— Я ее не прятал, — ответил Толбот, бросая на адвоката злобный взгляд. — Несмотря на юный возраст, Эмори тяжело переживала смерть матери. Я решил: лучше всего, если ее не станут отождествлять со мной. Мое имя постоянно мелькает в прессе; репортеры поместили бы ее фото на первых полосах всех таблоидов. «Незаконнорожденная дочь миллиардера» — и так далее. Они бы преследовали ее повсюду, донимали. Зачем подвергать ее такому испытанию? Я хотел дать ей возможность нормальной жизни. Получить хорошее образование, выйти замуж, добиться чего-то в жизни самой, так сказать, выйти из моей тени. — Он посмотрел Клэр прямо в глаза. — Но главное, если бы она захотела предать себя огласке, я бы тут же ее поддержал. И к черту последствия для меня. Детектив, у вас есть дети? — Нет. — Тогда вряд ли вы меня поймете. Когда у вас появляются дети, жизнь перестает вращаться вокруг вас и всецело перемещается на них. Ради детей можно пойти на все что угодно. Однажды я говорил об этом с мисс Барроуз, и она задала мне простой вопрос: «Если бы Эмори стояла посреди улицы и ее вот-вот сбила бы машина, вы бы пожертвовали своей жизнью, чтобы спасти ее?» Я не колеблясь ответил «да». Когда она задала мне такой же вопрос относительно моей жены, я ненадолго задумался. Я часто вспоминаю свою реакцию. Она весьма красноречива. Никого нельзя любить больше собственного ребенка, в том числе себя самого. И чтобы защитить ребенка, вы сделаете все, все что угодно. — Как вы думаете, зачем кому-то понадобилось ее похищать? — спросила Клэр. Фишмен прищурился: — Лучше спросить: зачем Обезьяньему убийце ее похищать. — Ну, пусть так. — Клэр пожала плечами. — Зачем Обезьяньему убийце похищать вашу незаконнорожденную дочь? Толбот покраснел, но ответил ровным тоном: — Вы же детектив, вот вы и скажите. Клэр положила руку на белую коробку: — Мы много лет охотимся на Обезьяньего убийцу и точно знаем о нем следующее: он ничего не делает просто так, не имея четкого плана. Он выбрал своей мишенью вас, потому что считает, что вы сделали что-то плохое, что-то требующее наказания. Но предпочел не ранить вас напрямую, а похитить вашу дочь. И вот что странно: он похитил не вашу законную наследницу, а вторую дочь, о которой никто ничего не слышал, совершенно изолированную от империи Толбота. Вторая ваша дочь, Карнеги, чуть ли не каждый день мелькает на страницах светской хроники. Все знают, что она — избалованная соплячка, которая… Фишмен нахмурился: — Детектив, выбирайте выражения! — Избалованная соплячка, которая целыми днями шатается по городу и сорит папиными денежками. Казалось бы, похить ее, и внимание СМИ тебе гарантировано. Он бы привлек к делу столько внимания, что о похищении упоминали бы даже на Филиппинах. Ведь обычно он именно к такому вниманию стремится, верно? Вспомните предыдущие дела; он искал большой огласки, шумихи, скандала. Однако сейчас он рвет шаблон и похищает дочь, о которой никто ничего не знает. Девочку, которую вы заперли в башне из слоновой кости и скрыли от всего мира. Как вы думаете, в чем тут дело? Перед тем как ответить, Толбот покосился на адвоката: — Может быть, он думает, когда пресса узнает, кто такая Эмори, сенсация будет громче, чем если бы он похитил Карнеги. Клэр склонила голову набок и задумалась. — Да, наверное, и я бы сразу об этом подумала. И все-таки Обезьяний убийца, по-моему, действовал хитрее. Мне кажется, у него есть вполне конкретная причина, почему он предпочел Эмори Карнеги; причина, которая, возможно, объясняет, почему он вообще выбрал своей целью именно вас. — Она постучала по крышке коробки. — Мистер Толбот, пожалуйста, объясните, что происходит с «Причалом»! Толбот заерзал на стуле, переглянулся с Фишменом и посмотрел на коробку. — С «Причалом»? — переспросил он надтреснутым голосом. — Артур, ни слова! Ни единого слова! — предупредил Фишмен. — Детектив, мы приехали, чтобы помочь вам найти Эмори. Мистер Толбот приехал добровольно. Если все превращается в своего рода охоту на ведьм, я немедленно прекращаю нашу встречу. Губы Клэр изогнулись в лукавой улыбке. — Мистер Фишмен, мне кажется, что дело связано с Эмори гораздо сильнее, чем уверял вас ваш клиент. Да вы сами на него взгляните! Видите, как он занервничал? — Она встала, зашла им за спины и встала лицом к зеркалу. Нагнулась и прошептала на ухо Фишмену: — Сейчас он старается придумать, как убедить вас, что у него еще будут средства на гонорар вашей фирме после того, как вы увидите последние выписки с его банковского счета! Нэш подошел к столу, не сводя взгляда с коробки. И Фишмен, и Толбот следили за ним взглядами. — Вашему дружку Арти сейчас не по карману даже батончик «сникерс». Верно, Арти? — Он распыляет активы между различными проектами, словно играет в наперсток. Деньги у него кончились, необходимо занимать, а инвесторы начинают волноваться. Возможно, у него уже сейчас в багажнике лежит упакованная дорожная сумка, и он в любой момент готов дать деру. Кроме того, возникла небольшая проблема со второй очередью «Причала». — Клэр покосилась на Фишмена. — Кажется, там и вы выступаете соинвестором? Фишмен нахмурился: — Какое это имеет отношение к делу? — Поскольку вы инвестор, не забеспокоитесь ли вы, узнав, что на самом деле земля, на которой мистер Толбот собирается вести строительство, ему не принадлежит? — спросила Клэр. — Что?! — Я хочу одного: найдите мою дочь, — пробормотал Толбот. — Да уж, Арти, это точно, — сказал Нэш. — Толбот, о чем они говорят? — Карнеги не владеет никакой недвижимостью, верно, мистер Толбот? В отличие от Эмори, — подала голос Клэр. — Пожалуйста, объясните вашему другу, почему Обезьяний убийца предпочел ее Карнеги! Фишмен посмотрел на Толбота в упор: — Артур! Толбот отмахнулся от него: — Матери Эмори с давних пор принадлежала земля на набережной от Белшира до Монтгомери. Перед смертью она все завещала Эмори. — Он повернулся к Клэр: — Речь всего лишь о формальности; Эмори согласилась продать землю мне. Она полностью поддерживает этот проект. Фишмен побагровел: — Толбот, она несовершеннолетняя! Она не может ничего тебе продать еще… сколько? Три года? А строительство должно быть завершено через пятнадцать месяцев! Толбот покачал головой: — Все можно уладить. Я поддерживаю постоянную связь с ее трастовым фондом. Все необходимые документы подготовлены несколько месяцев назад. Как ее законный опекун я имею право в любое время подписать документы от ее имени. Нэш достал из кармана документ, который скопировал для него Хозман, и протянул Толботу, указав на выделенный параграф: — Ваш финансовый директор умер; на договоре передачи залогового права стоит его подпись как свидетеля. Единственный человек в вашей организации, который мог бы пролить свет на существующую проблему, устранен. Весьма кстати, вам не кажется? Если Эмори умрет, вы, как ее отец, получаете полный контроль над ее активами. Отпадает необходимость в трастовом фонде. Вы забираете землю и продолжаете застройку «Причала» глазом не моргнув. Невольно задаюсь вопросом, имеет ли Обезьяний убийца какое-либо отношение к происходящему. Пока дело выглядит так, что самую большую выгоду от смерти Эмори получаете вы. — У вас есть мотив, мистер Толбот, — подхватила Клэр. — И в средствах тоже недостатка нет. Толбот качал головой: — Нет, нет, вы все не так поняли! Все не так! — А по-моему, именно так. — Нет! Я хочу сказать, что в случае ее… — Толбот глубоко вздохнул, стараясь успокоиться. — Если Эмори умрет, земля по условиям завещания переходит в собственность города. — Что?! — Клэр прищурилась. Толбот закатил глаза: — Так решила ее мать. При создании трастового фонда она особенно настаивала на этом пункте. Если что-то случится с Эмори, если она умрет раньше восемнадцати лет, вся принадлежащая ей недвижимость переходит к городу, а оставшиеся активы распределяются между несколькими благотворительными организациями. Я могу приобрести землю единственным путем: с согласия самой Эмори. — Он улыбнулся. — Видите, детектив, если уж кто-то и заинтересован в том, чтобы моя дочь вернулась живой и невредимой, то это я. Клэр повернулась к адвокату: — Мистер Фишмен, это правда? Фишмен поднял руки вверх и покачал головой: — Моя фирма не занимается трастовым фондом. Так что я ничего не знаю. — Он повернулся к Толботу: — Нам придется посмотреть копию договора. Толбот кивнул: — Попрошу секретаршу тебе переслать. — Покосившись на детективов, он продолжал: — Если у вас все, мне пора возвращаться в офис. Ну а в случае, если вы намерены предъявить мне обвинения… Тогда, наверное, придется внести залог. — Толбот, у вас ничего нет, — возразил Нэш. — Как вы собираетесь вносить залог? Толбот промолчал; он лишь плотно поджал губы. Клэр вздохнула, развернулась и вышла в соседнее помещение, оставив Нэша с Толботом и Фишменом. Техник, который занимался записью, поднял оба больших пальца: — Все прошло отлично! — Отцепись, — огрызнулась она. Перед тем как вернуться в кабинет для допросов, взяла еще одну фотографию со стола. Войдя, она бросила фотографию на стол перед Толботом: — Вы их узнаете? — Я должен их узнать? — нахмурился Толбот. — Похоже, это туфли фирмы «Джон Лоббс», черная кожа. — Ваши? — Не знаю. У меня много обуви. Если хотите приобрести такие, могу порекомендовать хороший магазин в центре города. — Умник, — буркнул Нэш. — Вчера, когда Обезьяний убийца прыгнул под автобус, на нем были эти туфли. Но на них оказались ваши отпечатки. Как вы это объясните? Фишмен снова поднял руку и, наклонившись к Толботу, что-то прошептал ему на ухо. — Никак, — ответил Толбот. — Возможно, их выкрали у меня из квартиры… одной из квартир. У меня несколько дюжин пар таких туфель; фирма «Джон Лоббс» производит очень удобную обувь. Он снисходительно усмехнулся; Клэр захотелось его ударить.