И сразу понял – что-то случилось. На рассвете эта Наташа разговаривала звонким, почти девчоночьим голосом и явно пыталась произвести хорошее впечатление на нового руководителя группы. Теперь голос звучал глухо, озабоченно: – Антон, вы слушаете меня? Мы отслеживали Вику и Таню прямо от их домов, с девочками еще шел старший брат Татьяны. У гимназии собрались, колонной пошли в парк. Но мы очень удивились, когда там к ним присоединился Магомет Угушев… – Почему мне сразу не сообщили? – резко перебил Кинебомба. По его подсчетам, в парк школьники должны были зайти около часа назад. Наташа сбилась и заговорила торопливо, виновато: – Простите, не хотелось привлекать к себе внимание, мы тут изображали группу бегунов. И потом все время что-то происходило, Милич под мостом общалась с какой-то девочкой своего возраста, Угушев стоял рядом с ними. Потом разделились, Татьяна догнала своих, а Магомет с той девочкой отправились, как мы думали, назад к гимназии. Но они свернули дальше в парк и углубились в лес. За ними шли я и Костя, но тропинка петляла, и мы иногда теряли их из виду. Потом мы услышали, как девочка визжит и зовет на помощь… «Началось», – пронеслось в голове Антона. Он услышал странный треск и понял, что едва не раздавил пальцами корпус своего телефона. – Дальше! – Ну мы сразу бросились на шум. Долго не могли понять, что происходит, – крик шел как будто из-под земли. Лес там березовый, хорошо просматривается, но мы никого не видели, пока не набрели на дренажный шурф. Девочка была в нем, стояла и звала на помощь. К нам еще люди подбежали, вместе ее вытащили. И сразу вызвали скорую – у нее нога не то сломана, не то подвернута. – А Угушев? – Его мы больше не видели. Но та девчонка – ее Дарьей зовут – сказала, что это он столкнул ее в колодец. – Что?! Антон не верил своим ушам. Перед глазами возник образ мальчишки, шального, хулиганистого выдумщика, но уж точно не способного на коварное нападение. – Где вы сейчас? – поправился он, потому что Наташа молчала. – Ну, мы подъехали с ней в больницу, сейчас ждем полицию… – Вы там не особо слушайте, что эта девица говорит! – взорвался Кинебомба. – Эта Дарья Зимина – заклятый враг Тани, Вики, а через них и Маго. Она вполне способна подставы ради сама прыгнуть в шурф. Вам нужно вернуться в лес и найти мальчика; возможно, он нуждается в помощи. – Да, мы ищем, мы уже вызвонили туда пару человек из тех, кто присматривал за девочками, – пробормотала женщина. Было понятно, что она окончательно сбита с толка и утратила надежду найти общий язык с новым шефом. – Хорошо, я сам туда отправлюсь! – рявкнул Антон, почти не владея собой от странного чувства, что он уже упустил что-то очень важное и завалил первое же задание. * * * Повторный сигнал тревоги стих через четверть часа, тишина оглушила. Эдик подошел к двери палаты, дернул – она послушно распахнулась. На этот раз пациенты в коридоре не толпились – видимо, прониклись все же серьезностью момента. Только сновали туда-сюда медсестры, забега́ли в палаты на вызовы больных. Редкий жать на красную кнопку не стал, просто преградил дорогу одной, совсем молоденькой девушке с пушистой рыжей челкой. Он пару раз замечал на себе ее заинтересованный взгляд и даже имя запомнил – Варя. – Варенька, что тут происходит? Почему две тревоги подряд? К чему нам готовиться? Девушка сильно покраснела, замотала головой: – Ой, ну что вы! Никакой опасности нет, уверяю вас! Просто система оповещения устроена на все здание, ничего не поделаешь… – Но что-то же произошло? На выручку коллеге подлетела другая медсестра, из самых суровых. – Послушайте, Эдуард, вы же знаете, что лежите не в обычной больнице, а в научном учреждении, – отчеканила она. – Вы подписывали бумаги, между прочим. Тут проводятся различные эксперименты, в том числе и над животными. Ночью несколько экземпляров сбежали из своих клеток. Но нас это никак не касается, поскольку все переходы между этажами заблокированы. Посещения на сегодня запрещены, ваши родственники и знакомые из списков оповещены рассылкой. Мобильная связь будет восстановлена в течение часа. Могу только принести вам извинения за доставленное беспокойство и напомнить, что вы в любой момент вольны покинуть больничное отделение, – окончательно припечатала она. Пока она говорила, Эдуард все поглядывал краем глаза на Варю. Та краснела и моргала, смущенная резкостью коллеги, но напуганной не выглядела. Кажется, обе верили в то, о чем говорили, – значит, были не в курсе истинной причины тревоги. – Их уже поймали, зверюшек этих? – спросил он. – Простите, нам об этом не докладывают. Но причин для тревоги нет абсолютно. Лично вас, Эдуард, я очень прошу вернуться в палату и подготовиться к осмотру. Ваша операция назначена на завтра. И кстати, что с вашим лицом? Тут Редкий понял, что пора отступать, машинально прикрыл ладонями саднящие скулы: – Абсолютно ничего, просто спал всю ночь лицом в подушку. Он нырнул поскорее в палату под отчетливый смешок медсестры. Ему было не по себе. Очень хотелось позвонить Элле, убедиться, что она в порядке. Эдуард хорошо понимал, что ей ничего не может грозить в многотысячном городе, да и дети, босые и голые, туда едва ли доберутся. Наверняка их уже переловили. Но человек так устроен – в любой тревожной ситуации печется о самом дорогом. Еще хотелось повидать Василия, узнать последние новости, прекратить волноваться хотя бы за него, неугомонного. Но санитар пока не появлялся. Зато пришла медсестра, повела его в процедурную, где аж трое солидных и немногословных профессоров целый час, сорвав повязку, изучали, ощупывали, измеряли его пустую глазницу. Тут Редкий порадовался, что не успел позавтракать, – сильно подташнивало от ощущения чужих пальцев внутри его головы. К концу консультации он был измучен окончательно, как сквозь пелену услышал голос старшего из профессоров: – Операция завтра в девять утра. А сегодня, дружочек, уж постарайтесь хорошенько отдохнуть и выспаться, а то вид у вас какой-то воспаленный. Беспокоиться совершенно не о чем, после операции проснетесь уже с обоими глазками, зрение быстро восстановится… – Да, я постараюсь, спасибо, – заверил Эдуард и шустро припустил к двери. Увы, связи все еще не было. От приглашения в столовую на индивидуальный завтрак Эдик отказался, отправился в Городок, надеясь где-то на подходе к нему перехватить Васю. Два санитара – пожилой, солидного телосложения, с собранными в хвост пегими волосами, и молодой, с дредами, – мыли одну из эскалаторных лестниц, ведущих на этаж Городка. Лестница была остановлена и деликатно огорожена специальным экраном, но это не помешало Редкому проникнуть на нее. Добравшись до середины – санитары остановили работу и настороженно наблюдали за ним, – Эдик немедленно перешел к делу: – Мне нужен Василий. Где он? Санитары переглянулись с таким видом, словно не поняли вопроса. Может, не говорили по-русски? Зарубежных профессоров тут хватало, вдруг и обслуживающий персонал частично интернациональный? – Ва-си-лий, – по слогам повторил Редкий. – Вы наверняка его знаете, он тоже санитар. Вот такого роста, – добавил на всякий случай и показал ладонью пониже своей груди. – Если вам что-то требуется, прибраться где-то, то мы тотчас же… – заговорил старший. Голос у него был хорошо поставленный, совсем как у недавних профессоров. – Да не нужно убираться! Мне Вася нужен, он мне обещал… раздобыть кое-что. Санитары обменялись странными взглядами. Старший еще и по сторонам глянул, словно в поисках подмоги. – Простите, мы не в курсе, где он. – Ладно, проехали. Эдуард пробежал до конца застывшей лестницы, постоял немного, упершись бессмысленно глазами в пол, потом на работающем эскалаторе спустился вниз. Что-то было не так – он отчетливо прочитал это на лицах работников. Возможно, Василий все же попался в лапы охраны, и его могли обвинить во всем, вплоть до случившегося в Северном коридоре. И что теперь? Неужели уволят? В том, что друг его не выдаст, Эдик был уверен, но это не утешало. Вопрос стоял иначе: стоит ли ему самому сдаться и взять часть вины на себя? Или так только хуже выйдет? Заходя в отделение, Редкий вспомнил про туалет и решил проверить его. Зашел, убедился в царящей там тишине и пустоте, но все же оглядел каждую кабинку. А на выходе вдруг столкнулся с тем самым санитаром с дредами – тот протаскивал в дверь моющий пылесос. Снова увидев неспокойного пациента, он замер на месте. – Ты знаешь, где Вася? – тихо и устало спросил его Эдик. – Он друг мой, пойми ты. Мне нужно знать, где он. Румяные скулы парня разом побелели, он поежился. – Мне жаль. Вы его не ищите больше, не найдете. – Его уволили? – Хуже, – округлил глаза тот. – Погиб Вася. Сегодня ночью. Он же вечно где-то шатался по ночам, все об этом знали. Вот и нарвался на сбежавших из клеток зверей. Эдик издал горлом какой-то жалкий писк, привалился плечом к стене. Санитар испуганно топтался рядом, протягивал к нему руки, но не смел коснуться. – Только вы, прошу вас… очень прошу… нам запрещено хоть кому-то говорить. Но раз он ваш друг… – Да, – пустым голосом, странно щекочущим пересохшее горло, сказал Редкий. – Он мой друг, я благодарен тебе… никому не скажу. Где… Вася? Санитар только плечами пожал. Редкий отлип от стены и побрел в палату. Глава 20 Вой в лесу Надрывался мобильный, отброшенный в ноги за ненадобностью. Эдик машинально взял его, ответил, даже не поглядев на табло. Словно из бесконечного далека, через другие галактики, до него донесся голос Эллы: – Эд, ну ты как? – Плохо, – ответил на автомате. – Элка, я убил человека. – Что?!