Линкольн мысленно вздохнул, его глаза опустились к обложке журнала, которым рыжеволосый шотландец только что размахивал перед его лицом. Изображение было современным и ярким, не сочеталось с антикварной дубовой доской, а также белыми лицами тех, что сидел вокруг. Там был изображён привлекательный мужчина с дорогой стрижкой черных волос. Он развалился на королевском троне, лениво закинув одну ногу на другую; одет в пошитый на заказ деловой костюм и темно-зелёную рубашку, в руке держал скипетр с поддельными драгоценными камнями. Выгнув бровь и глядя в камеру, он усмехался, золотые глаза ярко мерцали в студийном освещении. Камни в скипетре вторили тому же поблёскивавшему зелёному цвету рубашки и золотому оттенку глаз. - Невероятно, - пробормотал один из старейшин. - У этого животного нет стыда. Линкольн поднял взгляд и увидел, что он пристально смотрит на ту же обложку. На мгновение он задумался, а чего, по мнению старейшины, должен был стыдиться Блэк. - Он нас дразнит! - рявкнул другой, стискивая руку в бледный кулак на поверхности стола. - Оскорбляет саму нашу расу этими выходками! - Он смеётся над нами, - перебил Малакай. Он упёрся ладонями в стол, награждая остальных суровым взглядом. - Он думает, что мы не посмеем его коснуться, пока он занимает своим лицом человеческие СМИ, - он сверлил Линкольна взглядом, ткнув пальцем в обложку журнала. - Вот почему мы не можем допустить, чтобы это продолжалось. Сообщение, которое это посылает остальным экстрасенсам - уже достаточная причина. Они все сочтут себя неприкасаемыми, если мы спустим ему это с рук. Мы должны его убить. Сейчас же. Вне зависимости от намерений Брика. Линкольн вздохнул - в этот раз вслух. - Ты говоришь об измене, друг. - Измене? - Малакай выпрямился. - Озвучивать своё мнение теперь измена? Ставить под сомнение нашего лидера и его цели - это измена? - сделав шаг от стола, он нахмурился, выпятив огромный подбородок. - Я думал, Брик сказал, что может контролировать это создание. Я бы хотел услышать заверения, что эта его уверенность по-прежнему сохраняется... что нам не скармливают сладкую ложь, дабы убедить нас в непобедимости нашего нового короля. Линкольн буквально ощущал изменения в комнате. Очевидно, остальные осмелели от слов Малакая. - Что ты намереваешься с этим делать, Линкольн? - спросил другой открыто обвиняющим голосом. - Ты заместитель Брика, разве нет? Почему детали этого его «грандиозного плана» скрываются от нас? Линкольн ответил слабой улыбкой. - Ты не станешь отвечать? - потребовал старейшина. Линкольн поднял руки. - Я не могу ответить того, чего не знаю. Малакай наградил его сердитым взглядом. - Мы уже достаточно долго ждали объяснения этого «плана» брата Брика. Возможности уже были упущены. Теперь мы даже не можем разоблачить истинную расу экстрасенса - не по-настоящему. Последние несколько недель он манипулировал крупнейшими информационными каналами, скармливая им ложные истории и ошибочные сведения. Если мы теперь попытаемся публично заявить о том, что он такое, они отмахнутся от этого как от какой-то теории заговора. Он внедрял ещё более нелепые слухи о себе. Что бы мы ни сделали, это прозвучит как совершенный бред! Кивнув, Линкольн лишь сложил пальцы домиком. Он не мог не согласиться, что в некоторых отношениях экстрасенс выстроил грамотные стратегии. Прежде чем Малакай успел продолжить, заговорил другой старейшина. - Малакай прав, - голос Аннализы прозвучал столь же жёстко, как и голоса остальных, но более выверено. - Мы не можем просто ничего не делать. Буквально вчера его военные союзники заблокировали ещё два наших участка отгрузки, - она посмотрела в обе стороны стола, её светлые волосы до плеч не шевельнулись при движении. - Теперь он разыскивает наши холдинги в Европе. Нам нужно защитить оставшиеся у нас активы. Единственный способ сделать это - вынудить его защищаться. Заставить его пуститься в бега, атаковать его и его пару. Выступить также против его человеческих союзников и друзей. Если мы не можем пойти прямо против них, почему не убить нескольких дорогих ему людей и посмотреть, образумит ли это Блэка? Эта его сучка-пара все ещё считает себя человеком, ведь так? Линкольн наградил её жёстким взглядом, но ничего не сказал. - Что, если мы не сможем остановить его? - спросил другой. За столом стали тихо переговариваться, взбудораженные шепотки перелетали с одной стороны тяжёлой дубовой столешницы на другую. Линкольн позволил этому продолжаться, сложив огромные руки на коленях. Он слушал, ничего не перебивая, ничего не признавая, пока не услышал, что направление разговора сменяется со злости и ярости на нечто иное. - Мы должны действовать сейчас же... - начал один из старейшин. - Да, - перебил другой. - Мы должны убить их обоих. Сейчас, пока это не зашло ещё дальше. Малакай прав. Блэк безумен. Чарльза хотя бы можно призвать к рассудку. - Чарльз прекратил поставлять дань, - холодно напомнила ему Аннализа. - Он явно выбрал сторону. Более того, он кровный дядя пары Блэка. - И что? - голос Малакая сочился презрением. - В душе Чарльз бизнесмен. Рассудок возьмёт верх над любой иррациональностью из-за его кровного родства, хоть он и видящий. В любом случае, она же всего лишь полукровка, разве нет? Насколько верным он может быть? Малакай кивнул. - Итак, мы убиваем Блэка, убиваем его пару, затем выдвигаем Чарльзу ультиматум. Напомним ему, что ему все ещё есть что терять. Напомним ему, с кем он имеет дело... и насколько шатко выживание его расы в этом мире. - Согласен, - сказал другой старейшина. - С Чарльзом мы можем справиться. Чарльз рассудителен... ХЛОП. Ладонь Линкольна жёстко ударила по столу с резким звуком. Те, что сидели вокруг стола, подпрыгнули, затем умолкли. Линкольн обвёл взглядом эти лица. - Нет, - холодно сказал он. - Этого не произойдёт, - помедлив, он пристально посмотрел на них с недвусмысленным предостережением в глазах. - Вы не слышали меня, когда я сказал, что брат Брик отдал непреклонные указания на этот счёт? Тот же старейшина нахмурился. - Но ты не споришь с тем, что Блэк представляет собой риск? - Конечно, он представляет собой риск, - Линкольн нахмурился, глядя на них и будучи не в состоянии скрыть презрение. - О Кровь Источника, брат Брик прав. Совет размяк как котята, - в ответ на гневные взгляды в свой адрес Линкольн повысил голос. - Друзья мои, экстрасенсы всегда представляли угрозу. Брик просто атакует эту угрозу в лоб, и делает это стратегически. Он не формирует с ними иллюзорных «перемирий», не ждёт, когда их возможные иррациональные действия спровоцируют его на испуганную и бездумную реакцию. Окинув комнату взглядом, он спросил более холодно. - Неужели ни один из вас не имеет веры в своего владыку? Неужели ни один из вас, тех, кто клялся ему в верности, не верит в брата Брика настолько, чтобы подождать и увидеть реализацию его плана? Молчание сгустилось. В этот раз его тоже нарушил Малакай. - Ты действительно настолько ему доверяешь, Линкольн? - спросил рыжеволосый вампир. - Или ты просто так глубоко засунул нос в задницу брата Брика в надежде однажды стать его преемником? Ты и твой... питомец, - скривив губы в отвращении, он показал в сторону камина, где в удалении от остальных стояло одно кресло. Там сидел один вампир, уставившись на пламя. Линкольн проследил за его рукой, сосредоточившись на одинокой фигуре. После короткой паузы он посмотрел обратно на Малакая, смягчив голос. - Я нахожу весьма интересным, что ты считаешь мою верность изъяном характера, Малакай, а не наоборот. За его словами последовало молчание. Некоторые нервно посмотрели на Линкольна и Малакая, затем на вампира, в одиночестве сидевшего у огня. До тех пор они все избегали смотреть на него, хоть Линкольн знал, что все они прекрасно осознают его присутствие. Вопреки тому, что столько внимания в комнате теперь было приковано к нему, вампир с нечеловечески красивым лицом и бледными волнистыми волосами не отвёл взгляда от танцующих языков пламени. Он неподвижно сидел в кресле с высокой спинкой, для всего мира выглядя как титулованный сын древнего замка. Все, чего ему не хватало - это афганской борзой у ног и, может, лёгкой бородки. Линкольн продолжал сканировать лица, пытаясь разглядеть правду за всей нерешительностью, которую он там ощущал. Был ли Малакай поистине их лидером? Сколько из них были всего лишь последователями, а сколько по-настоящему разделяли его бунт? Не питаясь от них, не видя их сознание и мысли через кровь, сложно было сказать наверняка. Пламя белых свечей мерцало, отражаясь от похожих на камень лиц. Вокруг них на стенах висели антикварные гобелены и картины, вызывавшие у Линкольна такое чувство, будто он шагнул назад в прошлое. Он буквально видел себя вновь там, в те более невинные годы - когда вампиры владели этой Землёй. Тогда люди в страхе бежали от них. Тогда видящие ещё не вторглись в их мир. В те годы, пока не пришли видящие, худшее, чего им приходилось бояться - это обозлившиеся селяне с мечами или время от времени вампир, выживший из ума и напавший на одного из своих. Линкольн знал, что картины, висевшие на стенах, были настоящими. Большинство работ изъяты из музеев и частных коллекций. Другие собраны во время многочисленных войн. Предыдущий владелец дома был коллекционером во всех отношениях: искусства, антиквариата, музыки, даже дорогих машин и других механизмов. Но теперь Константин мёртв. То, что эта группа стареющих ископаемых выбрала собраться здесь, в доме, принадлежавшем их уже мёртвому владыке, содержало в себе своего рода послание, намеренное или нет. Константин был тем, кто вёл переговоры о перемирии с видящим. Константин был тем, кто отдал принадлежавшее им по праву. Хуже того, он сделал это исключительно из страха. Страха перед неизвестным. Страха перед силой, которую они ещё не понимали. Теперь эти напуганные мягкотелые вампиры просили Линкольна, сознательно или нет, вернуть их во времена Константина. Этого Линкольн сделать не мог. И не стал бы. Более того, он едва ли мог питать что-то, кроме презрения к любому, кто лелеял детское желание вернуть прошлое. Прошлое никогда не вернётся. Любой, кто верил в обратное, лишь вводил себя в заблуждение - специфическое сочетание событий, образующих любой момент времени, по необходимости и природе своей было скоротечным и непостоянным. Едва оно заканчивалось, его уже нельзя увидеть вновь. Это очень человеческий каприз - ныть, когда мир вокруг тебя эволюционировал раньше, чем ты был готов. Линкольн знал, что Константин не был таким безупречным лидером, каким они его считали. По правде говоря, Константин поставил мир с видящими превыше долгосрочной безопасности и сохранности их собственной расы. Такой поступок недопустим. Это измена - предательство не только по отношению к его роли их защитника и владыки, но и по отношению к самой крови. Линкольн знал, что именно клинок Брика в итоге отсек голову Константина.