– Я смотрю, ты решительно настроен, раз встал с кресла. – Макс дождался фирменной кислой улыбочки Кирсанова и ответил: – Не хочу тебя расстраивать… Хотя какого черта? Хочу! Отмечать не собирался. – Кто-то должен тебе это сказать. – Артём взглядом попросил поддержки у Мортена, и тот широко улыбнулся. – В последний месяц ты стал сильно отрываться от коллектива. – Он прав, – согласился норвежец. – Это субботний вечер или нет? – У меня дома отмороженный на всю голову брат. – Макс перевел свой взгляд на старшего хранителя: – Ты сам назначил меня его надзирателем, а теперь предлагаешь бросить его и устроить ночь с субботы на понедельник? – Можно собраться у тебя, – предложил Артём. – Я с народом уже все обсудил, и никто не против. – Сделал что?! – выпалил Макс. – Ну нет. Яра вообще ничего не знает. Вы хотите свалиться ей на голову? – Зато все вместе! – Мортен поднялся, и они с Артёмом направились к выходу. Когда открылась дверь, Макс все еще сидел за столом, а за проемом показались лица Жени и Лёши. Кирсанов обернулся: – Так ты идешь или мы будем поздравлять только твоего брата? На выходе из корпуса они встретились с Аней и Экой. Когда их компания шумно перенеслась к нему домой, Максу оставалось только надеяться, что Дэн не позвал никого из своих приятелей, иначе вечер грозил обернуться настоящей катастрофой. Дома его не оказалось, а Яру он нашел на выходе из кладовки с таким выражением лица, какого никогда у нее не видел. Ее взгляд блуждал, как дым от потухшей свечи. Но когда она его увидела, то улыбка не заставила себя ждать ни секунды. – Молчать о своем дне рождения – это преступление, егерь Тенёв. Уж ты-то должен знать! – Она крепко стиснула его в объятиях. Они прошли обратно в гостиную, где места на диване заняли Мортен и Эка. На кухне бушевал Артём, пытаясь увернуться от воинственно настроенного Жени с ножом для разделки мяса в руке. В импровизированном баре на низком столе в центре гостиной Лёша наливал всем текилу. Рядом с ним сидела Аня, которая отводила от Макса взгляд, хотя поздравила первая. – Прежде чем этот вечер приобретет элегантный деструктивный характер и окончательно потеряет регламент, по старой традиции я хочу предложить выпить за нашего друга, – начал Артём, спасшийся бегством от Жени. – Мы все знакомы уже много лет, и каждый из нас успел узнать тебя и проверить с тобой дружбу и даже жизнь на прочность. – Артём принял стопку из рук Лёши. – Я лично дважды вытаскивал тебя с того света и знаю, что ты, ни секунды не сомневаясь, сделаешь то же самое для меня, да и для любого из здесь присутствующих. Твое здоровье! Огромной ручищей Мортен взял крошечную стопку со стола. – Следующая часть тройного тоста в этом году за мной, – принял он эстафету от Артёма. – У нас в Норвегии говорят, что великому чувству в сердце места нужно не больше, чем малому. Я вспомнил эту пословицу, когда ты попал ко мне на стажировку. Сейчас наблюдая, как ты вырос, я окончательно убедился: что бы ни происходило и в какие бы игры ни играла с нами судьба, в твоем сердце хватит места для нас всех. – Он постучал кулаком в грудь. – Твоя сила! Аня взяла третью стопку и наконец взглянула ему в глаза: – Я уже рассказывала, что мы познакомились на вступительном курсе в Цитадели. В этом году мой черед закрывать тройной тост, и я скажу, что благодаря тебе я та, кто я есть. Я не думала, что буду хранительницей, но ты так часто и так вдохновенно рассказывал мне о работе стражей, пока мы учились, что я и сама не заметила, как захотела стать одной из нас. Я точно переплюну Артёма, потому что трижды спасла тебе жизнь, но главное – ты мой напарник и самый близкий человек. – Она сжала кулак. – Твоя любовь! Стук кулаков о грудь заглушил боевой клич, который пронесся по комнате. Стопки взлетели в воздух и, опустев, снова оказались на столе. Тройной тост предполагал тройную порцию выпивки, и Лёша сразу наполнил их во второй, а после чего и в третий раз. Вечер проходил громко, и к одиннадцати часам пришлось ставить звуковой барьер, чтобы сохранить мировое соглашение с соседями, которое все еще было очень шатким. Заканчивая с барьером, Макс вспомнил, что днем успел купить струны на случай, если Яра не сможет ничего найти в том беспорядке, к которому он боялся даже подходить. – Не представляешь, как это кстати! – радостно вскрикнула она. – Я уже почти сгорела со стыда, не зная, что тебе подарить, и ты спас положение. Она забрала гитару у Артёма и, сев подальше на кухне, начала ее настраивать. Макс опустился на ковер рядом с Аней и, приняв очередную разноцветную стопку от Лёши, легко толкнул напарницу плечом. Она посмотрела на него, но ничего не сказала и только подняла свой бокал в воздух. Молчаливое понимание ненадолго успокоило его. Дэн явился с получасовым опозданием. Он прошел в гостиную и бросил куртку на спинку стула, на который потом и сел. – О, Рейн! – со зловредной улыбкой окликнул его Артём. – Дашь автограф? Брат взял ручку со стола и занес ее над лицом Артёма. – Конечно. Куда тебе? Кирсанов вывернулся, занимая позицию напротив, по другую сторону стола. – Как тебе на свободе? Стражи не донимают? Дэн покосился на Макса, а потом с однобокой улыбкой осмотрел и остальных хранителей. – Это как сказать… – Кстати, а что это за история про троих патрульных, которые не могли тебя поймать? – вдруг вспомнила Яра. Кирсанов расцвел, почувствовав время своего выхода. – Трое патрульных стражей, которые захотели отличиться, как-то устроили на него охоту. – Отличиться захотели, как же, – ожившим тоном отвечал ему Дэн. – Они бабло проиграли на моем бое в клетке, остались должны кому-то денег и решили, что если поймают меня, то Цитадель премиями решит их затруднения. Вот они и прицепились. – В клетке? – не поняла Яра. – Да, чтобы попасть на бои, где платят, сначала приходится ломать челюсти таким же злым и голодным бесплатно, – объяснил он, с интересом наблюдая, как она продолжает настраивать гитару. – Кто-то сдал этим стражам чердак, где жил Рейн, – продолжал свой рассказ Кирсанов, полубоком развернувшись к остальным хранителям. – Они заявились к нему впятером посреди ночи, а он там с двумя девицами, и, судя по крикам, спать не собирались даже их соседи. Рейн как был, в чем мать родила, так и дал деру: вылез из окна и в доспехе прыгнул с крыши вниз, а там, на минуточку, шесть этажей, не считая чердака. – Прыгнул с крыши дома и даже ногу не сломал? – удивился Макс. – Я всегда говорил, что ты кретин. – Брат отправил ему насмешливый взгляд, в ответ на что увидел средний палец. – Такое падение не останется без травм. Я приземлился на балкон тремя этажами ниже. – Все остальное, значит, правда? – рассмеялась Эка. Дэн с удовольствием встретил ее вопрос. – Во-первых, этих болванов и тогда было трое. Я бы рад сказать, что двое из пяти остались с теми девицами на чердаке, но в этой истории в моей постели никого не было. Во-вторых, один из хранителей вообще ждал у подъезда: он-то и увидел, как я повис на балконе. Но что правда, так это то, что в той квартире, на чей балкон я свалился, действительно жили две студентки из Цитадели. Они проснулись от грохота и потом этим горе-хранителям лихо заговаривали зубы, пока я у них прятался. В-третьих, я был в штанах. – Эта неутомимая троица еще не раз садилась ему на хвост, – снова вступил Кирсанов, но его голос потерял уверенность. – Говорят, что они настолько отчаялись его поймать, что через несколько недель пошли на мировую в кабак Папы Чевского и напились вместе с ним. – Видел их еще пару раз на патрульном маршруте. Один раз, может, побегали. – Дэн пожал плечами, а потом его голос изменился, и он спросил: – Хотите знать, как было на самом деле? – Да! – хором ответили все. И не торопясь брат начал рассказывать уже свою историю: – Две банды Папы Чевского тогда устроили огнестрельную вечеринку и напали на свой же бар, да в таком угаре, что им было уже все равно, с кем его опустошать. Так вот, когда по мою душу туда ввалилась эта тройка, даже если я и был слегка пьян, то протрезвел сразу, как их увидел. Но те хранители были конкретно в дрова и требовали взять их на борт вечеринки. В одной из банд был парень по кличке Крыша. Говорили, что его отец тоже служил хранителем, пока ему не отрезали голову какие-то ублюдки. Парень этот вечно вытворял что-нибудь странное. Если бы он тогда не решил, что накидаться со стражами было бы весело, вы бы эту историю вряд ли услышали. – Дэн оглядел свою немногочисленную аудиторию, притихшую в ожидании развязки. – Так вот Крыша был настолько отъехавший, что вливал в глотки ваших ребят выпивку целую неделю, а когда они протрезвели, их горячие головы наконец остыли. – Крыша не зря получил свое прозвище, – сквозь общий смех заговорил крепко захмелевший Женя. – Мы как-то с Лёхой еле ноги от него унесли, но если бы я знал, что на самом деле он нам налить хочет, я бы не отказывался. – Может, и у твоей дурацкой клички тоже есть история? – спросил брата Макс, который не разделил общего веселья. – Есть, – влез разгоряченный Кирсанов. – Это прием из школы контроля сознания, и Рейн так хорошо владел им, что еще в клетке не давал соперникам использовать магию и контролем настроения доводил их до припадков. Троих парней после боев с ним больше никто не видел. Говорят, с ума сошли. – Это действительно прием из школы контроля. Удержание силы, – кивнул Дэн и сложил руки на груди. – В английском он называется The rein of magical might[3]. Я часто использовал его, когда только начинал. Мне было легче побеждать соперника в чистом бою, потому что я еще плохо понимал, как работает сила, а среди тех, кто попадал в клетку, драться почти никто не умел. Топор тогда посоветовал мне сдерживать магию противника с помощью контроля, и я слегка увлекся. – Он иронично повел бровями и посмотрел на Артёма: – Но если бы Кирсанов читал что-то кроме учебников по исцелению, то знал бы, что контролем настроения нельзя свести с ума. – Куда-то же ребята пропали, – ехидно вставил Артём. – Без моего участия, – ответил Дэн. – А теперь ты участвуешь в Лиге? – продолжал интервью Кирсанов. – Неужели рассчитываешь выиграть, после того как пять лет просидел в измерении? – Не, что ты. Я рассчитываю, что мне трижды наваляют, прежде чем я успею что-то понять. – Зря смеешься, – сказала Аня Артёму. – Я бы на твоем месте на него даже поставила. За последний год мы ему два мешка сменили. Плюс он поддерживал ресурсы Цитадели. – Ресурсы Цитадели? – спросила Яра, которая уже закончила с гитарой и теперь слушала их разговор с широко распахнутыми глазами. – В изоляции первого уровня не все капсулы вытягивают магию и питают Цитадель. – Макс встал, подходя ближе. – Если заключенный соглашается на этот договор, ему смягчают срок. – Да, и до определенного возраста магическую силу можно развивать, так что из-за того, что маг почти всегда пустой, организм начинает вырабатывать больше энергии, чувствуя ее постоянную нехватку, – добавил Артём. – Мало кто с первого уровня отказывается от магии из-за контроля сознания, который существенно облегчает прохождение срока. Без него там, наверное, как в двойке. – Я попросил себе живую тень для спаррингов, чтобы не свихнуться, – хмыкнул Дэн, а от странного подобия улыбки, которое появилось и застыло у него на лице, Максу стало не по себе. – Я тоже на тебя поставлю, – бросила ему Эка. – Даже несмотря на то что на тренировках ты халтуришь. – Все это не помешало мне недавно начистить его самодовольную рожу. Я уже даже не говорю о том, что поймал его. – Макс развел руками, призывая всех обратить внимание на эти немаловажные факты. – Может, кто-нибудь поставит на меня? Взгляд Дэна стал дикий, как у зверя. Если бы он мог, то точно бы зарычал. – Пока вы снова не начали пытаться друг друга убить, я тоже хочу кое-что сказать вам обоим, – вмешалась Яра, чувствуя, как разговор снова сворачивает не туда, и вместе с гитарой вышла к столу, у которого расселись хранители. – Рейн, мы сегодня полдня провели в кладовке за вашими старыми фотографиями. На них до сих пор живут два родных брата, и, честное слово, – она оглядела сидящих вокруг, – один из них не всегда был забит татуировками по шею и улыбался как минимум в миллион раз чаще. Есть еще кое-что. – Она помедлила, а он быстро кивнул. – И теперь, несмотря на то что ты говоришь обратное, я все равно хочу думать о тебе лучше, чем, ты считаешь, есть на самом деле. Макс. – Яра взяла его за руку. – Мы знакомы не так долго, чтобы я могла сказать такие слова, какие сегодня говорили твои друзья, но знаю достаточно, чтобы поверить в каждое из них и быть уверенной, что однажды смогу добавить к ним что-то столь же важное. Ты тот самый человек, который для меня открыл целый мир и продолжает его открывать. И теперь ты знаешь, что, кроме этого мира, у меня больше ничего нет. Она подняла гитару. Руки уверенно перехватили яркий деревянный корпус и легли на гриф. Под тонкими пальцами громко заиграли струны. Они складывали удивительно легкую мелодию, в которой чувствовался нетронутый дух, не поддающийся воплощению, но такой близкий и пленительный, что далеким эхом находил отзвук в груди. Ее звонкий голос донес историю, которую прежде не слышал никто, а от откровения, с которым он звучал, затихало даже сердце в груди. Струны замолкли. Откинув длинные волосы с лица, Яра изобразила поклон. Ее глаза снова загорелись. Под воодушевляющие хлопки стражей и одобрительный свист Жени она подошла обнять Макса, но он вместо этого поднял ее на руки. Золотые локоны скрыли их от всех, и мгновение ее глаза горели только для него. Он неохотно отпустил ее, только когда стражи хором стали просить сыграть еще, и сел на пол рядом с диваном, не выпуская из поля зрения Дэна, который теперь стоял, повернувшись к окну. Яра еще играла много песен, и ее голос то и дело похищал всех присутствующих. Позже Артём расспрашивал ее о потерянной памяти, и она с улыбкой терпеливо отвечала на все вопросы. Макс заметил, что чем больше Кирсанов спрашивал, тем чаще она крутила волосы в руках и смотрела в пол. Мортен с Экой ушли первыми. Следом Аня с Лёшей увели едва стоявшего на ногах Женю. Когда удалось выпроводить и Артёма, Макс закрыл за ним дверь и вернулся к столу, где еще осталась пицца.