– Ты не заболел? – встревожилась учительница, заметив его бледность и ввалившиеся, еще больше потемневшие глаза. – Как твоя рука, кстати? – Рука нормально, – отвечал мальчик, едва сообразив, о чем речь. Про инцидент с собакой он давно и думать забыл. – А вы не можете отпустить меня на сегодня домой? Я, кажется, заболеваю, еще заразу в класс принесу. Наталья Ильинична вздохнула и машинально потрепала густые растрепанные вихры. – Вид у тебя в самом деле неважнецкий. Иди домой, отоспись, подлечись и завтра приходи на уроки бодрым… умеренно бодрым, – поторопилась добавить она, вспомнив, во что порой выливалась его бодрость. – Да, и про гимназическую форму тоже не забывай, договорились? – Ага, не забуду. – Маго отступил назад, хитро прищурился: – Но без записки, да? А вас предупредил, верно? – Верно, верно, иди уж. Все сложилось весьма удачно: мама и бабушка проходили диспансеризацию и в гимназии появляться не собирались. А даже если придут и каким-то образом узнают о его новом прогуле – ничего не поделаешь, дело есть дело. Такси он с шиком заказал почти к самым воротам школы. Водитель, унылый дядечка с усами, сперва сомневался, желал увидеть кого-то из старших, особенно когда узнал, что конечная точка их маршрута – элитный поселок под Питером. И далеко, и мальчишка в заношенных джинсах и куртяшке на вырост совсем не выглядел жителем того поселка. Но Угушев был напорист и все размахивал перед усатым лицом водителя измятой пачкой купюр. Пришлось уступить. Таксист свое дело знал, сразу свернул на объездную дорогу, которая хоть и петляла между деревнями и поселками, но, в отличие от трассы, не была особо загружена в утренние часы. Мальчик на заднем сиденье деловито шуршал бумагами: карты местности распечатал из интернета. Если бы те мордовороты, что увезли Маго от дома Милич, догадывались о прекрасной зрительной памяти и стопроцентной ориентации в пространстве пятиклассника, сообразили бы завязать ему глаза. Нужный особняк Угушев узнал еще издалека и издал торжествующий вопль, напугавший усатого таксиста. Тот, по пути воображавший себе всякие казусы и подставы, был рад уехать, дивясь про себя: оборвыш-то направился прямиком к воротам шикарного домины. Видать, не так прост, как кажется на глазок. Но в ворота Маго соваться, само собой, не стал, а обошел особняк по периметру, тщательно осматривая забор. Металлический, в два человеческих роста, но Угушев забрался бы по нему без проблем. Только камеры смущали, торчали повсюду, как перископы. После некоторых раздумий Маго все же вскарабкался наверх, повис, опираясь на забор лишь животом, и огляделся. Веранда была видна отсюда, но выглядела темной и опустевшей. В кабинете, где мальчик беседовал со странным типом, свет не горел. Это внушало надежду – как и то, что никто не примчался снимать его с забора. В глубине парка все так же возились рабочие, теперь видно было, что они возводят нечто вроде языческого храма из острых черных камней. Здание храма было заключено в леса, но в небо торчал черный остроконечный шпиль. А на самом его верху белела какая-то бесформенная штука, но что именно – не разглядеть. Решив, что с камерами можно не считаться, Маго пластично перетек через ограду, наугад скатился вниз. Попал в кусты, отвратительно ровно подстриженные, но он своим падением это дело немного подправил. Потом потихоньку начал приближаться к особняку. Прятался за деревьями, за причудливыми фонтанами. Видел охранников, курящих у ворот, и здоровенных псов в двух будках по обе стороны от входа, каждая размером с его комнату. Видно, по случаю присутствия рабочих в саду псы с мрачными мордами сидели на цепи, но воздух время от времени нюхали исправно. Угушев начал огибать особняк с левой стороны, держась подальше от псов и от рабочих. Благополучно свернув за угол, он вновь услышал уже знакомое, громкое, но не слишком уверенное бряцание по клавишам. Он по слуху определил, где музыка слышнее, вскарабкался по неровностям стены и удобно устроился в углублении арочного окна. Приложил руки и прижал нос к окну: на улице было светлее, внутри, казалось, царила мгла. Приноровившись, Маго разглядел просторную комнату, рояль цвета сливочного масла на постаменте и девочку, которая больше крутилась на стуле, чем играла. На ней было свободное белое платье, волосы были забраны в высокий хвост. Заметил он и несколько дорожных сумок с раздутыми боками, составленных у порога. В этот момент вошла девушка в кружевном переднике, решительно схватила в каждую руку по сумке и куда-то уволокла, у стены остались лишь два тубуса и прозрачные чехлы с одеждой. Девочка сопроводила происходящее каким-то коротким бравурным маршем. Вообще она в этот раз выглядела не такой надутой, даже веселой была – наверное, радовалась предстоящей поездке. В этом Маго ее понимал: он и сам мечтал о путешествиях, но нигде пока не бывал, кроме своего городка и Санкт-Петербурга. А еще он понимал, что другого шанса пообщаться с этой Викторией не будет, еще повезло, что не затянул с визитом сюда. Угушев осторожно извлек из кармана толстовки камеру, подарок родителей на последний день рождения. Мыльница, конечно, но все-таки лучше телефона – его он на всякий случай и вовсе отключил по пути сюда. Прикинул, удастся ли снять через окно. Едва ли, верхний свет не горел, Виктория довольствовалась лишь небольшим светильником возле инструмента – торчащие во все стороны рожки в виде цветочных головок. На фотографии получатся сплошные блики – и никакой девчонки, которая к тому же постоянно вертелась. Щелкнуть пару раз наудачу можно, но потом придется придумывать что-то еще. Пристраиваясь и так и сяк, Маго случайно задел объективом стекло, а девочка внутри как раз в этот момент крутанулась на стуле. Виктория замерла на пару секунд, потом соскользнула со стула и начала медленно приближаться к окну. Маго сто раз успел бы спрыгнуть вниз и спрятаться в кустах, но решил рискнуть – возможно, это и был его счастливый случай. Как бы ни повела себя юная хозяйка комнаты, а пару снимков сделать он успеет. Потом дело останется за малым: ноги унести и не дать никому отнять мыльницу. Угушев отпрянул в затемненную часть ниши, чтобы девчонке пришлось открыть окно, и взял камеру наизготовку. Глава 8 Животный страх Девочка с полминуты стояла замерев в метре от подоконника. Постепенно лицо ее расслабилось, она почти повернулась, чтобы отойти на прежнее место. Маго вытянул руку, собираясь повторить стук, но тут Виктория сама шагнула вперед, встала на цыпочки и распахнула одну из рам. Видимо, решила немного подышать воздухом, потому что сразу подалась вперед и оперлась ладонями о наружную часть подоконника. И в этот момент она заметила Маго. Он сидел в нише, скрестив ноги, и улыбался ей со всем дружелюбием, на какое был способен, не забывая при этом щелкать затвором камеры. Смертельная бледность поползла от носа и губ девочки вверх, и всего за пару секунд ее лицо утратило объем и стало одномерным, словно небрежно набросанным несколькими штрихами на мелованной бумаге. Нижняя губа посинела и отвисла, взгляд остановился. Она не пыталась сдвинуться с места или закричать, просто смотрела на мальчика. – Эй, я не такой страшный, – возмутился Магомет. – Ты чего так реагируешь? Я не грабитель, смотри, я же младше тебя и на голову ниже. Если бы не изумление, никто и железными тисками не вырвал бы из него такие слова. Виктория все больше смахивала на соляной столб, и это начинало его всерьез тревожить. – Я это… с теми, которые беседку строят, – вспомнил он свой первоначальный план. – Отец мой там работает, а я – за компанию. У нас вода закончилась, а в дом неудобно соваться, вот и решил попросить. Эй, есть у тебя вода? Какое-то время девочка продолжала молча смотреть на него, потом на негнущихся ногах попятилась от окна, но раму не захлопнула. Это смахивало на приглашение. Маго очень осторожно, стараясь не пугать ее еще больше, переместился и спустил ноги на пол. Виктория все так же отступала от него в глубь комнаты, огромной, как сгоревший актовый зал в их гимназии, но кричать или бежать не пыталась. – И где вода? Руку она подняла так, будто та была парализована, указала в угол, где стоял большой письменный стол из светлого дерева. На столе среди разбросанных книг и тетрадей были ваза с фруктами, стакан, бутылка воды. Угушев подошел, взял бутылку, давая девчонке время прийти в себя. Все равно сейчас она совсем не походила на настоящую Вику, как он про себя называл Фомину. Та часто бывала грустной и расстроенной, но никогда не выглядела жалкой. Фотографировать девчонку в подобном виде не хотелось, да к тому же для новых фоток нужен был предлог, эффектом неожиданности уже не возьмешь. – Прости, что фотографировал, я вообще люблю поснимать, – сказал Маго. Поколебавшись, добавил: – А ты ужасно симпатичная, кстати. Виктория наконец проявила признаки жизни. – Мы уезжаем сегодня вечером, как только папа вернется, – заговорила ломким голосом. – Я не понимаю, я не думала… меня не предупредили… – Слушай, как тебя зовут? – для налаживания контакта спросил мальчик. – Ты скажи, – прошелестел странный ответ. Тут уж Маго удивился всерьез. Ну да, имя ее он знал, но ей-то откуда это известно? – Ладно, ты Вика, я в курсе. А я Маго, это коротко от Магомета. Виктория с поспешностью кивнула, задышала ровнее. Вот только в глазах теперь плескалась какая-то обреченность. – Вы куда уезжаете-то? – В Сан-Диего, конечно. Домой. – Слушай, Вик, тут такое дело, – решился Угушев. – Можно мне сделать пару твоих фоток? Очень нужно, правда. Девочка отшатнулась и снова растеряла все краски. Залепетала: – Ну как же так? После тех снимков, ты помнишь, мой отец ведь говорил с твоим. И твой сказал, что он… что ты больше не станешь… а ты… Тут у Маго щелкнуло и разом прояснилось в голове: да она же просто путает его с тем нахальным пацаном с фотки. Ничего удивительного, что они знакомы. Потому-то ее приемный отец и спрятал его тогда за ширмой. Девочка замолчала и стояла, опустив голову, едва дыша. Он понял, что она готова уступить, требуется всего лишь немного нажать. Похоже, она до жути боялась его близнеца, хотя это было странно – ему, как и Маго, всего одиннадцать. А история с фотографиями вообще дурно попахивала. Угушев вздохнул и сказал: – Слушай, ты кончай трястись, потому что я – не он. В смысле, не тот, с кем у тебя из-за фоток терки были. Мы просто с ним братья-близнецы, так вышло, хотя я этого типа только в компе видел. Отец твой показывал, кстати. Она снова кивнула, теперь в лице девочки появилось что-то тупое, безразличное. Понятно, не верит. – Эй, я не вру, – повысил голос Маго. – И могу на раз доказать. Гляди! Он рывком расстегнул куртку и стянул толстовку с левого плеча. С того самого плеча, где родимое пятно растекалось по руке и словно пыталось вскарабкаться вверх по шее. Пятна Маго не стеснялся, но и демонстрировать непонятной девчонке точно не стал бы без крайней необходимости. Она сперва заморгала, потом подошла ближе. Угушеву даже показалось, что сейчас девчонка послюнит палец и проверит пятно на подлинность. Но обошлось без этого. – Не понимаю, – быстро и часто хлопая ресницами, прошептала Виктория. – У него ведь нет братьев, я точно знаю. – Хорошо с ним знакома? – С детства. – А чего так испугалась тогда? Девочка прерывисто вздохнула, помотала головой, словно отгоняя кошмар. – Просто не ожидала. Мы собирались уехать до приезда их семьи. Это их дом, мой папа работает на его отца. Мы могли бы еще задержаться, дом большой, но папа мне пообещал. Сказал, что мы не встретимся в этот раз, а тут вдруг… Вместе с цветом на ее лицо возвращалось высокомерное выражение, и Маго заторопился: – Так я сфоткаю? Ты сядь к роялю, я быстро. – С чего вдруг я тебе позволю? – недобро прищурилась девочка, отступая к двери. – Лучше объясни, кто ты такой и зачем сюда явился. Или я начну звать на помощь. Маго подумал, что если даже девчонка спутала его с братцем, то слуги уж точно не отличат… – Я уже сказал тебе. Меня привозили сюда по приказу твоего отца, показали брата на фотографии. Но мне этого мало, я решил теперь сам все разведать. Слушай, а ты вообще есть в соцсетях? Отрицательное движение белокурой головы. – Вообще нигде? Я думал, такого не бывает.