Финни стоял посреди комнаты, тяжело дыша. Он вовсе не думал, что успеет проскочить мимо Эла – слишком было далеко, просто хотел проверить скорость его реакции. Она оказалась даже ниже, чем Финни предполагал, а в доме явно был кто-то еще. У него опять появилась надежда. Остаток дня и всю ночь Финни провел в одиночестве. 7 Когда снова начались голодные спазмы – на третий день заключения, – Финни пришлось сесть на матрас и переждать, пока они пройдут. Ощущение было, словно ему в живот вставили штопор и медленно поворачивают. Финни так скрипел зубами, что вскоре почувствовал вкус крови. Потом он попил из туалетного бачка и постоял рядом с ним на коленях, разглядывая крепления и трубы. Почему он про это раньше не подумал? Финни трудился, пока все пальцы не ободрал, пытаясь открутить здоровенную гайку. Тщетно, она намертво приржавела. Когда он проснулся, через окно в западной стене падал широким лучом желтый свет, и в нем, словно крошки слюды, посверкивали пылинки. Финни не помнил, как лег и уснул, и это его встревожило. Ему вообще было трудно собраться с мыслями и обдумать происходящее. Прошло минут десять, а он ничего не соображал, будто только-только вывалился из сна. Довольно долго Финни не мог встать и сидел, обхватив себя руками, пока вокруг таяли остатки света и густели тени. Зубы у него стучали, иногда дрожь переходила в судороги. Он совсем замерз и понимал: ночью будет еще хуже. Финни боялся, что другой такой ночи, как прошлая, не вынесет. Может, Эл так и задумал: морить его голодом и холодом, чтобы стал покладистей. Или ничего толстяк не задумывал, а просто умер от сердечного приступа, а Финни будет медленно умирать от холода. Телефон снова задышал. Финни видел, как у него раздуваются и опадают бока. – Перестань, – велел он. Телефон перестал. Финни поднялся. Нужно было согреваться. Взошла луна и некоторое время освещала телефон бледным, как слоновая кость, лучом. Лицо у Финни горело от холода, изо рта шел пар, словно дым у черта. Ноги вообще не чувствовались, так замерзли. Он потоптался туда-сюда, чтобы их отогреть. Потом стал сгибать и разгибать руки. Пальцы тоже замерзли, шевелить ими было больно. Финни услышал чье-то нескладное пение и понял, что это он поет. Время шло неравномерно, мысли тоже накатывали волнами. Он споткнулся, упал. Стал шарить по полу, пытаясь выяснить, обо что споткнулся. Вдруг оно сгодится для оружия? Ничего не нашел и вынужден был признать: споткнулся о собственную ногу. Финни пришел в себя от телефонного звонка. Сел, оглядел комнату. Окошко на восточной стене слабо светилось голубым. Он пытался сообразить, вправду ли слышал звонок, или ему померещилось, и тут снова раздалось громкое металлическое дребезжание. Финни встал, подождал, пока перестанет качаться под ногами пол. Телефон зазвонил в третий раз, в третий раз молоточек застучал по звонкам. Резкий звук прочистил мозги. Финни поднял трубку, приложил к уху. – Алло? В трубке раздался легкий треск. Статические помехи. – Джон! – сказал мальчишеский голос. Слышимость была плохая, как будто звонили из другой части света. – Послушай, Джон. Сегодня все решится. – Кто это? – Не помню, как меня звали, – ответил мальчик. – Имя – первое, что забывается. – Когда забывается? – Сам понимаешь когда. Финни показалось, что он его узнал, хотя говорил с ним только раз. – Брюс? Брюс Ямада? – Понятия не имею, – ответил мальчик. – А это важно? Финни поднял глаза, посмотрел на оборванный конец провода, из которого торчали медные волоски. И решил, что неважно. – А что сегодня решится? – Я хотел сказать: он тебе оставил шанс побороться. – Какой? – Ты его в руке держишь. Финни повернул голову, посмотрел на трубку. Из верхней ее части доносился треск и слабый голос мальчика, которого не было в живых. – Как? – спросил Финни, снова прижимая трубку к уху. – Песок, – подсказал Брюс. – Утяжели трубку. Она слишком легкая. Дошло? – А другим ребятам телефон звонил? – Не спрашивай, кому звонит телефон[3], – сказал Брюс, и в трубке раздался тихий ребячий смех. – Звонил, да никто из нас не слышал. Только ты. Видно, человеку нужно здесь побыть подольше, чтобы научиться слышать. Тебе одному хватило времени. Остальных он убивал еще до того, как они приходили в себя, но тебя убить не успел. Ему сейчас нельзя к тебе спуститься. В гостиной постоянно торчит его брат, названивает куда-то по телефону. Братец у него наркоман, вообще не спит. Элберт психует, однако прогнать его не может. – Брюс, это и вправду ты, или я с ума схожу? – Элберт тоже слышит телефон, – продолжал Брюс, пропуская вопрос мимо ушей. – Иногда, когда он в подвале, мы нарочно звоним – подразнить его. – У меня такая слабость… не знаю, смогу ли я с ним драться. – Сможешь. Вставь ему фитилей. Я рад, что это будешь именно ты. А знаешь, шарики-то она нашла. Сусанна. – Правда? – Придешь домой – сам у нее спроси. В трубке воцарилась тишина. 8 Когда Финни услышал знакомый щелчок засова, в комнату уже пробивался золотистый свет. Финни стоял на коленях спиной к двери, в углу, там, где раскрошился пол. Во рту у него до сих пор ощущался горький медный вкус, как после той виноградной газировки. Он повернул голову, но не встал, пытаясь скрыть, чем именно заняты его руки. Увидев вместо Элберта другого человека, Финни от неожиданности вскрикнул и вскочил. Вошедший был маленького роста, круглолицый и толстощекий, но притом худой; одежда – мятая армейская куртка и свободный свитер крупной вязки – болтались на нем, как на вешалке. Выпуклый лоб обрамляли грязные патлы. Рот кривился в удивленной улыбке. – Ни черта себе, – сказал брат Элберта. – Вот знал я: он таки что-то здесь прячет. Не, ну ни черта себе. Финни рванулся к нему. Из мальчика посыпались бессвязные слова, как у человека, застрявшего на всю ночь в лифте и наконец освобожденного. – Прошу вас… маме… нужно позвать на помощь… позвоните моей сестре… – Да ты не волнуйся. Его нет. На работу потопал, – сказал брат Элберта. – Меня Фрэнк зовут. Успокойся. Ясно теперь, почему он так психовал, когда ему позвонили. Боялся, что пока его нет, я тебя найду. Позади Фрэнка в освещенном дверном проеме появился Элберт с топором в руках. Словно бейсбольную биту, он занес его за плечо. А Фрэнк продолжал: – Хочешь, расскажу, как я тебя вычислил? – Нет, – пробормотал Финни. – нет, нет, нет! Фрэнк разочарованно поморщился. – Ну и ладно. Потом расскажу. Ты успокойся. С громким чмокающим звуком Элберт всадил топор брату в череп. Фрэнк стал падать и потянул за собой Элберта, который держался за рукоять топора. Элберт ударился об пол коленями, зашипел от боли. Он выпустил топор, и Фрэнк с тяжелым стуком рухнул лицом вниз. Элберт скривился и, глядя на брата, лежащего с топором в черепе, издал приглушенный вопль. Финни стоял рядом; тяжело дыша, прижимал к груди телефонную трубку. В другой руке у него был смотанный провод. Его пришлось перегрызать, чтобы оторвать от аппарата. Обычный провод, не спиральный, как у современных телефонов. Финни обмотал им правую руку. – Видишь, – дрожащим голосом произнес Элберт, – видишь, что я из-за тебя натворил? Тут он заметил у Финни трубку и задрал брови. – Какого черта ты делаешь с телефоном? Финни шагнул вперед и ударил его трубкой в лицо, прямо в нос. Он уже успел ее разобрать, набить песком и снова собрать. Раздался хруст, будто что-то сломалось, но сломалась не трубка. Толстяк испустил потрясенный вопль, и у него из ноздрей хлынула кровь. Он поднес руку к носу. Финни нанес еще один удар – и сломал ему пальцы. Элберт уронил руку и исторг какой-то звериный рык. Финни опять его ударил, врезал трубкой по бритому черепу. Раздался приятный уху стук, и в воздухе заплясали блестящие песчинки. Элберт с воплем вскочил на ноги и бросился вперед, но Финни успел отпрянуть и ударить его в рот, так, что у противника дернулась голова, а затем по коленке. Падая, Элберт схватил Финни за бока и швырнул на пол. Потом прижал к полу его ноги. Финни попытался высвободиться. Толстяк задрал голову; изо рта у него вместе с кровью исторгся яростный стон. Финни по-прежнему держал трубку в руке, а в другой – моток провода. Он собрался опять ударить противника, но руки вдруг сами собой решили иначе. Набросили провод Элберту на шею, потянули и сомкнулись у него на затылке. Элберт дотянулся до лица Финни, попытался разодрать ему щеку. Финни затянул провод потуже, и у Элберта выпал язык. На противоположной стене зазвонил телефон. Толстяк посмотрел на него, затем перевел взгляд на Финни. Зрачки у Элберта стали огромные, такие, что радужки почти не осталось. Они напоминали два черных надувных шарика, заслоняющих два солнца. Телефон звонил и звонил. Финни продолжал затягивать провод. На потемневшем лице Элберта читался вопрос. – Это тебя, – сказал Финни. Между базами