— … Девочка, — наконец произнесла доктор. Вила почувствовала головокружение и слабость. Все! Как жить дальше? Что теперь скажет Александр? Беременная вытерла полотенцем гель, оделась, не глядя на любимого мужчину. Вышли они из кабинета друг за другом. Мужчина шел впереди, а Вила семенила, едва поспевая за ним. Живот сводило судорогой, но она, превозмогая боль, двигалась вперед. На улице все затянуло. Темные тучи сгущались над головой. Вила вдруг почувствовала, что это когда-то уже было. Александр резко развернулась, смахивая мелкие капли начинающегося дождя. — Мне не нужна дочь! И ты! Мне! Не нужна! Если не можешь родить СЫНА! Он открыл дверцу машины, сел в нее и уехал. Только когда машина скрылась за поворотом, Вила осознала, что она вновь одна. Ливень хлестала ее по лицу, скрывая слезы. Одежда окончательно промокла. Жизнь как спираль сделала свой виток и вновь вернула ее в ту же ситуацию, что и тогда. Только теперь она не студентка, а безработная беременная женщина. Живот вновь свело судорогой. Девушка попыталась сделать шаг, однако боль только усилилась. Она опустилась на колени не в силах двинуться. Тяжелые капли прижимали ее все ниже к асфальту. Громкие рыдания заглушались непрерывным движением машин и шумом дождя. Нарастающее с утра напряжение покидало ее тело вместе с ребенком. Она почувствовала, как по ногам струится что-то липкое. На светлых бриджах проявлялись красные пятна. Вила испугалась их настолько, что начала истошно кричать: — Нет! Нет! Нееееееттт! Люди оборачивались на сидящую на асфальте девушку и торопливо шли дальше, принимая ее за сумасшедшую или пьяную. Ливень хлыстал всех, гоня в укрытие. Раздались раскаты грома, предупреждая о начале грозы. На улицах практически никого не осталось, кроме несчастной девушки и пролетающих мимо машин. Брызги окатывали Вилу вновь и вновь. Зубы сводило от холода. Мокрая одежда тяжелым грузом сидела на ней. Тело разрывалось от боли. Кто-то положил руку ей на плечо и что-то спросил. Вила вся сжалась, ожидая еще одного удара. Подняв глаза, она узнала в подошедшей врача, делавшего ей УЗИ. — Вы? — удивилась докторша. — Что с вами произошло? Почему вы здесь? Взгляд ее упал на кровавые пятна на бриджах. — Сейчас я вызову скорую! Только не шевелитесь! Вила и не собиралась этого делать. Силы оставили ее. Вокруг все закружилось, унося темным вихрем в мир, где не было боли и страха. Она погрузилась в бесконечную пустоту. Очнувшись, Вила с удивлением оглянулась вокруг, осматривая провода, слушая равномерный звук прибора. В палате царили белизна и стерильность. Даже стекла и те сверкали чистотой. Взгляд Вилы остановился на мирно посапывающей медсестре. Она открыла рот, чтобы ее позвать, но там пересохло все настолько, что ей не удалось издать ни звука. Попытка пошевелить затекшими руками также ни к чему не привела. Тогда напрягшись всем телом, она постаралась присесть. Раздался звук удара металлического предмета об пол. Медсестра тут же вскочила и что-то прокричала ей. Вила почувствовала головокружение, а с ним вернулись и страшные воспоминания. «Он ушел!», — с надрывом кричало ее сердце, а голос безмолвствовал. Внутри она почувствовала пустоту. Несколько месяцев она ощущала внутри себя маленькую жизнь. Ребеночек уже начал шевелиться внутри. С ним Вила скрашивала одинокие вечера, рассказывая о случившемся за день, о планах на будущее. Мечты практически реализовались. Ребенок был ее ниточкой к свадьбе с Александром. Теперь все рушилось, словно в красочном калейдоскопе сломали стекло, которое держало яркие осколки вместе, создавая иллюзию гармонии и надежности. Она почувствовала, как в груди все сжалось, а в горле застрял комок, мешающий дышать. Тело начало сотрясаться от хриплого кашля. Медсестра говорила успокаивающие слова, придерживала, чтобы лучше откашляться. Виле хотелось прогнать ее от себя и умереть. У нее теперь ничего не осталось. Рука потянулась к животу. — Ребеночка спасти не удалось. Да и вы были на волосок от смерти. Третий день уже здесь лежите, — сказала женщина в белом халате, заметив жест больной. Вила задохнулась от нахлынувших эмоций. «Ну, зачем, зачем ее спасли?!». Кашель усилился. По телу пробежала судорога. Медсестра, испугавшись, побежала за врачом, а Вила согнулась от боли. Голос наконец-то подчинился ей и надрывно зазвенел: — Нееет! Нет! Рыдания и кашель причиняли невыносимые страдания, а она уже не могла их остановить. Она вырвала иголку от капельницы и попыталась встать, но тело не слушалось. В этот момент кто-то ворвался в палату, схватил ее наполовину свисающее тело и, положив на кровать, сделал укол. Вила тут же провалилась в спасительную черноту сна. Последующие дни напоминали друг друга. Она даже не замечала, как один заканчивается, а другой начинается. Вся ее жизнь превратилась в череду приемов пищи, поедание таблеток, походов на уколы и бесконечное лежание с видом на потолок. Если бы у нее спросили, как выглядит больница, она описала бы его, старый, покрытый трещинами и пылью. Он напоминал ее жизнь. Тихую и неприметную ни для кого. Кому нужна обваливающаяся местами побелка, желтые разводы от давнишних потопов, а кому нужна она? Ее никто не ищет. Никто не изводит себя волнениями о месте ее нахождения. Днем Вила считала трещины на потолке. Каждый раз получала разное количество и пересчитывала вновь. Ночью она наблюдала за игрой лунного света. Соседи по палате вначале пытались ее втянуть в привычные разговоры о болячках, о докторах да о бедственном положении в стране, но девушка никак не реагировала ни на вопросы, ни на замечания, и они, махнув рукой, успокоились. В день выписки Вила чувствовала себя спокойной и равнодушной. Она, не глядя на врача, взяла документы и отправилась на съемную квартиру. В кошельке еще оставалась небольшая сумма денег и, если она сможет уговорить квартирную хозяйку, то за жилье волноваться не стоит. А вот о работе подумать придется. Июньское солнце ослепило ее. Свежий воздух одурманивал. Она тихо двигалась по больничным тропинкам, стараясь обрести равновесие. Чуть покачиваясь и периодически останавливаясь, девушка двигалась в сторону остановки. Ей срочно нужно было переодеться. Бриджи то и дело сползали с ее сильно похудевшей после выкидыша фигурки. Вила старалась их аккуратно придерживать. Народу в автобусе было на удивление мало, и доехали они достаточно быстро. Вила достала ключ и попыталась вставить в замок, но он не поддавался. В отчаянии она постучала по двери. Оттуда показалась сонная голова девушки. — Вы что-то хотели? — спросила она. — Вообще-то я здесь живу, — пролепетала в недоумении Вила. — Я уже неделю, как снимаю эту квартиру. У меня договор! — гордо заявила девица. Вила непонимающе взирала на нее, не представляя, как еще можно прояснить ситуацию. Дверь уже начала потихоньку закрываться, норовя оставить ее в одиночестве. — А вещи? — спохватилась девушка, придерживая спадающие бриджи. — Одежда? Я ее выкинула, — ответила новая квартирантка. — Хозяйка сказала, что ей эти вещи не нужны, а места и так мало, зачем я всякое тряпье хранить буду? Книги и посуду мужчина забрал, а шмотки разрешил выкинуть. Я что-то не поняла, а вы кто? — Уже никто, — едва слышно выдохнула Вила. Она вышла из подъезда и выкинула ключи в мусорный бак. В отчаянии, присев на скамейку, девушка обхватила голову и закачалась. Ее выкинули на улицу как котенка, без объяснений. Александр даже не позвонил ей, не поинтересовался, что она собирается делать с этой квартирой, где жить дальше и воспитывать дочь. Выбросил ее из своего сердца, из своей жизни! Он даже вещи ее велел выкинуть! Ее! Вещи! Вила, крепко сцепив зубы, побрела по направлению к магазину. Надо было купить что-нибудь недорогое, а потом попасть домой, к маме. Да, ее там не ждут, но другого выхода нет. Перетерпят и они, и она. Зайдя в магазин, она сморщилась от неприятного запаха. Вещи здесь были почему-то накиданы друг на друга, лежали в коробках, часть все же висела на плечиках. Вила оглянулась и решила, что, скорее всего, цены здесь приемлемы для нее. Подойдя к платьям, девушка принялась искать нужную вещь. Почему именно платье? В первый момент она и сама удивилась своему спонтанному решению. Но затем осознала, что хочет на самом деле — отомстить Александру, да и всем мужчинам. Все они одинаковы! Всем им нужно от женщин только одно! Ее взгляд тут же упал на алую материю. Расправив ее, она обнаружила короткое платье. Помчавшись в примерочную, Вила скинула ненавистные бриджи, тунику и натянула обновку. Облегающий наряд выглядел более чем нескромно, демонстрируя тонкую фигурку и открывая ноги. Девушка покрутилась перед зеркалом. То, что надо для ее мести. Выпорхнув из кабинки, она расплатилась за платье и уже на выходе обнаружила еще и лайковую красную курточку, которая тут же была приодета. Зеркальная витрина показала всю несуразность ее яркого одеяния со старыми кедами. Вила поспешила в обувной магазин. Они сразу привлекли ее внимание. Красные с открытой пяткой, на высоком каблуке. Она никогда не носила столь вызывающе ярких туфель. Шипы на толстом каблуке словно были созданы для ее сегодняшнего имиджа. Взглянув в зеркало, девушка обрадовалась увиденному. Мужчины просто обязаны упасть к ее ногам. Выйдя из магазина, девушка в нерешительности застыла. Куда идти, где искать этих самых мужчин? Вспомнив какой-то фильм, она двинулась в сторону вокзала, слегка покачивая бедрами. Раньше ей казалось это проявлением вульгарности. А сейчас вдруг высокие каблуки и короткое платье сами меняли движения тела, придавая им плавности и женственности. В пыльных стеклах витрин и проезжающих автомобилей больше не было угловатого подростка, не знающего, куда деть руки, как спрятать длинные ноги. Там проплывала красивая и стройная девушка, яркая и броская. Месть придавала ей силы и смелости. Еще вчера она бы не вышла на улицу в таком виде да даже и не примерила бы сегодняшний наряд. А сегодня можно было все! Сегодня она мстительница! За себя, за всех женщин, пострадавших от мужчин-предателей! Приезжие сновали по вокзалу, не обращая на нее никакого внимания, то толкая, то стараясь обойти как можно дальше. После того, как Вила прошла пару раз вдоль привокзальной площади, на нее стали недобрым взглядом поглядывать бабульки с пирожками и полицейские. Девушка присела на скамейку и заболтала ногами. Ей безумно хотелось повернуть время вспять и оказать на своем любимом камне в озере, наблюдать за спокойной голубой гладью, слушать его ласковое журчание и стрекотание. Вила в отчаянии обхватила голову. Ей все равно, что никто не ждет заблудшую дочь дома. Но единение с природой нужно как воздух. Только один раз и месть будет совершена. Она будет свободна. Лишь бы достать денег на билет на электричку… Вокзал пустел. Поезда разбрелись в разных направлениях. Бабульки собирали свои сумки с пирожками. Вила заметила, как в ее направлении двинулся мужчина в форме. Она небрежно отряхнулась, встала и поспешила на шумную улицу. Девушка огляделась в поисках дальнейшего пути. Вроде, в фильме «Красотка» она видела, как женщины легкого поведения стоят около дороги и привлекают к себе внимание. Богатые мужчины останавливаются и … Вила не успела додумать эту мысль, как около нее открылась дверца машины и оттуда показалось полное небритое лицо. По спине от страха поползли мурашки. На лице выступили бисеринки пота. Она отступила на шаг. Мужчина громко хохотнул. От него повеяло изрядной долей алкоголя. Девушка оглянулась в поисках помощи. Улица, еще недавно шумевшая и спешащая, была пустынна. Автомобили проплывали мимо, не обращая внимания на разворачивающуюся трагедию. Вила в ужасе проклинала себя за легкомысленный поступок, за ни кому ненужную месть. Лучше бы пешком шла домой. Глядишь, и приключений было меньше. Лесные волки и медведи не казались уже такими страшными. Девушка почувствовала, что отступать уже больше некуда. Спина упиралась в кирпичную стену здания. Вила вытянула руки вперед, стараясь отгородиться от наступающей опасности. В этот момент кто-то оттолкнул пьяного мужика и, схватив ее, пихнул на переднее сиденье машины, словно мешок картошки. — Извини, мужик, с женой поругались, — усмехнувшись, сказал незнакомец. — Сам понимаешь, как ведет себя обиженная женщина. Так что извини, дружище! Тот кивнул в ответ и, матерясь, сел обратно. А добыча была так близко… Хороша… Вила, успокоившись, что сумела выбраться из передряги, вдруг сообразила, что никакой это не конец, а всего лишь продолжение. Кто это мужчина? Что он хочет от нее? Взглянув на незнакомца в упор, девушка произнесла громко и с издевкой: — И что же мы хотим? Внутренне сжавшись, она ждала ответа. Как можно было так разговаривать с человеком, спасшим ее? Возникло ощущение, что алый наряд поменял ее поведение, придавал наглости. Она не чувствовала в незнакомце опасности. Его окружала аура добра и покоя, которая прямо-таки раздражала ее. Мир должен быть враждебным и угловатым! Мужчина удивленно смотрел на нее. Вызывающе одетая девица совсем была не похожа на ту, из-за которой он остановился. В этот вечер он медленно ехал домой. Никто его не ждал, даже кошка или собака, поэтому и спешить не хотелось. Справа его привлекла интересная картина. Вроде стоит обычная девица легкого поведения, но столько в ней наивности и беззащитности, что кажется какой-то несуразной. Он уже практически проследовал мимо разыгрывающейся сцены, но вдруг внимание привлекли длинные пепельные волосы. Такие же, только аккуратно заплетенные, были у девушки из казино. Неужели он сможет упустить случай познакомиться с ней и разгадать тайну. Мужчина резко развернулся, припарковался и, выскочив из машины, спас девушку от надвигающегося пьяного нового русского медведя. Он старался действовать быстро, иначе нарушение планов у мужика могло завершиться дракой. Оказавшись вновь в салоне, он оглянулся — иномарка за ним не следовала. Теперь можно было быть спокойным. Однако девица вела себя несколько странно. Вместо того, чтобы прыгнуть к нему в объятия или хотя бы поблагодарить, она разговаривает с ним по-хамски. — Еще не решил, девушка. Для начала давайте познакомимся. Степан, — миролюбиво ответил он. — Виолетта, — высокомерно заявила пассажирка. Она и сама удивилась. Ее никто и никогда не называл полным именем. Но в приятном пахнущем салоне рядом с солидным мужчиной да еще в таком наряде привычное «Вила» звучало бы смешно. Девушка вновь повторила имя, прислушиваясь к его приятному щекотанию. Словно перышко, нежно прикасающееся к щеке. — Очень приятно, — ему нравилось наблюдать за сменой настроений на ее лице. — А вы, значит, Степан, — сказала она, делая ироничный акцент на имени. — Как Степашка из программы «Спокойной ночи, малыши». Такой же добренький? — Может и такой, — решил не спорить водитель. — Сейчас мы поедем ко мне, и это не обсуждается. — Кто бы сомневался, — ядовито заметила Виолетта. В салоне машины повисла напряженная тишина. Мужчина сосредоточился на дороге, а девушка, отвернувшись к пассажирскому окну, мстительно представляла, что она ему сейчас устроит. Консьержка в доме не смогла сдержать удивления, заметив девицу в вызывающе алом одеянии рядом с жильцом. Она даже натянула на нос очки, чтобы лучше разглядеть девицу, которую завтра будет живописать подружкам. Степан тут же открыл кошелек и положил купюру, необходимую для дальнейшего молчания. Старушка даже закашлялась от переполнявших ее эмоций: и рассказать хотелось, и деньги нужны. Она все-таки накрыла своей ладонью бумажку и, быстро спрятав ее, углубилась в чтение газеты. Виолетта, сознавая все неудобство ситуации, еще больше подогревала огонь. Ее руки нежно касались его тела. Степан пытался прикрыть ее бесстыжий наряд своим телом, но она выставила ногу вперед, демонстрируя задравшееся платье. Виолетту веселило его смущение. Никогда в жизни она не вела себя так вульгарно, а тут словно бесенок вселился. В лифте она отстранилась от него и расхохоталась. Двери только успели распахнуться, а Степан уже выталкивал разбушевавшуюся девушку и втискивал ее в квартиру. Виолетта, не снимая обуви, поспешила на кухню: — Выпить что ли дай! — Она легла на диван и закинула ноги на спинку, любуясь яркими туфлями. Степан достал бутылку вина, собираясь разлить по бокалам. — Покрепче есть что-нибудь? — спросила гостья. Она понимала, что если этот день не закончится забытьем и полной невменяемостью, то скоро начнется истерика с жалобами на жизнь и горючими слезами. А перед мужчинами вести себя подобным образом претило все внутри. Когда она останется одна, ее горе найдет выход, а сейчас будь что будет. Напьется до невменяемости и пусть делает с ней все, что захочет, лишь бы не видеть, не чувствовать и не помнить. Стараясь не выдать ход своих мыслей, девушка продолжала лежать с высоко поднятыми ногами и рассматривать необычные туфли. Шипы на каблуках так и хотелось вонзить в него, как представителя всех мужчин на земле. Виолетта выхватила протянутую рюмку и бутылку коньяка. — Сама налью, — резко отрезала она. Степан отошел к дверям. Ее ненависть грозила выплеснуться, и, словно горячая лава, сжечь все на своем пути. Вулкан нужно было хотя бы на время потушить, иначе центром извержения окажется он. Девушка с силой открыла пробку, чуть намочив тягучей жидкостью платье, и опрокинула бутылку в рот. Коньяк неприятно обжигал ей горло, но она продолжала вливать его, боясь не успеть или передумать завершить начатое. Степан с интересом смотрел на происходящее. Все, произошедшее сегодня вечером с ним, было настолько необычным и неподдающимся никаким разумным доводам, что он перестал удивляться. Хочет напиться, пусть напивается. Завтра наступит, а с ним придут и объяснения. После принятия изрядной доли алкоголя девушка практически сразу уснула. Степан взял ее на руки, удивившись невесомости. Гостья во сне доверчиво прижалась к нему, положив голову на плечо. Мужчина отнес спящую в гостевую спальню и положил на застеленную кровать, прикрыв пледом. Громоздкие туфли он аккуратно снял и вместе с сумкой поставил на полочку в прихожей. Куртка последовала туда же на плечики. Посмотрев еще раз на девушку, мужчина удивился ее беззащитности, заставившей его остановить машину. Так какая же она на самом деле? Утром Виолетта вспомнила все практически сразу, словно перемотали пленку с фильмом. Голова на удивление не болела, а вот во рту царила настоящая пустыня. Организм просил срочно найти оазис. Девушка встала и тут же рванула в поисках раковины. Степан уже распахивал нужную дверь. Виолетта влетела в помещение и закрылась. Она долго всполаскивала лицо холодной водой, полоскала горло. Пить хотелось нещадно. Высокомерно вздернув подбородок, гостья вышла из ванной. Ожидаемых насмешек не последовало. В квартире царила тишина. Виолетта обошла все комнаты, коих оказалось пять. Вещи все лежали на своих местах. Кровати и диваны аккуратно заправлены. Зеркала блестели. Она напряженно искала хотя бы один недостаток в холостяцкой берлоге. Рванув на кухню, взгляд охватил начищенный светло-бежевый с бордовой отделкой гарнитур, чистую раковину и вымытую посуду, сложенную в сушилке. — Ничего, — в отчаянии прошептала девушка. Вчерашняя ненависть не возвращалась. А новых зацепок не находилось. Девушка легла на светлый диванчик, закинув ноги на спинку. Взгляд скользнул по пятнам на платье. Мало того, что сегодня утром она испачкалась, так еще и вчера, видимо, пролила коньяк. Срочно надо было переодеться. Виолетта вновь прошлась по квартире в поисках женских вещей. Если бы еще сутки назад ей сказали, что она будет копаться в чужих шкафах да еще так неаккуратно, оставляя после себя мятую одежду, не поверила бы. Руки сами собой творили в комнатах беспорядок. Вечером он обязательно начнет предъявлять ей претензии и тогда ненависть вспыхнет с новой силой, придав ей желание двигаться. Опустившись на его кровать, Виолетта решила взять мужскую футболку и облачиться хотя бы в нее. Сполоснувшись в душевой кабинке, девушка почувствовала облегчение. Грязь вчерашнего дня была смыта с тела. Остались только тяжелые мысли, которые словно груз тянули ее вниз. Виолетта легла на диван и включила телевизор. Не считая пары вылазок на кухню в поисках еды, она целый день провела там. Уже к вечеру зрительница была в курсе всех перипетий в жизни героев нескольких сериалов. Степан застал ее лежащей на животе. Голова покоилась на подушке. На экране мелькали картины новостей, одна страшнее другой. Девушка отсутствующим взглядом смотрела туда, не обращая внимание на него. Степану понравилось, как по-домашнему просто и естественно сидела на ней его темно-синяя футболка. Так и не решившись ее отвлечь, мужчина отправился в свою комнату переодеться.