Злата открыла дверь такая веселая и сияющая, будто и вправду праздновала день рождения. Расцеловала Маго в обе щеки – он даже отбиться не успел, – восхитилась подарком и унеслась в комнату показывать поделку остальным. Владимир был уже тут, а на столе красовался великолепный розовый букет – наверняка он и приволок. Парень чувствовал себя не в своей тарелке, прохаживался от стены к стене по квадратной комнатушке, бо́льшую часть которой занимал разобранный стол. Таня составляла брату молчаливую группу поддержки, а Платон помогал Злате накрывать на стол. Что ж, при таком раскладе и Маго счел незазорным для себя шмыгнуть на кухню. Злата вовсю колдовала у плиты, раскладывала дымящиеся блюда по тарелкам, ими уже были заставлены громоздкий кухонный и маленький обеденный столы. – Ты здорово готовишь! – восхитился Угушев, жадно вдыхая запахи. Сложная экспедиция не утомила его, но пробудила зверский аппетит, который не утолили домашние бутерброды. – Ага, мне это нравится, – со счастливой улыбкой доложила девушка. – Особенно с травками, и чтобы запах костра! – Настоящая цыганка, – подметил вошедший за очередной порцией Платон. Злата улыбнулась смущенно и печально: – Хотелось бы быть… хоть кем-то. Знать свои корни. Но в нашем случае такое едва ли возможно. Маго промолчал и только с особым нетерпением – аж в животе потянуло сладко – подумал о том, что скоро найдет способ познакомиться с братцем и папашей. А там, глядишь, что-нибудь прояснится. Может, не такие уж они безродные. Антон Кинебомба задерживался, за стол решили садиться без него. Не было и Вики, но, похоже, ее не ждали – значит, созвонилась с кем-то, предупредила. Для Антона девочки заботливо оставляли на отдельной большой тарелке лучшие куски. Он появился ближе к концу праздничного застолья, а оно выдалось веселым и шумным вопреки всему. Старший брат Тани расслабился, без конца произносил шуточные тосты над каждым бокалом пепси. Кинебомба же явился мрачный и напряженный, в пару приемов опрокинул в себя еду, будто кусок хлеба с солью сжевал. Переглянулся с Воронцовым, тот легким кивком указал ему на двери кухни. Туда они и удалились, а минутой спустя к ним присоединились Злата и удивленный Володя. Маго остался рядом с Таней, которая едва дышала и в волнении выкручивала себе пальцы. – А куда Вику подевали? – спросил Маго. – Что? – очнулась Милич. – А, у Вики совсем все плохо с мамой. Отец вызвал ее из школы, она по пути позвонила Платону, сказала, чтобы мы ее не ждали. – Вот гадство, – огорчился Маго. – Ну да, сейчас ребята побеседуют, а потом попробуем ее как-то поддержать; может, помочь чем-то. Если, конечно, братец не взвалит меня на плечо и не утащит прятать, – мрачно закончила она. – Далеко не утащит, – с присущей ему деликатностью заметил Угушев, окидывая взглядом сильно похудевшую за последние недели, но все еще плотную фигуру подруги. Таня хихикнула и немного расслабилась. А Маго подтянул рюкзак, который во время праздничного обеда лежал у него в ногах по причине особой ценности содержимого, достал фотографии и молча разложил на расчищенном участке стола. Милич глянула, потом выхватила из кармана очки, еще раз посмотрела, помотала в недоумении головой: – Я не понимаю. Где это Вика снята? – Вика, да не та, – вкрадчивым голосом подсказал Угушев. Таня громко ахнула и тут же запечатала ладонью рот. Сняла очки и начала по очереди подносить снимки к самому носу: – Поверить не могу. Но, Маго, когда ты ухитрился?! Вроде все время на глазах был. – А сегодняшнее утро на что? – Но мы же договаривались! – возмутилась и даже вспыхнула Милич. – Ты обещал, что не станешь самовольничать! А сам всех обманул. – Не обманывал! – приглушенно завопил мальчик. – Просто кое о чем умолчал. Представляешь, завтра я бы ее не застал, они сегодня отбывают в другую страну. Я вообще не собирался пока показывать, но если Викиной маме так плохо, может… Тут он заткнулся и поспешно сгреб снимки обратно в рюкзак, потому что кухонная дверь приоткрылась и на пороге появился Володя. Взгляд у него блуждал, скулы полыхали. Таня снова побелела и вжалась в стул. Наконец Владимир посмотрел на сестру. Много чего было в этом взгляде: любовь, тревога, волнение и нежелание верить, что его младшая сестренка оказалась втянута в нечто непостижимое, невообразимое. И не поверить нельзя, слишком много странного он сейчас услышал. Володя считал Таню необычной всегда, с того самого момента, как увидел ее на ковре в гостиной, улыбающейся от уха до уха и обнимающей мохнатого мишку. Он услышал слова родителей: «Это теперь твоя сестра» – и подумал, что они выбрали самую удивительную малышку во всем детском доме, хотя не смог бы объяснить, что в ней такого удивительного и необыкновенного. С годами это чувство притупилось, замылилось – а вот же, оказывается, он все понял правильно. – Танюх, – сказал Володя и сам не узнал собственный голос. – Одевайся, пошли домой. Но сестра быстро-быстро замотала головой: – Ёж, я не могу сейчас, правда! У нас еще одно дело есть. И он снова удивился: давно ли она во всем слушалась его? – Спустимся вниз и поговорим, ладно? Есть, понимаешь ли, что обсудить. Потом вернешься сюда. Милич кивнула и первой двинулась в сторону прихожей, такой маленькой, что двоим там было не разойтись. Володя повертел головой, заметил, что со стороны кухни за ним молча и напряженно наблюдают три пары глаз. Только Злата поспешно отвела взгляд. – Спасибо за приглашение, – сказал он, обращаясь лично к ней. – Я понял, что сегодня не твой день рождения, но все равно буду помнить его. – Может, и день рождения, откуда нам знать, – пожала плечами девушка. – Понимаю. Я благодарен, что меня посвятили, хотя пока трудно… все это вместить. Но главное, буду начеку, с Таньки глаз не спущу. Жаль, не могу больше смотреть тебе в глаза, а при нашем знакомстве, помнишь, без проблем все прошло! Но теперь, ты понимаешь, родители… им все это знать не стоит. Володя на миг сжал ладонь девушки и сразу же заспешил к выходу. Минут через пять за ним покинул квартиру Антон, мрачный и озабоченный. Платон и Злата обменялись за его спиной недоумевающими взглядами. Глава 9 Начало дружбы Кинебомбе нелегко далось даже недолгое общение с ребятами. С недобрым чувством он вдруг осознал, что они неплохо освоились в новой своей реальности. Вот уже проворачивают собственные планы, ищут новых сочувствующих, а он у них на подхвате. Раньше такими делами занимались бы Эдик или Элла, они с самого начала ощущали себя с пятеркой на дружеской ноге. А для него с детьми всегда было связано какое-то нехорошее, тревожное чувство, хоть по-человечески он жалел их, бедолаг. Несчастные жертвы бесчеловечных опытов, которые по своей юности считают, что могут жить как нормальные люди. Антон теперь точно знал – не могут. Зато втягивают в свое окружение все больше людей, которым знание их тайны не сулит ничего доброго. Вот и этот парень, сводный брат Пятницы… Ему и так будет нелегко потерять сестру, но это он пережил бы, все как-то справляются с потерями. Но вот как жить дальше, зная такую невозможную тайну? В том, что первенцам не выжить, Кинебомба был вполне уверен. Слишком много странного, темного, неконтролируемого начинало клубиться вокруг них. Дома он не переоделся и даже не согрелся с улицы чашкой чая – сразу продолжил читать дневник Орсона Брука. 14 сентября Сегодня прогулял школу – хотел получше подготовиться к вечернему походу в гости, настроиться и все такое. Весь день думал об этом, даже начал волноваться. В основном прикидывал, как произвести впечатление на Мию. Хотя про парня, Тома Сандерса, я тоже не забыл, почитал про него на школьном сайте. Он новичок в нашей школе, но тот еще задавака: одна девчонка писала с восторгом, что в первый же учебный день на проверочном тесте по истории он поленился записывать ответы на вопросы и вместо этого написал номера страниц учебника и координаты нужных строчек. Понятно, что с таким держи ухо востро. Интересно, вскружил он уже голову малышке Мие? Наверняка, она ведь младше, новенькая, ну и все такое… Но главное, от меня-то им что нужно? Неужели решили повеселиться, а мне уготовили роль клоуна? Меня трясет, как только начинаю думать об этом. Но ведь если не схожу, то и не узнаю, верно? Значит, решено. Я специально пришел на четверть часа позднее, чем договаривались, – пусть не думают, что я прям мечтаю об их компании. Дом в одном из дорогущих районов города принадлежал родителям Шарлотты, или Чарли, как она попросила ее называть. Мать Чарли, маленькая женщина, дочке по грудь, встретила меня у ворот улыбкой и обещанием скорого ужина. Велела подниматься на второй этаж, сказала, что меня уже ждут. Они были там, все трое. Стояли кружком у клетки с волнистыми попугайчиками и пытались научить их говорить, при этом дурачились и хохотали, как обычные придурки. Но мне было хорошо в их компании, жаль, опять пошли эти дурацкие вопросы. Сдалось им, родной я сын или приемный! Я вспомнил надутые лица своих родителей и с удовольствием соврал, что подозреваю усыновление. Потом спрашивали про тот случай в столовой. Тут я ничего привирать не стал, рассказал все четко, даже упомянул, как кто-то из ребят вызверился на гада. Потом нас позвали вниз, и мы ужинали вместе с родителями Чарли, в окружении их трех собак и двух кошек, которые зорко наблюдали за нами. Было весело, хозяин дома рассказывал много интересного и смешного – он археолог, а у них в поездках чего только не случается. И малышка Миа так смеялась каждой шутке, что мне было трудно не таращиться на нее. Вечером отец Чарли развез нас всех по домам. Вроде бы отстойный вечер, ничего интересного, но мне почему-то понравилось. У меня дома все не так. Стоит мне, сестре и родителям оказаться в одной комнате, сразу скандал. И гости не спасают, сестра однажды попробовала пригласить – с тех пор никого больше к нам не зовет, сама вечно где-то пропадает. Еще я подумал, что, хоть по отдельности эта троица мне не особо нравится, только Миа, но не как друг, разумеется, – я бы все же хотел быть в их компании и поймал себя на том, что уже жду нового приглашения. * * * «Которого так никогда и не последовало», – кратко прокомментировал Давид в конце страницы. * * * Когда встревоженная и расстроенная Таня Милич – разговор с братом прошел не совсем гладко – вернулась в квартиру Эллы, Маго уже успел рассказать всем честную историю своего похищения, а также поведать о ее последствиях. Теперь Платон и Злата округлившимися глазами молча рассматривали снимки другой Виктории. А мальчик сиял: ему не по душе было скрывать что-либо от самых близких друзей. Впрочем, кое о чем он все же умолчал – и сейчас, и прежде с Таней. Коротко упомянув про своего близнеца, не стал говорить, что тот вот-вот объявится в особняке и что он, Маго, предвкушает момент их встречи, которую придется начать с серьезной воспитательной беседы. Уж тут ему удобнее действовать в одиночку. – Что нам сейчас делать? – Злата произнесла вслух главный вопрос. – Вы же понимаете, что в том, что касается жизни Викиной мамы, счет идет на часы или даже на минуты. Вика не может находиться рядом с ней неотлучно. Женщина должна узнать, что ее дочь жива и с ней все в порядке. – А это ее… ну, не добьет? – с порога комнаты засомневалась Таня. Несколько секунд все молчали. Потом Воронцов сказал: