегодня сауна. Пойти? Подумаю. Сначала дело. Все уже готово. Хорошо, что заказал заранее. Я его усыпил. Взять такси? Подумаю. Плита давно уже там. Это было хорошее решение. И усыпить – тоже. Но тяжело. Встал так рано, что все спят. Вчера встретил ночью Карла с собакой. У него был день рождения. Они недавно вернулись из ресторана. Он удивился – я же ложусь рано. Похоронил кота. Правильно, что все сделал заранее. Осталось только снять деревяшку, положить мешок на молнии, засыпать да прикрыть все плитой. Земля осядет, обложу камешками на цементе. Красивые дорогие очки адвоката висели на цепочке, а потому, когда они упали, никакой беды не случилось. Его близорукие глаза под седыми кустистыми бровями на этот раз светились изумлением. – Герман, побойтесь бога, что это я тут… кого он усыпил? Кого похоронил? Какого, к бесу, кота? – А это я сейчас объясню, – вздохнул Клинге. Звучит дико. Но чистая правда. И доказано. Мой друг Петер с помощницей Ритой на это еще до дневника натолкнулись. Вот, слушайте. Дело было так. Он по просьбе Лины Ленц включился в расследование как частный детектив. И вместе с Ритой они осмотрели место происшествия. И там у нее разыгрался приступ аллергии и она вышла в сад. Рита погуляла по саду и натолкнулась на странную штуку. На земле лежала гранитная плита, похожая на надгробную. С датой, именем и… рисунком. Она вгляделась и, к своему удивлению, увидела ушки и усы! Тогда она вызвала Синицу. Они посовещались и решили узнать, что это такое. Получили разрешение от Лины. И сделали все необходимые шаги. И что вы думаете? Оказалось, что там погребен кот. Молодое здоровое животное. Домашний кот, любимец деда, который у них пропал. Даже имя совпало. Причем, его усыпили. – Вы хотите сказать, что они произвели эксгумацию и аутопсию??? – Вот именно! А результат я, конечно, вам принес. Там, в папке внизу. Взгляните. Нет, на бланке… да, этот! – Герр Клинке, я больше ничему не удивляюсь! Этот госпиталь я знаю хорошо, подпись солидная. А тут… Не понял… – А это анализ бытовой пыли на месте преступления. Мы его заказали в университете. – И как же вы? Я под впечатлением. – Вы знаете, это мой друг! Я нашел специалистов. Но идея и версия была моей практикантки Риты и его. Я сказал… это дело дорогое. А ему стало интересно, и он заплатил. – Другими словами…, – адвокат внимательно прочел акты, удостоверился, что они составлены и подписаны, как надо, и сложил их в папку, – Вы удостоверились. В саду похоронен кот Баумгартена, как он об этом и говорит. Кот умер не своей смертью. – В бытовой пыли на месте преступления содержится нюхательный табак этого самого человека. – Лина Ленц… знаете вы или нет, но она обратилась в КРИПО, – начал Хофман. – Она была полна негодования и уверенности, что убил Берг. Его рассказ, как он узнал, что Чингиз и Яна собрались встретиться, Лина сочла ложью. Нельзя понять ни устно, ни письменно людей, когда не знаешь их языка. Значит, Людвиг не смог бы понять ни их телефонного разговора, ни электронных писем. Чингиз, со своей стороны, не знал немецкого! Звучит вполне логично, – согласился Синица. – Не спорю. Однако, это правда, которая разъяснилась проще некуда. Яна договорилась с Чингизом и Берг, конечно, этого не понял. А потом рассказала об этом сотрудникам уже на немецком. От них по этому поводу ей ничего не надо было скрывать! Адвокат поднялся. Он тряхнул головой, собрал бумаги и закрыл папку. – Я это все внимательно перечитаю. Надо переварить. И действовать, конечно! Как будут новости, я сразу вам позвоню. Избушка – Как надо правильно сказать? Избушка-избушка! Повернись к лесу задом, ко мне передом? Ну, Лень, я никому не скажу. Я же знаю, у тебя есть какой-то секрет. Ты им приносишь почту. Значит, можешь войти. Мне мама рассказывала, несколько лет назад тут не было такого высокого… А это как называется? Постой. Забор это забор. Еще есть… – Поля! У них забор металлический. Бывают еще решетки. Или просто стена из кирпича, а тут вот эта штука растет. Густая, высокая, ничего не видно. И она за забором! А домика вообще не видно. – Ну, я же и говорю… А! Вспомнила – живая изгородь. Так как ты…? Курьер – молодой парень на мотоцикле и девчушка за его спиной еще немножко попререкались. Оба они были одеты в блестящую коричневую кожу. Шлемы цвета яичного желтка с белыми врезками не давали рассмотреть лица. Но тоненький девичий голосок позволял предположить, что она значительно его моложе. И верно, Поле недавно исполнилось шестнадцать. Курьер Леня, девятнадцатилетний студент, дальний родственник тети Муси очень ценил свою работу. Он гордился, что ему доверяют, что хорошо зарабатывает. Обязанности несложные, зато – ответственность! Когда его брали, начальник так и сказал. – Он, директор… или владелец? – Тут Леня путался. Теть Машенька – так он звал Марию Тимофеевну, которая была двоюродной сестрой его бабушки, а потому вычислить родство и найти в языке для него правильное слово не стоило и пытаться, так вот, она, тихонько хихикая, сказала так. – Петр Андреевич, как бог Саваоф, у нас один в трех лицах. Владелец, директор.. .,-на этом месте она почему-то замолчала. Ленька немного подождал, но не утерпел. – И кто? Вроде, больше никого не осталось? – потеребил ее он. – Еще – душа! «Ирбис»… Петр Андреевич Синица, наш Петенька, и есть «Ирбис». А без него.. .ну как тебе объяснить… И мелко закрестилась. Ну, через год, что прошел с тех пор, Леня уже такие вещи понимал без долгих разъяснений. Он поставил свой мотоцикл, велел Поле подождать и позвонил. Ему ответили. Створка ворот зажужжала и отползла. Ленька ловко водрузил на складную портативную тележку две объемистые коробки и въехал внутрь. Ворота закрылись. К большому разочарованию Поли, увидеть ей ничего не удалось! Подумать только, аллея оказалось спланированной буквой «г». Взгляд упирался в такие же высокие зеленые преграды, как снаружи. Синицы не было. Зато «дома» сидела тетя Муся. Она ждала своих к обеду. Солянка – ее фирменное блюдо, готовая, стояла на плите, над вторым она как раз колдовала. В рабочей комнате Луша занималась своими делами. Да Мысловский, поджидавший Петра Андреевича, тукал по клавишам, добивая свой очередной отчет. – Леньчик! Здравствуй, мой дорогой. Ты снова с коробками? Большие! – Теть Машенька, дай я тебя чмокну. Большие! Но легкие. Снова шефу лично в руки. И что ему шлют? – Если б и знала… То не сказала б! – Что я не понимаю, что ли? Но интересно ж! За весь год я не носил сюда столько разных коробок. И все из Германии. – Лень, пошли на кухню. Хочешь вредный теплый пирожок? – Спрашиваешь! А можно два? Меня на улице ждет Поля. Она и так от любопытства вся извелась. А я – видишь, какой молодец, ничего не рассказываю. Я как-нибудь Петра Андреевича спрошу, может, он разрешит зверинец ей показать? – Лень, раньше по-другому было. Но нас грабили, верней, пытались грабить. Нас не очень-то… Они же не знают, что тут нет никаких сокровищ! Но есть люди, что обязательно нагадят. Чини да убирай потом за ними! Потом… Сейчас все с компьютером. А шеф, он… у него сейф. Такой, что только он один открыть может. Он и в банке ячейки арендует. А все ж… Кто знает, Лень, бывает, бумаги важные лежат. Или там, что… Он – директор! И у него агентство, да дом. Сам дом – это ж его собственный! Мы все – сотрудники. Он говорит, мы – голова, руки и ноги. И вы – на договоре, которые. И если что… мы же, Леня, сюда бежим, как домой. Я уж не говорю… Ой, я с тобой заболталась! Давай, бери пирожки, я заверну. – Поля эта соседская… – Знаю я ее. Ты мне смотри! Она детский сад-то кончила? Ну, ладно, не хмурься! Я тебе… напомни, у меня фотографии зверушек есть. Я дам. Это можно. Но… чужих, нам тут не надо. А вдруг Поля залезет? Перепрыгнет через забор, подберет ключик к замочку и – в дамки! Ленька застегнул куртку, забрал «вредные» пирожки – жаренные в масле шарики с печенкой и луком – и захихикал. Эти последние слова услышал Олег Майский, совершенно бесшумно возникший откуда-то за Лениной спиной. Олег сделал торжественную мину и откашлялся. – Леонидис, гордый спартанец! Я видел только что у ворот твою юную подругу. Думаю, она медленно, но верно вмерзает в мотоцикл. Так вот, остереги ее от необдуманных действий, ради ее собственного благополучия. В наших помещениях в неслужебное время охрану несут дрессированные питоны! Среди них попадаются очень крупные экземпляры… – Эй, а Леньчик-то опять коробки принес! И снова от Клинге. Тятя Муся, и мне до смерти интересно. Он же приезжает! Осталось меньше двух недель. Коробок накопилось уже целых девять. Спрашивать Петра не решались. Сам он против обыкновения держался как Виннету, вождь Команчей. Или Апачей? С каждым разом любопытство разбирало народ все сильней. Сотрудники стоили всевозможные догадки. Но! Луше было спрашивать не по чину. Молоденькая! Тетя Муся – на хозяйстве, не по служебным делам. «Договорные» – эти вообще в счет не шли. Оставался Олег. Взрослый – старше Синицы. Личный друг, с ученой степенью. Шеф же тоже кандидат! Ну, вот Олег и спросил. – Олежек, – Петр хлопнул его по плечу. Не поверишь, но я понятия не имею. Герман Клинге шлет их одну за другой. Одни – тяжелые. Последние три – легче, но большие! А при них сопроводиловка. – Я знаю, там пишут: «лично в руки», – кивнул Майский. – Это самой собой! Но не все. Клинге прислал письмо. Он ведь скоро приезжает! Так вот – просьба до его прибытия посылки не открывать. Сюрприз! – Постой. У него какая-то дата? Или у нас, у тебя? Праздник? – Да нет! Он едет к клиенту. Мы, кстати, должны помочь. Этот клиент – инженер познакомился тут… Словом, его обокрали. Есть один клуб, а там девушки. Парень сам понял, что влип. Скандала он не хочет. Но пропали деловые бумаги и… Ох, зачем это я! К делу совсем не относится. Я только хотел сказать, что приедет приятель и деловой партнер. У нас прекрасные отношения! Вот мы даже трубками обменялись. Он указал на затейливую трубку с янтарным мундштуком и чашечкой с головой китайца. Сверху он был прозрачный, как раз такого цвета, который и зовут янтарным, снизу – молочно-желтый с прожилками. Китаец хитро улыбался.