– А убийцу они не видели? – Сейчас идет поиск свидетелей. Но камер наблюдения в парке нет. А из здания учебного центра Полина вышла одна. Было без четверти восемь. Десять минут идти до парка и пять минут на прогулку. – Значит, она вышла без четверти восемь? – произнесла Вероника. – Странно, но ведь она уже собиралась уходить, когда я на нее налетела. И было это около пяти часов. Что же ее так задержало? Я-то ведь ушла в половине седьмого, а она еще после меня час пятнадцать сидела. Зачем? Может, у нее была с кем-то назначена встреча в этом парке? – Сейчас мы проверяем ее звонки и роемся в тех чатах, которые она посещала. Кое-что указывает на правильность вашей гипотезы. К сожалению, мы не знаем, кто скрывается под ником «Король Эдуард», который и назначил бедной девушке встречу в том месте, где она нашла свою смерть. – Король Эдуард… Никогда не слышала, чтобы кто-то так называл себя. – А вы хорошо знали Полину? – Она была моей подругой. Но хорошо ли я ее знала? Нет, не уверена. В ней была какая-то загадка. – Но у нее был любовник? – Антон был ее любовником. Я даже подозревала одно время, что Полина убила его из ревности, узнав, что он попутно встречается еще и с Кристиной. Но потом я поняла, что Полине не под силу было бы справиться с Антоном. Она была такая мелкая! Куда ей завалить крупного мужика! – Мужчину в состоянии бодрствования – нет. Но мужчину, который одурманен сильнодействующим препаратом, почему бы и нет? – Что вы говорите? – Нас вначале тоже поразил тот момент, что погибший Антон не оказал своему убийце никакого сопротивления. Он просто лежал на полу в одной позе и позволял тому наносить удары. При этом руки и ноги погибшего мужчины не были связаны. И мы предположили, что либо его вначале оглушили, либо одурманили. – Затылка у Антона не было вовсе, – припомнила Вероника и содрогнулась. – Зато лицо сохранилось прекрасно. Вообще, именно лицо пострадало меньше всего, словно бы убийца избегал наносить удары именно в эту область. – Он хотел, чтобы мы сразу поняли, кто убитый. – И есть еще один момент: после проведенной экспертизы в крови погибшего нами был обнаружен мощный коктейль из снотворного и спирта. И этот же коктейль мы нашли в той бутылке виски, которую вы сначала украли с места преступления, а затем любезно нам ее вернули. – Значит, в виски было добавлено снотворное! Антон его выпил, готовясь к непростому объяснению с женой, и вырубился. А убийца пришел и прикончил его, пока Антон был без чувств! – Именно так все и выглядит. Хотя, скорей всего, Антон сам впустил своего убийцу в квартиру, потому что следов взлома на двери нет. – Он его впустил, они поговорили, выпили… То есть Антон выпил, а тот – другой сделал вид, что пьет, а потом Антон уснул, и его убили. Но погодите, а где же тогда моя бутылка виски? Кристина забрала ее с собой? – Она утверждает, что не брала. Бутылка оставалась в квартире. Антон сделал из нее лишь пару глотков и поставил на стол. – Тогда кто забрал бутылку? И кто принес ту – другую? – Если не брали ее вы, остается предположить, что ваша бутылка сейчас находится у убийцы. – Он унес ее с собой. Но зачем? – Как ошиблись вы, точно так же и он второпях перепутал ее со своей. – Вот оно что! Значит, преступник знал, что Антон выпил его виски. Может быть, он даже сам его и принес! А потом решил забрать, чтобы бутылка не выдала его, но перепутал и унес мою бутылку с соком навозника! – Об этом мы можем только гадать. Камер у них в подъезде нет. Свидетели никого подозрительного не видели. А Ульяна утверждает, что хоть она и приходила, но ей никто не открыл. Она долго звонила, стучала, требовала открыть, это подтверждают и соседи. Но ей так и не открыли. Она ушла, потому что хотела позвонить своему отцу и посоветоваться с ним, как ей быть дальше, а потом появились вы с Милославой, приехала полиция, и Ульяна уже не рискнула сунуться. Отец велел ей уезжать, что она и сделала. – А когда пришли мы с Милославой, в это время дверь в квартиру была уже открыта. Значит, преступник мог покинуть квартиру в промежуток между приходом Ульяны и нашим! Вам нужно еще раз опросить всех соседских алкашей. Возможно, как люди заинтересованные, кто-нибудь из них и вспомнит, что за человек в это время крутился возле подъезда с бутылкой виски в руке. Следователь ее предложению, как ему нужно проводить расследование, не очень-то обрадовался. Но Веронику отпустил, предупредив, что хотя прямых доказательств ее виновности нет, но косвенных набралось уже предостаточно. И еще если появится хотя бы один труп из числа тех, кому она угрожала, и ей будет точно несдобровать. Поэтому, уходя от следователя, Вероника давала самой себе клятвенные обещания держать отныне свои чувства в узде, а язык за зубами. Данила вышел, чтобы проводить ее. Вероника уже успела поделиться с ним своей проблемой необузданности чувств, и Данила сказал: – Бывает, что меня охватывает такой гнев, что я не знаю, как с ним совладать. Разные духовные практики пробовал, и медитировать, и считать до десяти, и визуализировать свои проблемы, а потом выдыхать их в виде облачка пара. Ничего не помогало или помогало на считаные минуты, а потом вся злость возвращалась. – И как же ты справился? Ты же справился? Данила молчал, словно смущался. – Меня моя бабушка вразумила, – наконец произнес он. – Сказала: «Когда накатывает, ты молись. Говори самое простое: «Господи Иисусе Христе, помилуй меня грешного!»» Вероника едва сдерживала смех. Хорош страж закона! Сам ни на что не годен, молится он! – И как? – сдавленно выдавила она из себя. – Помогает? Данила ей не ответил. Он лишь очень серьезно взглянул ей в глаза и кивнул. И ушел. А Вероника, давясь от хохота, отправилась по своим делам дальше. Нет, отказать себе в маленьком удовольствии и доказать всем своим злопыхателям, что она невиновна, Вероника не смогла. Для этого она даже вернулась обратно на работу, где прошлась по всем помещениям, заглянув при этом в самые людные и оживленные, и с радостью отметила, что враждебность в устремленных на нее взглядах сильно уменьшилась. Видимо, люди сообразили, раз Вероника до сих пор на свободе, значит, к убийству Полины она отношения не имеет. Занятия с ребятами тоже прошли неожиданно хорошо. Вероника испытывала своего рода эмоциональный подъем. Ей снова стало казаться, что поездка в «Сириус» не такая уж несбыточная мечта. – Антон погиб, – рассуждала Вероника. – Полина тоже. Не станут же они вновь подыскивать мне замену. Да и кто захочет, учитывая мою сложившуюся репутацию? Все будет хорошо. В поездку отправляюсь с детьми я! Эти мантры какое-то время действовали очень благотворно. Вероника почти что и сама поверила в их реальность. Но внезапно в дверь постучали. Вероника открыла и обнаружила на пороге Ксюшу. – Я все знаю! – выпалила девочка. – Теперь у вас просто нет другого выхода! Глаза у девочки сверкали. Волосы были растрепаны. На щеках играл румянец. Похоже, она очень спешила к своей любимой учительнице. – О чем ты говоришь? – Теперь вам придется обратиться за помощью к дяде Саше! Я ему уже позвонила. Он приедет сегодня ближе к семи! – Не надо к семи! – воскликнула Вероника. Ксюша озадачилась: – Почему? У вас занятия до шести. И вам, и ему удобно встретиться в это время. – Не надо твоему дяде приезжать вовсе! Полиция меня ни в чем не подозревает. – При чем тут полиция! – отмахнулась Ксюша. – Своими ушами слышала, вас уволить хотят! – Меня? – ахнула Вероника. – За что? – То-то и оно, что ни за что! Вы же ни в чем не виноваты. А эти перестраховщики хотят избежать лишних слухов. Дескать, им репутация нашего учебного центра дороже, чем судьба отдельно взятого педагога. Мол, вы бросаете тень на наше учебное заведение. – Это возмутительно! Но Вероника знала, откуда ветер дует. Конечно, это Мегера Лимоновна постаралась! Старая грымза! – Да, – подтвердила Ксюша. – Говорят, что она с нами вместо вас поедет. – Дырявая калоша! – А мы не хотим ее! Да и она тоже не слишком хочет с нами ехать. Но больше никто не соглашается, вот ей и сказали, что придется ехать ей. – А она? – Она сказала, что боится вас. – Еще и паникерша! И Вероника почувствовала, как гнев вновь распирает ее изнутри. Огромным усилием воли она заставила себя переключиться на разговор с Ксюшей. Вероника о чем-то говорила с девочкой, но чувствовала, что гнев по-прежнему не оставляет ее. Хотелось немедленно бежать и вцепиться Мегере Лимоновне в ее редкие патлы. Ксюша давно ушла, а Вероника все злилась на свою недалекую руководительницу: – Выдрать ей волосы с корнем! И глаза выцарапать! Понимая, что если останется тут, то непременно выкинет нечто такое, о чем впоследствии придется пожалеть, Вероника кинулась бежать. По дороге она столкнулась с Мегерой Лимоновной, от которой отшатнулась, словно от чумной. Но та выглядела как-то странно, при виде Вероники лицо ее исказилось, словно от страха. Она начала лепетать что-то о двух детях, которых воспитывает одна. Что дочка еще учится в институте, а сын и вовсе в школе. Пока Вероника соображала, зачем Мегера Лимоновна ей все это рассказывает, та неожиданно заломила руки и горестно воскликнула: – Вероника, не погубите! Ради детей!