Однако, врач остался доволен. И Петр, выспавшись, тоже ощутил, что хвороба, пожалуй, наконец, сдалась. А во вторник с утра было солнечно. Настроение с самого начало – неплохое. И он поехал-таки на работу. Правда, на всякий случай, еще не на машине, а на метро. В «Ирбисе» радостные соратники не знали куда усадить и чем порадовать болящего! Они принялись ему рапортовать о клиентуре, которая засыпает шефа благодарностями, о замечательных новых идеях, предложениях новой работы, о… Синица, однако, снисходительно слушавший это щебетание, в конце-концов фыркнул. – Ну, размурлыкались! Неужто я так похож на умирающего? Одни хорошие новости? Ладно уж. Сделаем так. Панихида пока откладывается. Я на этой неделе войду в колею – стану мучить вас еще не полный рабочий день. Но все же, приступаем! Я вас послушал. Есть интересные предложения – согласен! И мы начнем с портвейнов. Эта история с сомелье, с коллекцией вин. Давайте пока войдем в курс дела. Поручения будут такие. Луша – испанские вина. Пожалуйста, серьезные источники и консультанты. Я тебе дам несколько имен, сошлешься на меня. Они, если надо, направят тебя дальше. Первый доклад в четверг. Олежка – тебе португальские. Вникни. Там меня интересуют портвейн не меньше чем десятилетней выдержки, дорогие марки. Основной конфликт был в них. – Шеф, а почему вы выбрали вино? Мы спорили… Я думала, вы захотите найти оружие. Эта кража из собрания Кротовского, у которого шпаги, дуэльные пистолеты, а? – Потому, что я пока не воинственный! Вот погоди, приду в форму, мы с вами гаубицы разыщем, не то, что дуэльные пистолеты! – Нет, босс! Тебе просто пиво и пивовары надоели. И ты решил назло врагам заняться вином! – Жук, ты не веришь, что я сегодня мирный? Почему, нет? Я, правда, вино предпочитаю пиву. Гость приедет, выпьем отличного вина. Кстати, давайте в пятницу перед приездом Клинке подведем итоги. Дело Ларисы Ленц – с ней давно ясно. Дело Мамедова – у кого есть что сказать, приветствуется! Эй! Внимание на флангах – что такое, разбаловались без начальства? Никакой дисциплины! Отставить смешки, я серьезно. Сядем в кабинете, я всех послушаю. Приготовьте коротко выводы и результаты. Затем проанализируем. Луша, тебе протокол. И закроем. А на следующей неделе полный отчет и в архив. – Мы свое доложим, но главные новости ведь у тебя? – Олег вопросительно взглянул на Синицу. – Да. Ты не ошибся. В пятницу – больше никаких тайн. Я вам приготовил историю. И я ее расскажу! – Ну и ладно. Теперь смотри, что мы надумали про торжество. В шесть, если все будет в порядке, Леня привезет Клинге сюда. Не отдохнуть ли тебе в промежутке? И приедешь! А мы уж тут подготовимся. И в грязь лицом… – Да я не сомневаюсь! Сколько нас? Основной состав – трое, Мысловского зовем, он герой дознаватель, а Ленчик заработает сверхурочные. Он будет переводчик ассистент при особе… Варяжского гостя! – Луша хлопнула по столу. – Хорошо ребята. Договорились. Можно расходиться. Апофеоз: он же эпилог Пока Петр болел, тетя Муся оберегала кабинет, что твое святилище. Старшина отставник, убиравший «избушку» раз в неделю, туда не допускался. Даже на кухне она ему это позволяла. И там гудел пылесос, гуляла швабра и летали его тряпочки трех различных видов – жесткие, мягкие и замшевые! Старшина успел в свое время послужить и в торговом флоте, где еще надраивали какие-то неведомые ей медные части. Его рассказы и морские словечки она уважала. Работал этот старый знакомый Майскова хорошо! Но кабинет? Ни в коем случае! Она сама там бережно ухаживала за Петенькиными часами, книжными шкафами и резной мебелью. И вот час настал! Сотрудники слетелись за десять минут до срока и, сидя за столом, взволнованно шушукались. Предстояли разные необычные события. – В гостиной я все проверила. Даже дрова, хоть это дело Лени. Все пиротехнические штуки тоже, – Луша чуть повысила голос, но тут же испуганно оглянулась. – Не трепещи! Нет его еще. В гостиной нечему портиться, не волнуйся. Мы пробовали, все в порядке. Меня беспокоит сад. Все же зима. На воздухе – Мысловский наморщил лоб. – А я думаю – там тоже ничего сложного! Источники в доме. «Крышу» предусмотрели. Что может случиться? Ураган? – успокоил его Олег. – Не! Ураган – не штука. Вот если орехи достанутся другим! Тетя Муся нам не простит никогда! – добавил он. – За это не беспокойтесь! Зря, что ли у нас в команде универсальный специалист манежа широкого профиля. Она все может – жонгляж, каучук, трапе… Тут щелчок прервал это перечисление, и Луша выразительно указала на дверь. Самые большие и старые часы зашипели, заскрипели и раздался первый глубокий «боммм», исполненный собственного достоинства. Дверь открылась. Петр Андреевич Синица вошел под бой часов. Соратники зааплодировали. – Ну, голуби, – начал шеф, когда оживление улеглось, – день сегодня необычный. У нас встреча, как Лу тут верно отметила, варяжского гостя. Поэтому буду краток. Сперва я доложусь сам, кто захочет, меня дополнит. Я решил рассказать о том, чего вы еще не знаете о гибели Чингиза Мамедова. Олег, с какого места мне начинать? – Мы распечатали твой отчет. У всех по экземпляру. Луша, если не возражаешь, сделает резюме. Шеф кивнул. Костина встала и откашлялась. – Мы знаем, как погиб Чингиз Мамедов. Знаем виновника – это Штефан или Степан Францевич Баумгартен. Из отчетов и материалов ясно, как он это сделал. У нас по этому поводу нет вопросов. То же касается мотивов. Мы все прочли. Ни у кого нет особой охоты об этом говорить. Но вместе с тем… все, что я перечислила, пока известно нам только со слов старика в дневнике. Мы не знаем, как он попал в ваши руки. И главное, какие есть доказательства, что в нем не выдумки, а правда. – Так, я понял. Ну, слушайте. Мы с Ритой приехали в Свияжск. Я познакомился с дедом. Это был человек себе на уме. К тому ж – не слишком общительный. Но в монастыре он несколько стосковался по привычным собеседникам. Когда я – посторонний человек, появился, он уже несколько оттаял. С другой стороны я приехал только уговорить его вернуться! Мне в голову не приходило… Ну вот. Мы с ним разговаривали обо всем на свете. И я обмолвился, что в Мюнхене ведут следствие. Что Яну посадили. Вот он тогда, похоже, и решил, выложить карты на стол. Но это только предположение, которое приходит в голову задним числом. Он мне сказал совсем другое – намекнул на историю семьи! Дед был уже плох. Когда он захотел мне отдать дневник, я подумал – там воспоминания, возможно, история его предка. А потому не придал этому значения. Мной в Свияжске больше руководило сочувствие, уважение к старику. Я сделал бы, что в моих силах, а тут такая мелочь! Просит прочесть – конечно, прочту! – Постой, но я помню. В отчете же, Петь, написано, что он тебе в Свияжске дневник не дал! – Олег раскрыл распечатку и указал на девятый пункт. – Верно. Я до сих пор не знаю, что случилось. Он сам просил взять! Но его внезапно увезла скорая в больницу. Возможно, когда ему стало плохо, он забыл. Рука в последний момент не поднялась. Когда смерть стучится… Кто знает? Как бы там ни было, позже к нему в больницу приехала жена Инга. Ее он и просил после смерти отдать мне шкатулку с дневником. Выходит, он взял его с собой. – Ну, что гадать! Факт тот – Инга вернулась в Мюнхен. Она мне отдала запертый маленький ящичек. А ведь могла… открыть, сломать, даже выбросить! – Запертый? Выходит, его пришлось все-таки ломать? – Мысловский не на шутку оживился. Он еще не видел шефа «Ирбиса» в деле, а не за письменным столом. – Нет, ключ у меня был от самого деда. Не будем отвлекаться. Если хочешь, потом… – Ой, Петр Андреевич, я олух, в отчете об этом есть! – повинился тут же Мысловский. – Я напомню в двух словах. Когда дневник оказался у меня в руках, я там прочел, что старик договорился с Мамедовым о встрече. Хозяин сделал шашлык. Дед хорошо знал его привычки. Он подменил бутылку с вином на такую же со снотворным. Через некоторое время Чингиз прилег на диван и уснул. Дед выключил вентиляцию, плотно все закрыл, оставил угли тлеть и ушел в гараж, где просидел несколько часов. Потом пришел, удостоверился, что Чингиз умер, забрал свой прибор, вытер все, что мог, но не особенно старался и волновался – он был в доме частым гостем. И ушел через заднюю калитку. Забегая несколько вперед, скажу, дед считал, что поступил справедливо. Свадьбу следует предотвратить. Чингиза – наказать. Больше никто не пострадает. Он был из тех, кто своих мнений и решений не меняет. Дед был смертельно болен. Об этом никто не знал. Он все равно решил уехать. Теперь к этому добавилось желание больше не слышать о гибели Мамедове. Своих не спрашивал, ничего знать не хотел. Домашних вышколил. Кто бы посмел ему перечить? – Петр Андреевич! – Луша уже несколько раз порывалась что-то спросить. – А как же кот? Я пока не поняла, причем тут это несчастное животное. – А, ну тут такое дело…Я ж говорю, он был… Степан Францевич этот… Видишь, он этого кота любил. А любовь.. .с любовью.... Петр поскучнел. Было ясно, продолжать ему не хотелось. Но, делать нечего. Пришлось все же досказать. – Дед, когда это все случилось, страшно переживал. Он на кота смотреть не мог! Отчего он именно так поступил, а не иначе, надо спросить его самого. Но он кота усыпил. Мало того – он заказал плиту со всем, что я описал, и схоронил этого… Степу в саду Мамедова. Бедная Рита вначале решила, что там младенец… Эта неприятная история, однако, показала, что в дневнике описано все, как есть! Такое выдумать… это бы свидетельствовало, что дед – человек с отклонениями. Но он… По крайней мере, мы неоднократно убеждались, каждое его слово – правда. – А как вы… был же, верно, толчок? Когда вы начали думать в этом направлении? – Верно. Был такой момент! Это – кусочек кисета. И аллергия. У кого? – в один голос удивились слушатели. – На этот раз у Риты. Рита еще в гостях у Баумгартенов, когда мы пришли знакомиться, стала чихать, глаза и нос у нее покраснели. Ну заболел человек! Такая же картина повторилась в доме Мамедова на месте преступления. У нее повторился приступ – острый, малоприятное состояние. Она вышла в сад. А я уже без нее нашел случайно – вовсе не искал, просто повезло – одну приметную мелочишку. Ниточку с бисеринками. Так Инга расшивала кисеты своему мужу. Это само по себе ни о чем не говорило. Он там бывал! Но я вспомнил про него. Нитку, вернее, крошечный кусочек, я спрятал. Вскоре раздался звонок. Рита меня вызвала в сад взглянуть на найденную гранитную плиту. Это вкупе с ее странными симптомами и был тот самый толчок. Мы стали разбираться, что к чему, коснулись и ее нездоровья. Я спросил, конечно, в чем дело. Оказалось, она аллергик. Ничего страшного, но есть некоторые вещи, которые действуют на нее быстро и ощутимо. И среди них такая редкость по нашим временам, как нюхательный табак! Так вот, я заказал еще и анализ бытовой пыли в комнате отдыха. Его сделали грамотно. Стало понятно, что это дедов табак. И следы свежие. Мы пришли к выводу, что он, по всей видимости там был совсем недавно. – Но ты сказал, дед часто бывал в доме, – засомневался Олег. – Верно! В принципе, да. Я специально очень осторожно позже поговорил со всеми. Бывал? И да, и нет. Чингиз его приглашал, если так совпало, что он дома и старик тут. Тот не отказывался. Но сам он часто приходил в гараж и мастерскую. А в другие места – как правило, нет. Просто, этого не докажешь! Отец Марты, он же дед Лины, человек с ключами от дома куда-нибудь там зашел? Вполне возможно. Кто проверит, было или нет? Кто станет на него показывать и доказывать? С другой стороны – всех членов семьи опросила полиция. Ни он, ни кто другой словом не обмолвились, что дед там был! Мы тогда… это был только повод вообще его иметь в виду! Еще странность – дед куда-то делся. Отчего? Что-то знает? Видел? Боится за себя? Или не хочет выдать своих? Семейные отмалчиваются! Затем, выяснилось, что старик болен, у него лейкоз. Он умирает. Взял, да уехал подальше в привычную среду. Дальше… Он все же сказал своим, где находится. Лина стала ему переводить деньги. А я решил – меня в Мюнхене больше ничто не держит. С Ларисой сами разберемся. С Мамедовым – криминальная полиция. И тут вдруг Лина, которая ко мне уж раньше обратилась за помощью, попросила найти деда и убедить его вернуться. И я решил – почему, нет? У меня… ну, не важно. Словом, мы вместе поехали. С Ритой. Нашли его, поговорили… Тут и начинается история с дневником! – А как дальше с этими, с этой парой? Лу, глянь, пожалуйста, как их зовут. Она – Яна, фамилии я не помню, – поинтересовался Мысловский в наступившей тишине. – Об этом я мало знаю. Приедет Герман, спросим. Яна пыталась покончить с собой. Ее спасли. Ее друг Людвиг… у меня было в последнее время много забот и я не знаю подробностей. Но я передал Герману все, что нужно, а он связался с его адвокатом. Хорошо, что ты спросил. Обязательно выясним у Клинге, чем кончилось дело. А сейчас, ребята, если есть дополнения, пожалуйста. Лу, как ты? – Да, шеф, я готова. Уже записываю! – Отлично. Давайте по старшинству. Нормальный разбор полетов. И выводы: что получилось, что нет. Где сомнения? Где мы сделали ошибки? Что учесть на будущее?