— Галя! Кого там принесло? — Да заткнись ты! — ответила женщина. — У вас остались какие-то вещи и фотографии девочки? — МВД был настойчив. — В той комнате. — И она указала на первую дверь слева по коридору. Миронов открыл ее и понял, что когда-то это была комната девочки. Здесь лежали ее игрушки, из приоткрытой двери шкафа виднелись разноцветные платья, на тумбочке стояли фотографии. Виктор Демьянович вошел в комнату и дошел до стола, где лежали тетради и ручки. Казалось, что сейчас послышится звук открываемой двери и в комнату со своим розовым рюкзаком ворвется девочка, а потом спросит у мамы: «Кто этот дядя?» И мама ей что-то ответит. Но девочки нет, а комната-призрак постепенно покрывается слоем пыли в затерянной посреди спального района Смоленска кирпичной пятиэтажке. Миронов обернулся, мать Алены стояла в дверях. — Вы не войдете? — спросил он. Женщина в ответ помотала головой из стороны в сторону и, как зомби, пошла дальше по коридору. Виктор Демьянович осмотрел вещи убитой, но в них не было ничего примечательного. Девочки часто ведут дневники, но, потратив минут пять, МВД не смог его отыскать в ящиках стола. Да и зачем он ему? Чтобы читать наивные мысли двенадцатилетней и еще больше ненавидеть того, кто сотворил с ней такое? Миронов принялся рассматривать фотографии. Девочка с малых лет занималась художественной гимнастикой. Рядом с фотографиями стояли кубки и дипломы. Она так много могла сделать… Может, стала бы чемпионкой России или выиграла бы Олимпиаду. А может, забросила бы все еще в школе, отучилась бы в техникуме или в плохоньком институте, просиживала бы годами в офисе, начала бы по вечерам выпивать и как-нибудь дождливым вечером ее подвыпивший муж не рассчитал бы силы, в который раз избивая свою благоверную в порыве ярости и обиды на самого себя. И Алену бы положили в гроб, как и несколько лет назад, только чуть позже. У Миронова мелькнула мысль: пантомима, танец, театр, художественная гимнастика… Все дети увлекались чем-то творческим, и сам убийца рисует, он явно мыслит себя великим художником. В качестве жертв он выбирает творческих детей. Так ли это? Увлеченный своими рассуждениями, Виктор Демьянович прикрыл за собой дверь комнаты и направился к выходу. — Прикройте! — крикнул он в дальнюю комнату. Через мгновение из нее нехотя появилась мать девочки. Миронов остановился на пороге и, не оборачиваясь, спросил: — Давно бухаешь? — Как Аленки не стало… — в глазах женщины показались слезы, она завыла и стала оседать на пол, — девочки моей… — всхлипывая, причитала она. В это мгновение на голос женщины из комнаты показался худой пьяный мужчина. Он грубым голосом заревел: — Галя! Кто тебя обидел? — Затем он перевел взгляд на МВД. — Ах ты, баран! Да я тебя, сука… — Он замахнулся на Виктора Демьяновича, но тому даже не пришлось обороняться. Миронов легким тычком в челюсть изменил траекторию движения мужчины, и тот завалился на вешалку. — В порядок себя приведи, — резко бросил Миронов, когда женщина затихла. — Перед дочерью не стыдно? — И он вышел, захлопнув за собой дверь. 15 Виктор Демьянович в тот же вечер вернулся в Москву. Даже прогулка по прекрасному историческому центру Смоленска, с сохранившимися древними крепостными стенами, с невероятной красоты Успенским собором на холме, никак не смогла изменить скверное настроение МВД. Каждый раз, когда он видел людей с загубленными жизнями — будь то по своему желанию или против воли, он начинал злиться. Ему как-то сказали: «Таких жалеть надо, а не ругать!» Пассивная жалость — самое отвратительное из всех возможных чувств, а жалость к себе, которую испытывает подавляющее большинство таких людей, — это еще отвратительнее. Можно и даже нужно помочь, когда человеку сложно, нужно сопереживать, нужно протягивать руку помощи, но никогда нельзя оправдывать то, что человек опускается на дно. Ведь тем самым ты сам начинаешь опускаться. Казалось бы, это выбор этих людей. Они имеют право сами распоряжаться своей судьбой. И Миронов это понимал, как и то, что они, делая такой выбор, тянут за собой всех. В том числе и его. Миронов провел в Москве еще две недели. Он засиживался в разных кафе допоздна и искал упоминания о похожих убийствах. Потом провел несколько дней в Российской государственной библиотеке и, наконец, составил внушительную хронологию всех совершенных преступлений. Их насчиталось около тридцати. Виктор Демьянович еще в Петербурге купил себе большую записную книжку, куда заносил все важные, по его мнению, мысли, предположения и факты. 199* г. Оловецк — мальчик 200* г. Псков — девочка 200* г. Витебск — девочка 200* г. Новый Уренгой — мальчик 200* г. Пенза — девочка 2002 г. Москва — мальчик 2002 г. Смоленск — девочка 2003 г. Калуга — девочка 2003 г. Нижний Новгород — мальчик 2003 г. Ярославль — мальчик 2004 г. Москва — девочка 2005 г. Санкт-Петербург — девочка 2005 г. Мурманск — мальчик 2005 г. Пермь — девочка 2006 г. Самара — мальчик 2006 г. Великий Новгород — мальчик 2006 г. Новосибирск — девочка Это были те эпизоды, в которых Виктор Демьянович был уверен если не на сто процентов, то на девяносто. Помимо них были и другие похожие. Порядка тридцати убийств. И это только верхушка айсберга! Миронов понимал, что случаев было огромное количество. Возможно, были даже неудачные нападения, в которых дети выживали, но о них МВД было неизвестно. Теперь было ясно абсолютно точно, что эти убийства совершает не кто иной, как Нигредо. Все складывалось один к одному. Одинаковый почерк, переодевание жертвы в специально подготовленную одежду, рисунок на теле жертвы. В том доме, из которого Миронову удалось вынести пятерых детей, не было ни одной жертвы, на теле которой находили бы рисунки. Но это ничего не значит. Нигредо никого там не убивал, он был управляющим и создателем этой преступной организации, «фабрики уродов», как он сам выразился. Эти слова прочно врезались в память МВД. …фабрики, в которой монстр Нигредо был квинтэссенцией зла. Но если он сам маньяк, а это абсолютно точно, учитывая все известные о нем факты, он вряд ли мог довольствоваться только наблюдением и организацией. «Ему тоже нужна была свежая кровь на руках, — думал Миронов. — Убийцы не могут жить без драйва, без ощущения власти над жертвой. И Нигредо не исключение». Это точно мужчина, он крайне богат. Торговля людьми, оружием, фильмами садистского содержания должна приносить огромный доход. Такую империю без денег и связей так просто не построить. Первое известное Виктору Демьяновичу убийство датировалось 19** годом, возможно, были и более ранние эпизоды. Тогда на теле жертвы еще не было рисунков, но были найдены разводы от чернил. Преступник только начинал изучать себя и свои предпочтения. Он испугался и пропал на долгие годы. Чем он все это время занимался? Вероятнее всего, изучал рынок, знакомился с такими же, как и он, пытался выбраться из порочного круга вечного желания обладать и убивать. Возможно, уже тогда у него зародилась идея целой сети мест, где такие, как он, смогли бы предаться своим порокам и отдать всего себя пагубной страсти. Миронов был уверен на все сто процентов, что тот дом в его родном городе был один из десятка, а может, даже и сотни таких же домов по всей стране, если не по миру. Как он все это устроил? Где нашел деньги, инвесторов? Не исключено, что среди его клиентов есть состоятельные люди, готовые платить очень много. Вернее, это абсолютно точный и неоспоримый факт. Возможно, Нигредо сам заработал состояние и затем начал приумножать его преступным путем. Чем он занимается днем, притворяясь обыкновенным человеком? Ведь он же не может скрывать от всех свои занятия просто так — должна быть какая-то ширма. Он женат? Есть ли дети? Может, он примерный семьянин… Кто вы, господин Нигредо? Итак, долгое молчание, затем сорвался. С тех пор сложилась некая четкая система, когда он дает себе волю. Убийство раз в три месяца, строго одно, в течение последних пятнадцати лет. Разные города. Некоторые повторялись. Итого порядка шестидесяти жертв только своими собственными руками. И это только то, что Миронову удалось найти среди старых газет и интернет-запросов. «Скорее всего, у него математический или логический склад ума, — думал Миронов. — Методом проб и ошибок он четко выверил промежутки, в которые ему необходимо совершить убийство, чтобы его не смогли выследить и чтобы самому получать максимум впечатлений». Итого, мужчина в возрасте 43–47 лет, богат, теперь уже баснословно, склонен к творчеству, хорошо рисует, но не факт, что об этом знает кто-то, кроме него или самых близких людей, «гастролирует», то есть часто ездит по разным городам, вероятнее всего, по работе — там же и совершает свои убийства. Кто он? Из всех городов Миронова больше всего тянуло именно в Самару. Он давно хотел побывать на Волге, к тому же чувствовал, что именно в этом городе он найдет какие-то ответы. Ему пришлось ехать на машине. Билет на поезд был дорогой, и автомобиль всегда удобнее для передвижения. Что удивительно, Виктор Демьянович в каждом месте находил что-то похожее на свой родной город. Возможно, потому, что сильно скучал по близким сердцу местам. Но в то же время складывалось впечатление, что его город — это попурри из всех других городов страны. Так же произошло и с Самарой. Город расположился по берегам широкой судоходной Волги, центр состоял преимущественно из сталинских построек и старых деревянных домов с резными наличниками на дверях и окнах. В спальных районах стояли такие же одинаковые панельные пяти- и девятиэтажки с темными подтеками. В природе потихоньку начиналась смена времен года, весна сменяла зиму, снег таял, по улицам текла мокрая жижа, а в небе гуляли непроглядные тучи. Большая унылая деревня, такая родная и душевная, но серая и депрессивная. В это время года Струковский сад производил грустное впечатление, но Миронов видел его фотографии летом, и тогда это было приятное место для прогулок с семьей или друзьями. Но что больше всего удивляло МВД — парк находился в самом центре города, возле набережной, рядом с театром. Но убийца не побоялся совершить преступление именно здесь. И ладно бы это было обыкновенное убийство. Удар ножом, и все, но нет… Нигредо рисовал, на это уходило, по мнению Виктора Демьяновича, не меньше семи — десяти минут минимум. И никто ничего не видел. Быть такого не может! В противном случае Нигредо слишком умен и неуловим — Миронову даже не стоит пытаться вступать с ним в единоборство. Виктор Демьянович прогуливался по парку, и ему становилось здесь не по себе. Людей было мало, а те, кто был, представляли собой печальное зрелище. На одной из скамеек расположилась неприятного вида компания и распивала пиво прямиком из пятилитровой канистры. Конечно, ведь рядом в городе свой пивзавод, грех отказать себе в удовольствии пропустить по кружечке пенного, но такая культура пития и отдыха была неприятна бывшему следователю. Да и разговоры были далеко не культурные. Миронов поспешил углубиться в парк, чтобы остаться наедине со своими мыслями. Он прошел мимо фонтана и выбрал дорожку наугад. Метров через пятьдесят возникло странное внутреннее чувство, тревожность нарастала. Нет, это было не видение, просто МВД вдруг почувствовал, что убийство произошло именно здесь. Он не знал наверняка, и утверждать что-либо было глупо, но в отсутствие другой информации интуиция или шестое чувство было единственным, на что мог положиться Виктор Демьянович, а он с некоторых пор доверял своему внутреннему чутью, хотя порой оно его тоже подводило. Миронов остановился на тропинке и свернул на траву в сторону кустов и деревьев, которые сейчас стояли абсолютно голые, обнажив свои острые ветви, как клинки. «Не особо дружелюбно меня встречает Самара. Но это еще не так плохо», — подумал МВД. Он прошелся по газону и осмотрелся: ничего примечательного, обычное место. Но тревога нарастала. Скорее всего, летом у деревьев и кустарников здесь довольно большая шапка зелени, в которой легко скрыться, особенно вечером. Тропинка пролегала как раз со стороны театра, но вряд ли была основным путем для театралов, направляющихся со спектакля домой. «Да, пожалуй, все произошло именно здесь», — мелькнуло в голове бывшего следователя. Он еще немного покружился вокруг и вернулся на тропинку, кинув последний взгляд на кусты. Виктор Демьянович повернулся в сторону фонтана и заметил, что рядом, на одной из скамеек, сидит мужчина и наблюдает. Миронов отвел глаза и пошел по тропинке, делая вид, что занят своими мыслями. Мужчина продолжал наблюдать — МВД чувствовал его взгляд на себе. Он дошел до фонтана, поглядел на деревья и, шумно вздохнув, уселся на скамейке рядом с наблюдателем. Это был мужчина лет сорока с большой грязной бородой в старой нестираной одежде. Скорее всего, он часто выпивал и редко мылся. Возможно, он вообще живет в этом парке. Виктор Демьянович спокойно достал сигарету, закурил. Он чувствовал, что от его соседа по скамейке исходит невероятная по силе энергия. Казалось, что ему хочется заговорить, но он боится. Миронов протянул незнакомцу сигарету. — Хотите? — спросил МВД. Мужчина охотно взял ее и прикурил от зажигалки Миронова. Они молчали с полминуты, наконец Виктор Демьянович решился заговорить: — Вы же что-то видели тогда? — Я не понимаю, о чем вы, — отрезал неизвестный. — Но боитесь говорить… — Мне нечего бояться. И с полицией говорить я не намерен. — А кто говорит, что я из полиции? — Его вы все равно не найдете, — загадочно произнес мужчина. — Значит, все-таки знаете, о чем я! — Миронов повернулся к незнакомцу и, глядя ему прямо в глаза, выдохнул сигаретный дым. — Давайте так. Я вам дам денег, мы сейчас пойдем и возьмем хорошей водки, закусь, посидим, а вы мне, если захотите, что-нибудь расскажете. Ночевать есть где? — А что, если вы и меня тоже, как того мальчика… — испуганно прошептал мужчина. — Очень хорошо, — многозначительно произнес Виктор Демьянович и добавил: — Вам меня бояться не стоит. Мне только нужно знать, что вы видели. А вы видели. Я ищу эту мразь уже два года, и если вы не расскажете мне по-хорошему, то вот тогда бойтесь. Предлагаю бартер. Еда, выпивка с меня. Информация и койка с вас. Меня зовут Павел Ильич. — И Миронов протянул собеседнику руку ладонью вверх. Незнакомец шумно вздохнул, посмотрел в глаза МВД, потом улыбнулся, пожал ему руку и сказал: — Я верю вам. Глаза у вас опаленные, но добрые. Пойдемте. После магазина, в который они зашли по дороге, компаньоны пришли на квартиру к Василию — так себя назвал наблюдатель со скамейки. И хотя его квартира производила неприятное и тоскливое впечатление, но мужчина оказался не бомжом, а, скорее, маргиналом. Он жил на первом этаже большого девятиэтажного дома в районе Металлургов. Квартира была обставлена старой советской мебелью. Здесь часто курили, о чем можно было догадаться по желтым разводам на потолке, а пол не мыли, наверное, несколько лет. Мужчины расположились на кухне. Миронов терпеть не мог тараканов, но мужчина заверил его, что они в этом жилище не прижились. Этот факт, похоже, удивлял самого хозяина. Он вполне трезво оценивал свои нынешние обстоятельства и понимал, что в такой обстановке тараканам раздолье. Миронов достал из пакета две бутылки водки по 0,5 местного разлива — одну убрал в холодильник, вторую — сразу на стол. На закусь была дешевая ветчина по скидке, маринованные корнишоны, черный хлеб, по которому МВД в Москве успел соскучиться, и свежие помидоры, такие же безвкусные, как редька, и такие же твердые, как вечнозеленые яблоки в дешевом супермаркете зимой. Василий начал издалека. Рассказал о себе, о том, как раньше жил, о том, как хорошо было в Советском Союзе рабочему человеку, хотя свободы и было меньше, о том, что это «Меченый, с пятном на голове» и тот в очках, «который денег с народа состриг и сбежал», виноваты в разрухе и в нынешнем положении дел народа и самого Василия. Виктор Демьянович слушал его с легкой полуулыбкой на губах. Он понимал своего собеседника, но сам по этому поводу имел другое мнение.