Истории о том, что экстрасенсы убили Константина, были чистой выдумкой. Линкольн знал это, потому что лично там присутствовал. Он преклонил колено перед их молодым королём в ту самую ночь, когда руки и одежда его нового короля все ещё были покрыты кровью Константина. В конце концов, и вопреки своей относительной молодости, Брик сделал то, на что не осмеливался ни один другой вампир: он положил конец нелепому и изменническому перемирию с видящими. Он положил конец старому, коррумпированному и бесполезному правлению Константина. Более того, Брик пообещал пойти дальше. Он намеревался положить конец всем перемириям - положить конец пресмыкательству и жизни в тени. Брик был прогрессивным деятелем. Как и сам Линкольн, Брик скорбел из-за того, что их вид так долго был лишён своего законного места в мире. Линкольн не знал, почему столько представителей их вида отказывались жить в соответствии с их истинной судьбой. Он не знал, то ли несколько трусов промыли мозги остальным, то ли извращённая привычка сформировалась, а потом бесконтрольно распространилась. Иногда он гадал, не слишком ли просто все складывалось для его расы - не привело ли изобилие роскоши к трусости и отсутствию силы воли. Какова бы ни была причина, он знал, что эти вещи должны измениться. Брик тоже в это верил. Убрать Константина было очевидным и необходимым первым шагом. То, что Брик сделал это через считанные дни после того, как заявил о своём намерении, демонстрировало глубинную преданность своим словам, и это тронуло душу Линкольна. Уже по этой одной причине Линкольн преклонил колено. Уже по этой одной причине Линкольн отдал свою жизнь служению ему. Он давно ждал лидера, который будет действовать, а не только произносить пустые слова. Теперь, глядя на живое наследие Константина в форме оставшегося после него Совета, Линкольн ловил себя на мысли, что Брик был прав на их счёт. Они забыли, как сражаться, как даже собрать волю в кулак и сделать то, что должно быть сделано. Ожирев на дани крови, они превратились из волков в овец. Из хищников в домашних животных. Предав кровь, они утратили её силу. - Линкольн? - рявкнул Малакай, привлекая взгляд Линкольна обратно к себе. - Как наш бесстрашный лидер планирует разобраться с этим? Очевидно, что некоторые среди нас сильно недооценили это создание. Ты не можешь винить нас за желание знать, был ли наш король в их числе? Линкольн нахмурился. Окрасившиеся багрянцем глаза Малакая ожесточились. - Чтобы пойти против этого животного сейчас, нам понадобится армия. Судя по тому, что я видел в профиле этого существа, я сильно подозреваю, что он хочет этого. Очевидно, он намеревается совершить против нас геноцид, если сумеет. Или хотя бы в высшей мере ослабить нас и окончательно загнать в подполье. Линкольн кивнул, притворяясь, будто размышляет над его словами. В это время он взглянул в сторону камина, на Дориана. Вампир с бело-светлыми волосами теперь использовал короткий нож с костяной ручкой, чтобы почистить под ногтями. Его губы бантиком сосредоточенно поджались. Его глаза - застывшие окровавленные бассейны - резко оттенялись кровавым цветком, расцветшим в центре. Пребывал ли Дориан в покое или в движении, Линкольн никогда не видел, чтобы этот кровавый оттенок угасал. Дориан всегда охотился. Охота являлась естественным состоянием Дориана. Его наружность напоминала маскировку, обманку. С его по-детски округлым личиком, полными губами и бело-светлыми волосами многим людям он казался ангелочком. Его одежда тоже обезоруживала: мягкая куртка из коричневой кожи, белая футболка, дизайнерские джинсы. Баскетбольные кеды красовались на ногах, один чёрный, другой красный, с белыми носками. Он напоминал богатого студента колледжа или, возможно, молодого программиста, работающего над техническим старт-апом. Линкольн даже видел Дориана на скейтборде. Конечно, он видел и то, как Дориан тем самым скейтбордом крушит черепа. Маскировка менее удачно работала на других вампирах. Каждый вампир за тем столом прекрасно знал, что представляет собой Дориан. Глаза Линкольна вернулись к Малакаю. - Чего ты хочешь от меня, друг? - Я сказал тебе, чего я хочу! - Малакай навалился на стол, хмурясь. - Я хочу, чтобы ты его убил. Выманил в сторону от его людей и выпил досуха. Линкольн вздохнул, скрещивая руки на широкой груди. - А я уже сказал тебе, это не вариант. Проблема куда более сложна. - Сложна? Из-за чего? Хочешь сказать, из-за секретного плана Брика, который каким-то образом подразумевает, чтобы этот экстрасенс оставался в живых? - процедил Малакай, не скрывая презрения. - Ладно. Если он не может быть убит, убеди Чарльза контролировать его. Заплати ему, если придётся. Линкольн уже качал головой. - Время для таких переговоров прошло, - угрюмо сказал он. - Возможно, мы сможем договориться с ней, если придёт время, но он безнадёжен. Мы также больше не можем доверять Чарльзу. Мы должны посмотреть правде в глаза, друзья. Мы причинили вред и выпустили на свободу опасное животное, которое теперь вознамерилось нас сокрушить, - когда Малакай раскрыл рот, Линкольн заговорил резче. - Твой король прекрасно это осознает. Именно поэтому ты должен верить ему и позволить использовать этот факт в нашу выгоду. Харкнесс, пожилой вампир, привлёк взгляд Линкольна к другому краю стола. - Договориться с женщиной? - его чёрная стриженая борода приподнималась и опадала, когда он говорил. - Разве она не убила Константина, нашего короля? Неважно, она ли занесла меч, но она начала разрушать наши активы ещё до того, как мы освободили её пару. Он переводил взгляд между Линкольном и Малакаем, хмурясь. - Что помешает ей отплатить нам ещё более сурово, если мы убьём его сейчас? Если убиваем одного, мы должны убить всех троих. Позволить новому лидеру подняться среди видящих. Тому, которого выберем мы. Согласное бормотание стало ответом на слова Харкнесса. Линкольн вскинул руку, вновь принудительно внушая терпение. - Друзья... тихо. Прошу, - посмотрев на всех них, он вложил в свои слова очередное предупреждение. - Убивать женщину - не вариант. Брат Брик недвусмысленно дал это понять. Она нужна ему куда сильнее, чем её пара. Он сканировал каждое лицо, оценивая реакцию на свои слова. - Да, - добавил он. - То, что случилось с Константином, уму непостижимо, - его губы дрогнули, но мрачное выражение на лице никуда не делось. - Однако Брик не считает, что за это ответственна женщина. И да, её атака на наши активы ужасна. Но то были отчаянные действия видящей, пытавшейся предотвратить гибель её супруга. Тем временем, вопреки этому я все ещё полагаю, что она изменит мнение. За столом раздались голоса, большинство из них выражало явное несогласие. Харкнесс и Малакай говорили громче всего, но Линкольн улавливал и слова других. В конце концов, пожилой вампир с узким лицом заглушил своим голосом всех остальных. - Ты так говоришь, будто подобные иррациональные действия аномальны для их вида, Линкольн, - он ещё сильнее повысил голос, пока остальные не притихли. - Ты притворяешься, будто племянница является каким-то исключением... что его жена и Чарльз «по сути своей рассудительны». Но мы все знаем, что подобное поведение у них в крови. Если ты убьёшь любого из них, ты будешь иметь дело с той же проблемой, что привела к смерти Константина. Только в этот раз все будет хуже. В этот раз она и Чарльз обрушат на нас всю силу человеческих правительств, а также своих ярых сторонников. Даже Брик не может быть настолько глуп и беспечен. Только не тогда, когда на кону стоит судьба всей нашей расы... Линкольн открыл рот, чтобы ответить. Но прежде чем он успел это сделать, прозвенел другой голос. - Я всем сердцем согласен, брат Стивенс. Я всем сердцем согласен... Линкольн резко повернулся, переместив свой вес и выглянув за спинку кресла. Вампир вальяжно вошёл в комнату, легонько помахивая чёрной тросточкой. - ...Хотя возможно, ты чрезмерно щедр в оценке моей чистой глупости и беспечности, - продолжил вампир, приятно говоря с новоорлеанской напевностью. - Я известен тем, что потакал обеим этим чертам в полной мере своих возможностей, часто под самыми шаткими предлогами... и обычно совершенно без извинений. Линкольн невольно улыбнулся, поднимаясь на ноги и низко кланяясь. Выпрямившись после поклона, он встретился с этими холодными, непостижимыми глазами, и его улыбка угасла, не найдя ни капли ироничного веселья в глазах его господина. Он смотрел, как худощавый длинноволосый мужчина входит в просторные глубины обеденной зоны, неодобрительно поджимая губы и окидывая комнату взглядом непроницаемых глаз. Убранные в частичный конский хвостик, его черные волосы обрамляли резкие скулы, спадая на обманчиво широкие плечи. Как обычно, он был одет в чёрный костюм с чёрной рубашкой под ним. Сегодня он также щеголял той темной тростью с чёрной собачьей головой на конце и рубиновыми глазами. Его запонки и инкрустированный зажим для галстука также сверкали рубинами. Он улыбнулся в ответ на поклон Линкольна, но Линкольн продолжал держаться настороже, аккуратно оценивая хищный взгляд. - Сэр, - сказал он, опуская голову. - Какое неожиданное удовольствие. Брик говорил так, будто Линкольн не сказал ни слова. - ...И как же все это любопытно, - он окинул взглядом комнату, освещённую свечами и пламенем, демонстрируя легчайший намёк на клыки в своей улыбке. - Такое уютное собрание лордов и дражайших друзей. Верные субъекты, все без исключения, я не сомневаюсь. И все же странно встречаться здесь без моего ведома или благословения... даже не поставив меня в известность о столь не терпящей промедления проблеме в наших мирах, которая могла потребовать такого срочного собрания умов. Его стеклянные глаза отражали свет камина, на секунду подольше задержавшись на силуэте Дориана в бургундском кресле. После очередной паузы Брик обратил эту улыбку в сторону Линкольна. - ...Признаюсь, я нахожу себя слегка оскорблённым тем, что меня не пригласили на столь благодатное собрание, - Брик окинул глазами стены, некогда принадлежавшие Константину, его глаза остановились на особенно изумительном полотне Рембрандта, которое давно считалось украденным нацистами во времена Второй Мировой Войны. - Это немного... ну, приводит в замешательство. Особенно столь хрупкий склад ума, подобный моему. Очередной проблеск этих острых белых зубов. - Возможно, моё присутствие является столь всепоглощающим в свойственном ему очаровании, что вы решили оградить себя от столь волнительных тревог? Если только вы не укрепились в более единой позиции? Остановившись посреди комнаты, Брик перенёс вес на украшенные кольцами пальца, лежавшие на чёрной рукоятке трости. - Я признаю, - легко добавил он с очередным беглым взглядом. - Я бы очень хотел возвыситься над утомительным непреложным эдиктом «одиночества», который по слухам является неизбежной судьбой столь величественного титула, как мой. Однако, очевидно, я должен серьёзно отнестись к данному предупреждению... и постараться устранить подобное явление посредством собственной бдительности, и не полагаться на труды моих друзей. Все продолжали отводить от него глаза, когда Брик обводил взглядом стол. Лишь Линкольн выдержал его взгляд, когда Брик посмотрел на него. Линкольн поклонился во второй раз, вложив в свой голос и позу открытое повиновение. - Я приношу свои извинения, Патрон, - смиренно сказал он. - Мне стоило информировать вас о том, что меня пригласили на данное собрание. Вы можете испить из меня, чтобы лично убедиться в моих словах, но я свободно признаюсь в своих мыслях. Я хотел освободить время в вашем занятом расписании, разобравшись с тем, что по моей оценке казалось вопросом, для решения которого будет достаточно и моего присутствия. Я планировал лишь оценить проблемы и доложить вам, если почувствую, что они требуют вашего бесценного внимания. - И что же? - Брик выгнул бровь, вновь пристально посмотрев на собравшихся за дубовым столом. - Требуют они моего бесценного внимания, друг Линкольн? Линкольн поколебался, раздумывая. Затем склонил голову.