Я бросила взгляд на гонца. Он таращился на меня во все глаза. Поскольку чипы не оставляли следов, они идеально подходили для передачи тайных посланий – к примеру, сообщений об убийстве. – Пристрелишь меня, – ответила я, все еще приходя в себя, – и никогда не узнаешь. Макель определенно не собирался пускать чипы с молотка. Во что же он ввязался? Его отец никогда не вмешивался в политику. Он правил «Сваями», а до всего остального ему не было дела. Надо было принимать по одному чипу за раз, как того требуют правила, тогда воспоминания не смешались бы у меня в голове. С другой стороны, мне хватило и того, что я увидела. Слишком много крови. Слишком много смертей. – Давай без резких движений, – сказал Макель. – Без резких движений? – усмехнулась я. – Это ты у нас размахиваешь стволом. – Намек понял. – Он положил оружие на стол и поднял руки, широко расставив увешанные перстнями пальцы. – Так лучше? Я помотала головой. – Отпусти нас. Сохрани нам жизнь, и я, может быть, расскажу тебе, что увидела. Макель посмотрел на гонца. – Его я отпущу, а ты… – его подведенные кайалом глаза уставились на меня, – ты останешься здесь. Но у меня не было никакого желания находиться с ним не то что в одной комнате – в одном квадранте. В его лице сквозило что-то зловещее. Он смотрел на меня так хищно, так плотоядно, что у меня по спине поползли мурашки. Передо мной уже не тот парень, который неделями оплакивал своего отца и заботился обо мне, когда я чуть не потеряла своего. Но нельзя подавать виду, что мне больно, иначе Макель использует мою слабость против меня самой. – Так не пойдет, – сказала я. – Котик, послушай. – Его голос был мягким и мелодичным, но в нем слышалась нотка отчаяния. – Я бы в жизни тебя и пальцем не тронул. Честное слово. – Это была моя фирменная фразочка. Моя дежурная ложь. – К тому же домой тебе путь заказан, – продолжил он, и я знала, что речь не о моей каморке за сценой. Да как он смеет давить на больное? Меня так и подмывало сказать ему пару ласковых, но я взяла себя в руки и повернулась к гонцу. – Иди сюда. Он в нерешительности переводил взгляд с меня на Макеля, но, заметив выражение моего лица, встал со мной у окна. – Кира. – В голосе Макеля звучали металлические нотки. – Давай присядем и потолкуем. Он снял котелок и положил на стол. Его лоб блестел от пота. Я заставила его нервничать. Это хорошо. – Толковать больше не о чем. Ты дашь нам уйти и никого не посадишь на хвост. Это касается и твоих подручных. Макель пожал худыми плечами, которые, как два штыка, торчали под мешковатым пальто. – Я не слежу за каждым их шагом. Они, как-никак, люди свободные. Свободные? Ну да, конечно. – Нет, следишь, – процедила я сквозь зубы. – Не надо меня дурачить. – Чтобы я тебя дурачил? – Он ткнул себя пальцем в грудь и выпучил глаза. – Да никогда! Давай все обсудим, – повторил он, кивая на кресло возле стола. – Успокоимся, поговорим, как цивилизованные люди. – Его лицо расплылось в улыбке. – За ужином, например? Тьма, которая месяцами накапливалась у него внутри, выплеснулась наружу. Его глаза прищурились. Движения стали дергаными. Он наблюдал за мной с той же сосредоточенностью, с какой изучал своих жертв. Как будто что-то прикидывал. Да, точно. Только на этот раз жертвой была я. Нужно сбежать куда-нибудь, где он меня не найдет. – Ладно, – сказала я. – Но сначала… – Я метнула пустой футляр ему в голову и крикнула: – Поберегись! Он пригнулся, а я вытолкала гонца из окна и прыгнула следом за ним. Мой план побега имел очевидные недостатки, и, падая в темные волны, я спрашивала себя, неужели нельзя было поступить иначе. На дворе зима. Ночь. Вода, должно быть, ледяная. Хоть в чем-то не ошиблась. Легкие сжало в тиски. Лицо, шею, голые руки безжалостно кололи тысячи иголок. Глаза и нос разъедала соль. Где в этом подводном кладбище верх, а где низ, я не знала. Нужно было всплывать, но я не двигалась, думая о Макеле и том, что произошло семь лет назад. Спустя пару месяцев после того, как завязалась наша дружба, я предложила Макелю нырнуть с пирса на «Сваях». Стоял жаркий летний денек, и море с небом были лазурного цвета. Макель колебался. Тогда он был еще тоньше, чем сейчас. Не мальчик, а тень. Но я пообещала, что пригляжу за ним, гордо объявила, что отлично плаваю. Я каждое лето ныряла с родительской лодки и умела надолго задерживать дыхание. – Со мной тебе ничего не грозит, – сказала я. – Честное слово. И мы нырнули. Макель долго барахтался, а потом погрузился под воду. Я думала, что он притворяется, он ведь вечно притворялся. Вот и теперь корчил гримасы и по-рыбьи разевал рот, выпуская потоки пузырьков. Я наблюдала за его ужимками и хихикала. Но вскоре он покраснел, а потом и вовсе начал синеть. Я нырнула за ним, с трудом вытащила его хрупкое безвольное тельце на поверхность и, обхватив одной рукой, поплыла к берегу. Откашлялся он быстро, но на душе у меня полегчало лишь тогда, когда его губы тронула улыбка. С тех пор он не верил моим обещаниям, будто я нарочно все подстроила. Течение потянуло меня ко дну, и я сразу опомнилась. Кругом была беспросветная мгла. Мах за махом я упорно перебирала ногами, пока с судорожным вдохом не вырвалась на поверхность. В какой стороне причал? Я замотала головой в поисках газовых фонарей. Мое дыхание туманом стелилось над водой. Стараясь удерживаться на плаву, я убеждала себя, что скоро привыкну к пробирающему до костей холоду. Этого не случилось. Да еще и намокшие юбки тянули дну, к останкам других несчастных, вставших на пути у моего наставника. В своем воображении я уже видела бледные руки, которые тянутся к моим башмакам. В спину с силой дикой кобылы ударила волна. Меня отнесло чуть ближе к причалу. Нет, это не волна. Это рука, и она обвивает меня, тянет вниз. Над водой показались черные волосы, сверкнули в свете звезд бледные глаза. Гонец. Неужели задумал меня утопить? Я вспомнила тело, барахтавшееся в красно-золотой воде, и принялась брыкаться. Меня так легко не одолеть! – Перестань! – выдавил он, когда я угодила ногой ему в живот. – Я пытаюсь тебе помочь! Я подавилась и закашлялась. От соленой воды жутко саднило горло. – Это платье тебя утопит. – Аглб! Я хотела сказать: «Согласна». – Нужно… – пыхтел он, гребя на месте, – нужно его снять. Я кивнула и потянулась к застежкам на спине, но тут же ушла под воду с головой. Две сильные руки потянули меня вверх. – Не трогай! – сказал он. – Я сам. Я хотела пошутить, что ему не терпится раздеть меня с нашей первой встречи, но снова хлебнула морской воды. Он развернул меня к себе спиной и занялся шнуровкой на корсете, но его героические попытки спасти меня из объятий моря не увенчались успехом. Мы оба то и дело опускались под воду. – Почему это так сложно? – не выдержал он. Я с завистью подумала о магнитных застежках на его органическом костюме. – Держи, – сказала я, протягивая ему острую отмычку с браслета. Он быстро распорол шнуровку, и я с облегчением высвободилась из тяжелого платья. Наслаждаясь свободой движений, я поплыла к причалу, и гонец последовал за мной. Но только я начала карабкаться по лестнице, как вдруг в тишине, подобно туманному горну, прозвучал голос Макеля. – Найдите их! – приказал он. – Не дайте ей уйти! Я поежилась. Этот тон он приберегал для особых случаев. А точнее, для особых людей – своих подручных. Скользнув обратно в воду, я многозначительно посмотрела на гонца и прижала палец к губам. – Я никого не вижу, – пробасил кто-то. У нас над головой скрипнули доски и захрустел лед. Мы влипли по самое не хочу. – В чем дело? – спросил гонец.