– Можешь вспомнить, что послужило причиной увольнения Полины с Кристиной? – А не было никакой причины, – пожала плечами Ульяна. – Просто они сказали, что хотят уволиться. Мама их не стала удерживать, других быстро нашла на их место. – Но Стеша очень расстроилась из-за ухода Полины. Она ее любила. – Ну да, любила. Только что поделаешь, если Полина сама сказала, что больше не хочет и не будет работать у нас. – Сама? – Насильно же не заставишь. Мама ей и оплату предлагала повысить, и личный транспорт предоставить, нет, ни в какую. Ушла и все! – А Кристина? – Ну, ту и не задерживал никто. Ушла и прекрасно, работник из Кристины, прямо скажем, был аховый. – А правда, что твоя мама приревновала отца к этим девицам? – Мама? Отца? Да ты что! И Ульяна расхохоталась. – Во-первых, папа бы в сторону этих девчонок даже и не посмотрел бы. Он маму до сих пор обожает. А во-вторых… мама не стала бы ревновать, даже если бы папа что-нибудь такое и отчебучил. Нет в ней ревности ни капли, такой уж она человек. Папа свободно может делать все, что ему заблагорассудится, с другими женщинами. Наверное, поэтому ему это и неинтересно. Даже когда Антон заявил, что он внебрачный сын моего папы, то мама и тогда не дрогнула. Вероника слушала, хлопая глазами от удивления. Итак, первая версия об убийстве Полины из ревности женой Глеба Игнатьевича с треском провалилась. Но зато пока еще смутно, но все же вырисовывалась другая, ничуть не менее интересная. – Как ты сказала, внебрачный сын? Ульяна поморщилась. – Ну да, был такой период, когда Антон утверждал, что его мать-покойница перед смертью сообщила ему эту тайну. Дескать, был у нее роман в молодости с Глебом Игнатьевичем, от него у нее и родился Антон. И что Антон пришел к нам в дом именно с этой целью, познакомиться со своим отцом. И даже доказательства какие-то отцу показывал. – И… и что? – И ничего! Глупость это все оказалась. Чушь несусветная. Отец не поленился, сделал ДНК-тест, по которому было четко видно, что ни малейшего отношения к нашей семье Антон не имеет. И родства между ними нет. Но за это время Антон уже вроде как стал нам не совсем чужим, так что папа предложил ему место своего личного водителя. Ну, а потом уже и я в него влюбилась. – А твой Антон тоже по собственному желанию подал заявление на увольнение? – Да, он тоже. Объяснил, что ему невозможно быть шофером у отца невесты. – Это понятно. А ты не знаешь, что за доказательства приводил Антон в качестве подтверждения отцовства Глеба Игнатьевича? – Не знаю и никогда у отца не спрашивала. К чему? Ведь все равно выяснилось, что мать Антона обманула своего сына. И его отцом был какой-то другой мужчина. Вот только мать обманула Антона или… сам Антон пытался обмануть семью своей будущей невесты? На этом предварительная часть знакомства с семьей Глеба Игнатьевича закончилась. Пришло время приступить к музыкальным занятиям. – Я для вас специально открыла малую гостиную, – сказала Таисия Захаровна. – Мы там очень редко бываем, разве что с мужем по особым случаям навещаем эту комнату. И Таисия Захаровна как-то по-особому вздохнула и порозовела при этих словах. Но быстро взяла себя в руки и продолжила: – А между тем там сделана отличная звукоизоляция. И все необходимые инструменты тоже уже там приготовлены и только ждут мою маленькую музыкантшу, будущего гения! Стеша потупилась, у нее явно были сомнения насчет своей гениальности. А вот Вероника, напротив, с любопытством озиралась в той комнате, в которую их привели. Что-то ей казалось тут смутно знакомым: картины на стенах, мебель, интерьер. Но Таисия Захаровна отвлекла ее внимание, показывая музыкальную установку, которую они с мужем приобрели для занятий дочери. Установка была хороша. Такую бы в их учебный центр, там бы она пригодилась для тех детей, кто действительно имеет способности к музыке. Но, увы, в жизни не бывает все так гладко. И Веронике пришлось приступить к занятиям. Глава 9 Как и утверждала Полина, маленькая Стефания была очень покладиста и усердна. Ей бы чуточку способностей, совсем крошечку, и девочка бы горы свернула. Но, увы, чего нет, того нет. И слушая, как ее ученица совершенно не в такт раз за разом бьет в треугольник, ничего более простого Вероника отыскать для первого раза не смогла, у учительницы уши буквально сворачивались в трубочку. Она старалась не смотреть на Стешу, чтобы та случайно не прочитала по ее глазам мнение новой учительницы о ее способностях. Девочка и без того очень волновалась и все время спрашивала у учительницы: – Я правильно делаю? Вот так надо? Да? – Все в порядке, милая, – не глядя на Стешу, отвечала Вероника. – Мы с тобой находимся еще в самом начале пути. Пока рано делать какие-либо выводы. Стеша звенела в треугольник, руки Вероники машинально порхали над клавишами, мелодия была сто раз отыгранная, ноты для игры были не нужны. Поэтому Вероника могла спокойно смотреть по сторонам. И внезапно… – О боже! И музыка замерла. Слыша, что мелодия перестала литься из-под пальцев учительницы, Стеша еще несколько раз робко звякнула и замерла. – Мы уже закончили? – Стеша… – замирающим голосом обратилась Вероника к своей ученице. – А эти картины всегда тут висели? Девочка пожала плечами. – Мне кажется, что да. А это имеет какое-то отношение к той музыке, которую мы играем? Вероника помотала головой, и они вновь взялись за занятия. Но теперь у Вероники что-то не ладилось. Не раз и не два раза сыгранная ею мелодия путалась и прерывалась, Вероника извинялась, принималась играть сначала, но снова сбивалась и застывала. Она видела, что Стеша ею недовольна. Девочка несколько раз хмурилась, тяжело вздыхала и явно жалела о том, какая неудачная учительница досталась ей в этот раз. Девочка была амбициозна, она обязательно хотела добиваться результатов. Пусть не для себя, пусть для папы с мамой, но результат должен быть! И ей вдвойне было обидно, что этого не происходит даже не по ее вине, а по вине специально нанятого ее родителями человека. Наконец Вероника сдалась. – Давай немного прервемся. Что-то у меня голова разболелась. – А-а-а! А то я и думаю, что вы какая-то не такая. Что же, давайте. Потом это время отдыха мы присоединим в конце к нашему занятию, удлинив его. Стеша определенно не желала давать поблажки ни себе, ни другим. – А что это у тебя? – спросила у нее Вероника. – Шахматы? Играешь? – Да. – И как успехи? Может быть, сыграем с тобой? – У вас же голова болит. – Ничего, во время игры пройдет. – Что же, давайте. Они начали играть, и Вероника вчистую проиграла. Это ее задело. Она стала играть внимательней, но добилась лишь того, что Стеша поставила ей мат не на третьем, а на четвертом ходу. Это уже не лезло ни в какие ворота. Вероника всегда считала, что она неплохо играет в эту игру. Все-таки посещала шахматную секцию, имела юношеский разряд и была уверена, что обыграет девочку. Но, увы, Вероника раз за разом проигрывала ребенку. – Не огорчайтесь, – утешила ее Стеша, – у меня редко кто выигрывает. Раньше папа выигрывал, но в последнее время и он тоже перестал. – Ты где-нибудь занимаешься? К тебе ходят педагоги? – Нет, сама понемножку разбираюсь. С компьютером играю. У него трудно выиграть. Один раз с дяденькой играла, он сказал, что гроссмейстер. Не знаю, мы с ним вничью сыграли. Он потом долго мне писал, просил о встрече. Он думал, что я взрослая. Говорил, что я должна на турнире выступить. – Ничего себе! – поразилась Вероника. – Так у тебя же способности. Слушай, бросай ты эту музыку, сосредоточься на шахматах. – Мне бы тоже этого хотелось, – вздохнула Стеша. – Музыка мне совсем не нравится. Конечно, я стараюсь, но сама чувствую, что получается плохо. Но как же родители? Они огорчатся, если я переключусь на шахматы и заброшу музыку. – Хочешь, я с ними поговорю? Я объясню, что, когда у человека ярко выраженные способности к шахматам, ему ни к чему размениваться на разную там музыку. – Поговорите? Правда? Если честно, то я бы хотела сосредоточиться только на шахматах. Там у меня все получается, никаких сложностей нет. А если даже и возникают, то мне доставляет удовольствие их преодолевать. – Ну, так и договорились. – Но тогда вы потеряете работу.