– Как думаешь, сбрить, оставить или немного укоротить? – C задумчивостью поглаживая отросшую до ключиц бороду, он внимательно изучал свое отражение. – А волосы? Да ты только посмотри, тут и грива, и хвост. – Брей наголо – и покончим с этим, – коротко ответил Макс, стараясь не давать поводов для того, чтобы настроение брата отравлять ему жизнь разыгралось еще сильнее. – Наголо? Матерь Хранительница! – Его глаза с насмешкой сузились. – Я тебе зэк какой-то, что ли? Макс промолчал. Предвидя сложности, он заранее подготовил львиный запас терпения. Хотя из них двоих брат всегда был спокойнее. Сначала Рейн избавился от бороды, спалив ее зеленым пламенем магии до знакомых очертаний тяжелого подбородка, а потом отрезал волосы так, что они не касались плеч. Он достал из сумки старую одежду: высокие ботинки с железным краем подошв, черные джинсы, футболку с дирижаблем, потертую кожаную куртку и стальные кольца. Он неторопливо начал переодеваться, время от времени посматривая на своего надзирателя, будто проверяя, достаточно ли медленно все делает. – Тебе есть куда пойти? – с дежурным видом спросил Макс. – Мой дом в Чертоге, – ответил Рейн, вкручивая кольца на пальцы через широкие костяшки. – Чертога, каким ты его помнишь, уже нет, как нет и твоего дома. Город эвакуировали и закрыли. – В голосе брата слышалось обвинение. – Напоминать, наверно, не нужно об условиях твоей досрочки, но у тебя комендантский час в одиннадцать вечера и запрет на использование магии в ночное время. Твои еженедельные двадцать часов самообучения в Цитадели начинаются с завтрашнего дня. И имей в виду, что при первом же проступке снова отправишься сюда. – Ты совершенно прав, – передернул его Рейн. – Напоминать не нужно, но ты все равно это сделал. В кармане куртки лежал сверток оранжевых купюр и полупустая пачка сигарет, которую Рейн достал и, недолго рассматривая, швырнул на черный песок. Макс посмотрел на него из-под сдвинутых бровей и вернулся к вопросу, который остался без ответа: – Сегодня я не буду спрашивать, куда ты идешь, но впредь должен знать, где тебя искать в установленное время. Рейн поднялся обратно на платформу капсулы, равняясь с братом ростом. – Помню, были времена, когда мне хватало раскладушки у окна в маленькой комнате шумной коммуналки. Правда, тогда там не было тебя, – сказал он, а тон его голоса, выражение лица и даже поза говорили, что он вооружен злостью до зубов и готов вести войну без сомнений. – Для тебя там места нет, – начиная терять самообладание, ответил Макс, а Рейн даже присвистнул, не сумев сдержать удивления. – Неужели его заняли трое детей и большая тупая собака? – Это тебя не касается. – Макс, похоже, в одночасье израсходовал годовой запас терпения. – Найди себе ночлег и сделай нам обоим одолжение, не заставляй проверять тебя лишний раз. Рейн сделал шаг, становясь к нему вплотную. – Только дай мне повод, и я использую свой шанс на самооборону так, что челюсть тебе обратно никто не вставит. – Повода не будет. – Я найду, как это сделать. Дело времени. Макс отступил назад, и Рейн различил напряжение, с которым разжались его челюсти. – Мне стыдно за тебя, – сказал он. – Что ты говоришь! Тебе стыдно за меня? – переспросил Рейн с раздражением, которое перебивало растущее удовольствие от выбранной темы разговора. – Может, ты все напутал и тебе стыдно передо мной? Взгляд брата потерялся, а в голосе нашлась неожиданная слабость. Правда, у нее не было ничего общего с отступлением, она походила на усталость от борьбы с бессмысленным. – А ведь я наивно надеялся, что, посадив сюда, помог тебе измениться, но ты так и остался в прошлом. – Ты помог, – кивал Рейн, выпуская мрачную улыбку на уголки тонких губ. – Я ровно такой, каким ты меня сделал, и у тебя будет целый год, чтобы познакомиться со своим творением поближе. Сквозь бесцветный морской пейзаж трещинами в пространстве начали проступать белые мраморные своды. Зверь в груди забился быстрее, когда деревянный пол под ногами превратился в гладкие серые плиты и на смену холоду, обжигающему лицо, пришло мягкое тепло. Они стояли на огромной каменной платформе в корпусе стражей, а державший его в заточении мир отступил, как кошмарный сон. Рейн соскочил с двухметровой высоты, заставляя Макса спешить за собой. На выходе из изоляционного блока группа хранителей с интересом последовала за ними, а когда он вылетел через тренировочную площадку на мост из парящего корпуса, к ним присоединились и курсанты. Мрачный город встретил его густым слоем низких серых облаков, проливным дождем и порывистым ветром. Влажный осенний воздух наполнил легкие. Он закрыл глаза и несколько минут просто стоял, стараясь прочувствовать каждую каплю дождя. Мир теперь стал слишком шумным, но пробуждал звериную жажду жизни. Громкий крик, переходящий в хриплый рев, вырвался у него из груди. – Он все-таки двинулся? – позади раздался женский голос. – Он всегда был немного того, – отвечал Макс. Рядом с братом стояла смуглая женщина с черными волосами и лошадиной улыбкой. На ней была зеленая форма старшего тренера. Позади нее столпились все курсанты, которые только были в тренировочном зале. – Хочу к ней, – сказал Рейн, щурясь от хлестких капель дождя. Макс посмотрел на нее, а она только ухмыльнулась в ответ, пожимая плечами. – Ты можешь сам распоряжаться своими часами в Цитадели, – не скрывая недовольства, ответил брат. – Приходи завтра утром. Посмотрим, что осталось от того парня, про которого столько говорили, – сказала она и собралась обратно, покрикивая на столпившихся курсантов так, что тех вмиг сдуло: – Все быстро вернулись в зал! Пока я вижу хоть одно сухое место на вашей форме, дорогу в раздевалку можете забыть! Момент, о котором Рейн так часто думал в заключении, наконец настал, и он оказался даже слаще, чем можно было представить. Шум вечерних дорог, голоса и лица прохожих, живой воздух, которым ему было никак не надышаться, – все, на что он раньше не обращал внимания, завладело им целиком. На другой стороне Невы кто-то несколько раз громко свистнул за спиной, а потом раздался басистый рев, заставивший обернуться. – Бородатая твоя морда! – хрипло проорал Рейн, когда узнал неуклюжую походку и еще больше растянувшуюся вширь рожу Полоха. – Откуда ты взялся? – Я все еще могу сложить один плюс один, – сказал Полох и с размаху хлопнул Рейна по хребту так, что на спине невольно проступил зеленый доспех, позволивший легким остаться на месте. – Узнал, что тебя сегодня выпускают, и пытаюсь догнать тебя от самой Цитадели. Уже даже думал, что смогу это сделать только в Квартале. Ты же туда несешься? – Несусь туда, где наливают, кормят и без конца говорят. – Тогда нам в ту сторону. – Полох взял курс на Мойку. Из темнеющих сумерек набережной они попали в еще более мрачную «Сахару», освещенную пульсирующим светом кристаллов. Глаза Рейна быстро осмотрели полупустое помещение и за стойкой бара нашли свою цель. Он остался стоять в центре, выжидающе разглядывая ее. В черных волосах виднелись яркие пряди, на узких плечах появились новые татуировки, а на овальном лице проступили скулы. Рита о чем-то говорила с барменами у стойки, готовясь к вечернему ажиотажу, когда наконец заметила Рейна, окруженного львицами. Они узнали его, едва он переступил порог, и принялись обнюхивать ему ладони и тереться мордами о ноги. – Убери своих кошек! – За пять лет можно было и простить им пятна на джинсах, – с улыбкой сказала Рита, а потом эта улыбка стала еще шире. Сатири, довольно рыча, первая оттолкнулась задними лапами и встала, положив передние ему на грудь. Сразу за ней то же самое проделала Ниоко, и тогда удерживать обеих, не используя магию, стало невозможно. – Назови мне хоть один повод отвергать такую любовь? – Видишь, они вдвоем больше никаким образом не поместятся у меня на руках! – Мы все равно тебе рады, – сказала Рита и, цокнув языком, отвлекла внимание львиц. – Что тебе принести? – спросила она, между делом все еще общаясь с обеими кошками на своем языке и указывая их обычное место. – Много, вкусно, пьяно. Блеск в ее раскосых карих глазах сказал все, что нужно было знать, и он прошел к одной из зон, где Полох, откинувшись на подушках, справлялся с одышкой. Сложно было выбрать момент лучше для того, чтобы начать задавать вопросы, которые не давали покоя в измерении. Времени было предостаточно, чтобы разум услужливо подкидывал все новые подробности событий, произошедших перед заключением, а теперь, когда он узнал про Чертог, они окончательно раздразнили его любопытство. – Что случилось с городом? – спросил Рейн, устраиваясь в углу спиной к центру зала. – Его эвакуировали и сразу запечатали, – ожидавший подобного разговора, в ответ заговорил Полох. – Тоннели сейчас полностью разрушены, но некоторые кварталы еще стоят нетронутыми. Народ спускается туда ради наживы и развлечения, за острыми ощущениями. Я, правда, уже не в форме для таких приключений, но знаю пару ребят, которые время от времени собирают рейды в Чертог. Работа не пыльная, если интересно. – Полох помолчал, ожидая ответ, но Рейн только пожал плечами, ответив тихим хрипом. – Говорят, что рядом с этой стихией все испытывают кошмарную боль и одновременно пьянящие чувства силы и страха. Все те, кто смог унести ноги, – скривившись, добавил он. На плите из черного мрамора появились несколько тарелок с печеным картофелем и жареным мясом, на котором еще шипело ароматное масло, а потом запахло хмелем от пива и женскими духами от мягких волос Риты. Она села рядом, на ту же большую подушку, что и Рейн, и пристроила подбородок ему на плечо. – Ты совсем не изменился, – мягко произнесла она. – Заигрывать со мной сейчас совершенно необязательно, – заверил ее он. – Я и так весь твой. Она только довольно ухмыльнулась, но ничего не сказала. – Много еще работающих черных ходов? – спросил Рейн и почти залпом опустошил кружку вишневого пива, а потом положил сразу два куска жареного мяса в рот. – Синий кит и Парадная лестница на днях точно были открыты, – поразмыслив, ответил Полох и поспешил присоединиться к трапезе, которая мельчала на глазах. – Есть еще проходы, но про них я давно ничего не слышал, может, их и запечатали уже. – Как наши общие друзья теперь устроились наверху? – Все работаем на Папу Чевского. – А Зельгенварг? – После того дела Варга я больше не видел. Слухи ходят, что его убрали. Когда первая волна аппетита была утолена, голова потяжелела, но продолжала напряженно работать. Рейн откинулся на подушки, опираясь на локоть, и снова заговорил: – Артур должен знать, что стало со стариком. – Что тебе от него надо? – сыто отдуваясь, удивился Полох. – Варг подставил меня. – Тогда при чем тут Артур? – Два плюс два у Полоха складывались куда хуже. – Он говорил тогда, что заказ, на котором меня взяли в тоннелях, Варгу подкинули Ратмановы. Я продал сети каким-то мужикам с личным проходом в особняке, и Варг отправил меня туда еще с одной партией. По расположению тоннелей, мне кажется, тот особняк стоит на Чайковского. Так вот, он отправил меня туда снова, наверняка чтобы избавиться, потому что сверток оказался пуст, а рядом с тем проходом появилась хреновина, из-за которой в итоге запечатали Чертог. – Рейн немного помолчал, сохраняя настрой говорить. – Был еще один мужик. Он следил за мной в тот день, а может, и не только в тот день. Я кому-то мешал, и меня пытались убрать. – Дела, – протянул Полох. – Не знаю, что и сказать. Один из магазинов Варга, который он держал на базаре, достался Пуху. Помнишь еще такого? Может, он чего знает. – Да, но на базар мне дорога закрыта из-за условий досрочки, – откровенно жалея, проговорил Рейн. – Где найти Артура? – На кладбище, – ответил Полох и издал сиплый вздох. – Он пять лет как гробанулся. Рейн нацелил на него внимательный взгляд: