– Не смей… ну, порвешь же… не называй меня пупсиком, Митяй! – А ты не злись. Вот, гляди! Тетя Муся мне для тебя упаковала. Пирожные! Жена Ира сдалась. Они не ссорились надолго. Что сделаешь? Посмотреть, действительно, интересно. У Димки всегда тайны. Такая работа… В коробочке были эклеры. Но разные! Ванильные, шоколадные, кофейные… Вот, отлично! Вечером на десерт будет очень кстати. Но это явно, не все! Лукавая физиономия мужа… – Ладно, прощаю! Иди, я тебя поцелую! Я вижу, что-то еще. Ой, может, наоборот, плохое? – испугалась боевая подруга. – Да, нет. Ну, что ты! Все в порядке. Смотри, орех. А я сберег для тебя! Он поставил на стол затейливую картонную корзиночку. Сбоку крупно на красной наклейке было выведено – «друг Ирбиса Д. С. Мысловский». – Открой. Там шоколадный орех. Если повезет, внутри, есть ядрышко. Тогда… – И ты мне принес? Растроганная Ира стала так нежно благодарить Димку, что торжественное извлечение… или как? «вскрытие» звучит судебно-медицински, щелкание – неуместно.. .ну, это самое – шоколадного ореха чуть было не сорвалось по весьма уважительным причинам. – Нет, давай откроем! – Умираю от любопытства. А как? – Постой. Еще одиннадцать минут. Велено сегодня всем одновременно ровно в десять! – Смотри, он из двух половинок. Так и задумано. Прямо ножичком и все. Нет ядрышка – не надо. Возьмешь, да съешь! Это бесподобный шоколад. Я пробовал. Они специально заказали. – А кто? – Это все домоправительница Синицы тетя Муся. Ей сделали половинки. А дальше она сама. И никому ни слова! А ты не знаешь, что там? Понятия не имею! Ну, ядрышко… Они достали швейцарский ножичек. Жена осторожно водрузила орех на тарелку с салфеткой и нажала. Тисненые половинки раскрылись, остро запахло шоколадом. Они были толстые. Орех – литой и увесистый. Только в середине он имел выемку величиной с крупную жемчужину. В ней лежал шарик, завернутый в прозрачную бумажку. Жена, не веря своим, глазам, взяла тяжелую горошину, развернула… – Митька, это золото! Да посмотри же – проба… Это недоразумение, наверно, это не нам! – Золотое ядрышко… Счастье… – на Диму стоило посмотреть. Он бросился звонить. Но телефон сначала был безнадежно занят. Он несколько раз пытался снова. В Ирбисе никто не отвечал! В Москве в это же время похожие сцены происходили еще в нескольких местах. Лукерья Костина сначала запрыгала от радости, потом всмотрелась и тоже бросилась к телефону. Олег Майский – любитель и знаток, сию секунду оценил драгоценную полновесную горошину высокой пробы. Он схватился за голову. Но… решил немного выждать. Мешать Петру? Это ж не пожар! А если не Петру, то – кому? Нет, он сначала подумает! Ленька сплясал фанданго, прошелся на руках, проорал несколько английских ругательств и помчался к подружке на мотоцикле. Эрик с Милой отворили орешек своей дочки точно по часам. Увидев ядрышко, Мила улыбнулась. Все правильно. – Но орешки не простые, В них скорлупки золотые…– Продекламировала она. – Эрик, ты не помнишь? Тебя не здесь учили! – Мне бабушка читала. Я знаю наизусть царя Салтана. Там дальше про изумруд… – А что ты такой задумчивый? Нашей девочке везет! Смотри, как она радуется. – Мил, взгляни. Ядрышко настоящее. Что делать будем? – А какое еще? – совсем не удивилась Мила. Эти удивительные ребята могли только настоящее счастье подарить совсем маленькой девочке. Несчастья у ней уже были, – тихонько добавила она. Герман нашел ядрышко. Полюбовался. А затем написал Петру письмо, где сказал, что это был незабываемый вечер. Подарок – тоже незабываемый! И он решил заказать себе кольцо на память, а бусину счастья оправить в серебро. Нет, лучше в слоновую кость! Только Рита чуть не проспала назначенное время. Петр ходил вокруг и боролся с желанием ее растормошить. Приученный с детства держать слово, он честно ждал до десяти. Она не просыпалась! – Рит! Мне очень жаль тебя будить. Но… орешек! Я же страшно любопытный. Это все придумала тетя Муся. А мне? Чтобы она МЕНЯ забыла? Ни в жизнь! Тут что-то не то. И я не успокоюсь, если…, – шептал он в розовое от сна ушко. – Петер, милый… открой, пожалуйста, без меня. Я… полчасика… сам же и виноват, а будишь… Ему было нечем крыть. Он знал. Рита свернулась калачиком и сонно потерлась носом об его щеку. Синица встал и достал корзиночку. «Нашей Рите» прочел он на наклейке. Петр взял орех. На донышке лежала записочка. Потом, – решил Петр. Он извлек ножик, почти как у Мысловского, только меньше. Орех на блюдечке на гладкой поверхности скользил. Как бы… а, вот! В шкафу нашлась пиала. Одно движение и увесистый шарик – бусина литого золота легла на ладонь Петра Андреевича Синицы. Проба, крошечная буква «м», матовая поверхность… Бусина была просверлена. Он хорошо ее знал. Еще бы! Он сам заказывал это ожерелье. И сам дарил. Да, записка! – Петр схватил бумажку. Она была адресована… ему! Владелец Ирбиса схватился за голову. Счастье? Он был счастлив. И растроган до глубины души, да так, что по его рыжей – у него все было рыжее – двухдневной щетине, по снова уж пушистым усам скатился тоже шарик, но поменьше. Он очень напоминал… но не будем углубляться! – Малыш, вставай! Ты выиграла. Но спать мы будем позже. Мне срочно нужна твоя помощь. Твой вкус, женская интуиция. Какой-нибудь ловкий ход. Вперед! Надо купить ожерелье, браслет… ах ты, понятия не имею… брошь, королевскую корону! Мы идем брать ювелирный магазин! – Чтооо? – сонливость мгновенно улетучилась. Бравый волонтер Рита – сна ни в одном глазу – свечкой взлетела над кроватью. Она, усевшись по-турецки, уставилась на Петра. – Вместе… грабить? – Рита покосилась на свое одеяние. Синице нравилось кружево. И на его любимой было прозрачная туника с вытканными кое-где по кружевному полю цветами. Но только – кое-где… – Может, ты объяснишь? – Эта безумная Мария Тимофеевна… – Танте Мари? – Она самая! Я – сам – дарил – ей – ожерелье! Все делалось на заказ на юбилей. Из жемчуга. И спереди золотые бусины по числу лет, что она проработала у меня. Ну, вот она и пишет. «Дорогой Петенька! Я вас так всегда называю, когда вы меня не слышите. Я придумала эту игру – орешки счастья. Все делали сюрпризы. А я? На «хозяйстве»! Разве что, торт, а это не в счет! Потом села и подумала – ну как же кому-то одному? А другие? Я решила – это будет золотое ядрышко. Потом опять села и подумала. Какое ж счастье с фальшивым ядрышком? Фальшивое? Вам не было ореха. Не могу же я вам дарить ваш подарок. Простите вы меня, старую. Я это – от души. У меня еще остались бусинки. Я попрошу, и мне сделают. А счастье-то нужно всем! Ваша домомучительница тетя Муся» Конец конца – Что же мы сделаем с бусиной? Закажем два кольца, в каждом – по половинке? Хожу и думаю об этом! – Рита развела руками. – Все мои идеи по своему хороши. И в тоже время… не то! Ну как такую необыкновенную вещь делить! Резать! А может… Нет, и это не годится… Не мучайся. Давай просто подождем. Мы подарка тоже пока не придумали. Но ребята помогут. Они теперь будут внимательно прислушиваться! И мы с тобой… знаешь, давай ей просто так не в зачет серьги купим. Она носит! А что-то из ряда вон – потом! – Петер… – Рита изменилась в лице. – А ты знаешь… Я, кажется, взяла да придумала! Давай… Вся история, из-за которой мы познакомились, крутится вокруг Октоберфеста. Началось, конечно, с Ларисы, но… – С Мишки Скуратова. С его пчел! Нет, я понял. Потом – действительно, сплошное пиво. И что? – А вот что. Свозим танте Мари на этот праздник! Я ей… – как будет здорово! Ты подумай, мы ее поводим. Я ей куплю два, нет – три трахта разных цветов и фасонов! – Ну, ты ей сначала объясни… правда, это моя задача. Она и слова такого не знает – трахт! Будет там стесняться… – Посмотрим! Ты вспомни фрау Ингу Баумгартен! – Что? Джинсы? – Не только. Кстати, какая отличная компания для танте Мари! Фрау Инга ей ближе по возрасту, чем мы. И Инга говорит по-русски. Захочет Мари отдохнуть от нас с тобой, мы ей найдем, с кем! Ну? Я б на твоем месте сказала, что я молодец, а ты… – Да ты зазнаешься! Нет, я правда не уверен… Дадим идее отстояться! Но что верно, много разных совпадений в этой истории. Тут ты права. Я все не решался тебе рассказать про миф, связанный со Свияжском. – А почему?