— Я хочу поговорить о вашей дочери и о том, что произошло в июне 2005 года, — мягко проговорил Виктор Демьянович. — Дело в том, что каждый год выделяется финансирование из госбюджета на раскрытие или хотя бы попытку раскрытия тех дел, которые числятся так называемыми висяками. — МВД нес заведомую чушь, но это действовало — женщина заметно приободрилась, ей было приятно сознавать, что убийство ее малышки не оставили лежать на полке, а, наоборот, даже наняли частного детектива. — Такие дела поручают мне. — Да, хорошо. — Елена Михайловна проводила Миронова на кухню и теперь не могла найти себе места. — Я отвечу на все ваши вопросы. Может, чаю? — Было бы чудесно, — улыбнулся МВД. — Даже и не знаю, что еще нового я могу рассказать. Прошло много времени, мы стараемся учиться жить заново. Все равно ее уже не вернешь… — женщина еле заметно всхлипнула, — мою девочку. — Послушайте, я очень хочу найти того, кто совершил это, и очень надеюсь на вашу помощь, — Миронов говорил ровно и четко, — поэтому мне придется вас попросить вспомнить события тех дней. Откуда возвращалась ваша дочь? — Она занималась в студии пантомимы тут недалеко, возвращалась с занятия. — Елена Михайловна поставила на стол две чашки горячего чая с лимоном и села напротив. В маленькой кухоньке было тесно, поэтому, садясь за стол, женщина ненароком задела колени Виктора Демьяновича, отчего возникла секунда неловкости, но они ее побороли, и МВД продолжил: — Занятия шли и летом? — До конца июня. Она очень любила там проводить время, часто засиживалась до самого конца. — Почему она шла через парк одна? Вы ее не встречали? В глазах Елены Михайловны показались слезы. — Она всегда ходила сама, была очень самостоятельной. Простите… — Женщина отвернулась, чтобы утереть слезы. — Я не знала, что она ходит через парк. Сто раз говорила, что вечером там небезопасно, просила идти по улице. Но она не послушала! — Преступник мог схватить ее на улице и затащить в парк, так что не ругайте ее. Может быть, она вас слушала, — участливо заметил Виктор Демьянович. — Да, вы правы, конечно. — Елена Михайловна, то, о чем я вас сейчас попрошу, будет непросто, но постарайтесь помочь. Вы помните ее тело? Там был рисунок… — Да, убийца нарисовал на ее теле улыбающегося клоуна. — Это был хороший рисунок? — Вы смеетесь? — резко выпалила женщина. — Это рисунок на теле моего мертвого ребенка! — Я вынужден повторить вопрос. Это был рисунок наспех или действительно хорошая работа? Женщина опустила глаза и уставилась в узор клеенки на столе. — Это был хороший рисунок, — нехотя произнесла она. — Этот ублюдок неплохо рисует. — И последний вопрос. Где были следы от ударов по голове? — Я уже сто раз отвечала на все вопросы. Фотографии есть в материалах дела. Зачем вы спрашиваете? — Елена Михайловна, — Миронов говорил монотонно, словно успокаивая собеседницу, но твердо и настойчиво, выговаривая каждую букву, — материалы дела сухи и безжизненны. Я не видел ее тело воочию. Мне нужно знать, что видели вы, чтобы найти хоть одну зацепку. — Мне сказали, что было два удара сверху. Раны были на лбу и чуть выше. — Спасибо, Елена Михайловна, что нашли в себе силы. Вы очень храбрая женщина, — закончил беседу Виктор Демьянович и отхлебнул из чашки. — И чай у вас очень вкусный. Теперь Миронов знал, что видение не врало. То, что ему привиделось, было похоже на правду. Почему клоун? Может, потому, что девочка занималась пантомимой? Значит, есть два варианта: либо он следил за ней несколько дней, либо выбрал первого ребенка, который вышел из дверей театральной студии. Из этого можно заключить, что рисунок был импровизацией, причем хорошей импровизацией. У него не было времени на раздумья. Но он не торопился, не боялся, что кто-то его увидит. Или боялся, но был уверен, что все равно сумеет доделать то, что задумал. Виктор Демьянович вернулся на съемную квартиру и написал отчет о своей работе. Затем набрал номер Тимофея: — Алло, Тима, привет. Я отправил тебе на почту отчет. Кажется, что-то наклевывается. Но мне нужны адреса и информация по родственникам убитых. Сможешь достать? — День-два, все будет, — кратко произнес молодой человек и дал отбой. «Удивительные ребята… — подумал Миронов. — Такое ощущение, что им вообще не нужно обыкновенное человеческое общение». МВД посмотрел в Интернете расписание ближайших поездов до Смоленска, потом, вспомнив про машину, решил доехать на ней до Москвы, где было два похожих убийства, а дальше уже передвигаться на поездах. Собрав все свои немногочисленные вещи, Миронов позвонил хозяину, оставил ключи в почтовом ящике и отправился на машине из Северной столицы в Златоглавую. 12 Виктор Демьянович приехал в Москву утром следующего дня. В дороге он даже не включал радио или музыку — за прошедшие полгода тишина стала привычной спутницей бывшего следователя. Радио Миронов в принципе не любил, постоянная болтовня, сменяемая рекламой черепицы и стройматериалов, сильно утомляла, а музыку на старой магнитоле можно было включить только с дисков, которых было много, но Виктор Демьянович не знал ни одного из этих исполнителей. МВД оставил машину на окраине, в Новых Черемушках, — ему кто-то рассказывал, что это один из самых приятных районов Москвы. Это было действительно так, но, пожалуй, его сложно назвать окраиной. Новые Черемушки находились довольно близко к центру, затерявшись где-то в сонме других микрорайонов и жилых кварталов столицы. Виктор Демьянович отыскал небольшой хостел, который, видимо, был сделан из расселенной квартиры, и пошел осматриваться. Поначалу Миронову даже нравился шум этого рано встающего и почти не засыпающего города. Днем он наслаждался постоянным гудением автомобилей и скрипом автоматических дверей магазинов и торговых центров, а вечером разглядывал неоновые ночные вывески и слушал галдящую круглыми сутками молодежь на Тверской улице. Но это было только первое впечатление — эмоции деревенщины, оказавшегося в потоке неуправляемой энергии большого города, одиночки, затерявшегося в толпе. Ближе к ночи Виктор Демьянович заметил, что гудит теперь уже его голова. Москва умудрилась утомить его за один день. Она мастерски справилась с этой задачей. В Новых Черемушках был еще один важный плюс — этот район на юге примыкал к месту, где было совершено два схожих убийства в 2002 и 2004 годах. Битцевский лес граничил с четырьмя, а то и больше, районами Москвы. Это был самый большой лесопарк, который когда-либо доводилось видеть Виктору Демьяновичу. Его протяженность с севера на юг составляла примерно десять километров. Если хорошенько постараться, то этим лесом можно было бы, как одеялом, накрыть половину родного города МВД. Подумать только, такое разнообразие растений и животных посреди огромного города! Здесь нет ночных фонарей, тропинки протоптаны самостийно, полно места, где можно спрятаться от прохожих и, что самое главное, Битцевский лес — любимое место отдыха жителей примыкающих районов, да и всей Москвы. Здесь полно детей и подростков. Идеальное место преступления. Именно здесь были совершены аналогичные убийства в 2002 и 2004 годах. МВД отправился в лесопарк следующим утром пешком. «Не зря его называют лесом», — подумал Виктор Демьянович. Теперь самая трудная задача — это найти или хотя бы близко понять, где произошли преступления. Искать улики бессмысленно — времени прошло много, но Миронову нужно было познакомиться с этим местом, изучить его, понять возможную тактику убийцы. Как он приходил сюда? Следил за ребенком или выбирал на месте? По какому принципу выбирается жертва? Парк большой и практически неосвещенный — как он смог заманить сюда жертву? Он любит лесные массивы, парки, зеленые зоны и скверы. Значит ли это, что следующее убийство будет совершено тоже в парке какого-нибудь города? А вдруг МВД что-нибудь увидит? Вся надежда была на воображение и хаотично приходящие видения. Виктор Демьянович вошел в парк и сразу почувствовал себя неуютно. Здесь витала нехорошая энергетика, темная. Видимо, зима тоже вносила свою лепту в гнетущую атмосферу. Снег лежал тонкой пеленой, но голые деревья своими острыми шершавыми ветками словно пронзали воздух, а заодно и нервы МВД. Он гулял здесь около часа и уже порядком заплутал, как вдруг ему послышался голос, удивительно похожий на тембр Нигредо, который ему довелось слышать лишь раз из колонок в том самом доме… Виктор Демьянович резко обернулся, но увидел только семейную пару с коляской. Они беседовали, но их голоса почти не касались слуха МВД, звук тонул в снеге и поглощался холодным зимним воздухом. Что это было? Миронов пошел дальше. Тропинка выходила к какому-то полю. Местные привыкли называть его Лысой горой, хотя это вовсе не гора, а, скорее, небольшой холм или возвышение, которое на самом деле носит название Лисья гора. Снова шепоток, и не один. Несколько голосов накладывались друг на друга и, достигнув слуха МВД, превращались в хаос. «Да что за черт?! — подумал Миронов, а потом догадался: — Я близко. Кажется, начинается…» С каждым шагом вперед голоса нарастали — это уже был просто гул в ушах, который постепенно становился невыносимым. Вены на лбу Виктора Демьяновича вздулись, сердцебиение участилось. Ему стало жарко, он распахнул свое зимнее пальто, купленное на Апрашке[1] в Питере. Миронов посмотрел вперед и увидел, что буквально метрах в пятидесяти от него виднеется какая-то небольшая вытоптанная лужайка, а вокруг нее в землю воткнуты высокие серые бревна. МВД пошел туда, и не прогадал: гул нарастал. Когда бывший следователь подошел совсем близко, он разглядел, что из земли торчат некие подобия тотемов, сделанные из толстых бревен несколькими движениями топора и рубанка. Гул перерос в нестерпимый ультразвуковой писк. Миронову стало плохо, ему было тяжело дышать, он расстегнул ворот рубашки, зачерпнул в ладонь немного снега и растер по лицу. На мгновение стало легче, но затем жар усилился. Сердце билось, как у биатлониста после тяжелого маршрута. «Неужто у меня сердечный приступ? — испугался МВД и осмотрел поле пустым безразличным взглядом. — Черт возьми! И рядом, как назло, ни души!» Когда Миронов оперся рукой на один из тотемов, его тело пронзила невероятная боль. Перед глазами начали вращаться световые круги и геометрические фигуры, сознание куда-то опрокидывалось. МВД закрыл глаза и упал в снег. …Он держал в руках кисточку и выводил ею на холсте ажурные линии какого-то сюрреалистичного рисунка. В воздухе стоял запах металла, он проникал в нос, раздражал десны и язык. Миронову показалось, что у него изо рта идет кровь. «Я опять вижу его глазами! — испуганно подумал МВД, но тут же одернул себя. — Не отвлекайся! Соберись! Это тяжело, но надо смотреть в оба и подмечать детали. Где я?!» Все было как в тумане, но Виктору Демьяновичу удалось разглядеть стилизованные под старину вазы, журнальный столик, который убийца пододвинул поближе к холсту и расположил на нем кисти и краски, большую двуспальную кровать с обилием мягких бежевых подушек. На них была вышита синяя эмблема, Миронов никак не мог ее разглядеть. «Похоже на дорогой пятизвездочный отель! — промелькнуло в голове бывшего следователя. — Что за надоедливый запах у этих красок? Кадмий?» В этот момент до Миронова дошло — убийца рисовал не красками… Это была кровь! Кровь одной из его жертв. Преступник выводил на холсте причудливые линии и резкие экспрессивные мазки. Он выражал свои эмоции от совершенного им убийства, но для него это было не преступление, для него это было ликование от акта рождения искусства, которое дарит невероятное ощущение эйфории и полета, толкая на еще большие творческие безумства. «Не отвлекайся на эмоции! — повторял себе Виктор Демьянович. — Соберись и запоминай, от этого зависит вся твоя дальнейшая жизнь!» Это номер в дорогом отеле, МВД в этом уже не сомневался. Он еще раз постарался разглядеть эмблему на подушке, но не смог. Какие-то разрозненные буквы A Y S U T L. «Что еще видишь? Вид из окна?» Примерно седьмой или восьмой этаж. Центр. Номер чуть выше, чем все постройки на прилегающей улице. Видно какую-то сталинскую высотку, большую горящую надпись «ГитаБанк», много крыш, а вот левее видно хуже. Кажется, там какой-то собор. Да, это собор, купола отражают свет фонарей и рекламных баннеров. Большой город… «Это Москва», — понял Миронов. Убийца вдыхал запах крови глубоко, он наслаждался им. Миронова начало мутить, перед глазами пробегали какие-то блики, изображение стало узким и далеким, как будто МВД смотрел не глазами убийцы, а через перевернутый бинокль. Через мгновение он уже ничего не видел, только темноту. Виктор Демьянович открыл глаза и обнаружил, что лежит на кровати в хостеле. На нем была мокрая от снега уличная одежда и влажные ботинки. Его знобило. «Как я здесь оказался?» — подумал он, вставая с кровати. Как в бреду, он стащил с себя обувь и носки, снял пальто, стянул с кровати одеяло, закутался в него и плотно прижался к батарее. Мысли ускользали от него, ему было очень холодно. Через секунду МВД вырубился. 13 Миронов проснулся рано утром возле батареи с дикой головной болью, словно он вечером уговорил бутылку крепкого алкоголя, а может, и того больше. Виктор Демьянович с трудом поднялся на ноги, снял с себя мокрую одежду, кое-как разложил ее на батарее, накинул чистую рубашку, надел брюки и пошел на общую кухню. У него был отдельный номер, так что соседи ему не досаждали. Экономия экономией, но, если совсем лишить себя элементарного комфорта, можно загнать себя в угол, довести до нервного срыва, а так и с ума сойти недолго. Так думал МВД, и кому, как не ему, было знать, что такое нервы, срывы и ночной сомнамбулизм вперемежку с тревожными кошмарами. На кухне МВД сделал себе крепкий черный чай с сахаром, сел возле окна и стал попивать его маленькими глотками, всматриваясь в белое безмолвие зимы. От чая становилось легче, голова проходила. Видимо, вчерашнее видение забрало много энергии и душевных сил. Когда часы пробили девять утра, Миронов набрал номер Тимофея. — Доброе утро! — мягко начал Виктор Демьянович. — Скажи, пожалуйста, я могу воспользоваться дополнительными ресурсами? — А что вам нужно? — Я должен буду на сутки снять номер в пятизвездочном отеле. — Только если вы потом будете ночевать в машине, — без тени иронии заметил молодой человек. — Хорошо. Это не прихоть, нужно для дела. Виктор Демьянович позавтракал в небольшой булочной, которая находилась на углу дома. Ему начинало нравиться это чувство одиночества в большом городе. В этом был какой-то свой особенный кайф. Немного мазохистский, но все же. Миронов один в огромном городе, его никто не ищет, никто не донимает, всем наплевать на него и на то, чем он позавтракал в этой богом забытой кофейне. Он никому не нужен, и никто не нужен ему. Он просто есть. Он просто живет и ощущает эту жизнь, не обременяя себя лишними эмоциями или размышлениями. Да, он скучал по Свете, по Арсению, по оперативникам Саше и Сергею, но такое одиночество в толпе — это то, что ему было сейчас необходимо. Полная перезагрузка, смена системы координат. Никто не догадывается, что самый опасный для Нигредо и его бизнеса человек жив, здоров и маленькими шажками приближается к разгадке тайны. Так кто же вы, господин Нигредо? После завтрака МВД пошел в ближайший книжный магазин, где можно было приобрести подробную карту Москвы, и вернулся с покупкой к себе в номер. Миронов разложил карту так, что она заняла половину номера, и стал искать ориентиры. Он поочередно вводил поисковые запросы того, что видел из окна, находил нужные изображения, узнавал адреса собора и высотки, а затем отмечал их на карте. Таким образом можно было разительно сократить радиус поиска отеля. Потом он провел от точек на карте линии так, чтобы они соединялись в одной точке. Вариантов было много, но в целом круг возможного местонахождения гостиницы, в которой останавливался убийца, сузился до двух километров. Недолго думая, МВД сгреб карту, оделся потеплее и вышел в морозную слякоть грязной столичной зимы. Он бродил по отмеченному им на карте району около двух часов и уже не чувствовал кончиков пальцев на руках и ногах, но ему удалось выяснить, что в этом районе было всего три пятизвездочных отеля, и только у одного из них была синяя эмблема ABYSSUS INN. Миронов не без страха вошел в холл и направился к стойке администрации. Вдруг его погонят отсюда в шею? Вдруг это чисто русское мнение, что состоятельные люди не могут носить ширпотреб, возобладает и администратор вызовет охрану? — Добрый день! — с напускной развязностью произнес МВД. — Чем могу вам помочь? — откликнулся вечно улыбчивый менеджер с уложенными волосами, покрытыми гелем до тошнотворного блеска, и окинул Миронова оценивающим взглядом. — Знаете, вам, наверное, покажется это странным. Семь лет назад мы с женой остановились в вашем отеле на годовщину и провели тут прекрасное время. Но жены не стало. А я проездом в Москве по делам. Вот подумал остановиться в том же номере, что и тогда.