– Все, как в Священном Писании, – вдруг сказал он. – За правым плечом человека – ангел, а за левым… сами знаете кто. – О чем вы? – растерялась я. Священник усмехнулся. – Надеюсь, вы хорошо знаете своего спутника. Зачем пришел? – обращаясь к Бергману, продолжил он. Признаться, я замерла с открытым ртом, а Максимильян ответил какой-то тарабарщиной. Я не сразу поняла, что это латынь. Священник нахмурился, а Бергман засмеялся, смех показался мне злым. – Ты плохо знаешь латынь, старик, – сказал Максимильян и, шагнув к отцу Тихону, что-то шепнул ему на ухо. Все это казалось мне в высшей степени странным, поведение обоих, и даже обращение «старик». Отцу Тихону было лет пятьдесят, хотя окладистая борода и седина в волосах делали его старше. Он повернул голову, перекрестился на церковные купола и молча кивнул. Какое-то время они стояли, глядя друг на друга, точно чего-то ожидая. – Отец Тихон, у нас к вам несколько вопросов, – сказала я. – Они касаются господина Зорина. Мы частные сыщики, заняты поисками его супруги. По просьбе ее матери. Надеюсь, вы не откажетесь нам помочь. – Частные сыщики? – удивился отец Тихон. – Вот уж не ожидал. Что ж, идемте. Котенок между тем спрыгнул на крыльцо, священник подхватил его на руки, сел на широкую скамью возле двери в дом и теперь поглаживал котенка. – Разговор у нас будет недолгим, замерзнуть не успеем, – сказал он. – Так что вы хотели знать? – Вам известно, где находится его жена? Отец Тихон смотрел вниз, руки его на мгновение замерли, затем снова вернулись к поглаживанию. – Нет. С чего вы взяли, что мне это известно? – Он мог вам сказать то, что скрыл от других, – пожала я плечами. – Вы имеете в виду исповедь? Тайна исповеди охраняется законом. Бергман стоял на верхней ступеньке крыльца вполоборота к священнику, слушая с заметным равнодушием и, судя по всему, не спешил принять участие в разговоре. Отец Тихон избегал смотреть в его сторону, и я намеренно встала между ними. Он поднял голову и теперь смотрел на меня. – Вы давно знакомы? – задала я вопрос. – Лет десять, не помню точно. – Вчера он приезжал к вам. Вряд ли на службу, если вы сейчас отстранены. – Отстранен. Верно. Но это не мешает мне быть христианином и давать утешение другому христианину. – То есть он приехал к вам, чтобы получить утешение? – Мы с ним давние знакомые. Он приезжает иногда. Мы вместе молимся, потом пьем чай. – С его супругой вы были знакомы? – Со второй? Нет. Она, как я понял, далека от церкви. – А первая супруга? С ней вы встречались? – Довелось видеться несколько раз. Если вы подозреваете Зорина… не мне давать советы сыщикам, но поищите лучше в другом месте. – В каком – другом? – нахмурилась я. – Не знаю. Просто в другом. Извините, у меня дела. Он поднялся, все еще держа котенка на руках, стало ясно: ничего он больше не скажет. Я посмотрела на Бергмана, ища поддержки, но он с кривой ухмылкой шагнул с крыльца. – Спасибо, – пролепетала я, и пошла за Максимильяном. Когда до машины оставалась сотня метров, я повернулась. Отец Тихон стоял на крыльце, провожая нас взглядом. Я вдруг припустилась к нему со всех ног. – Что он вам сказал? – спросила я, слегка запыхавшись. – Ваш спутник? – Да. – «Не трогай меня, и я не трону тебя». – Что это значит? – Только то, что он сказал, – пожал отец Тихон плечами. – Это не тайный знак или секретная формула, если вы об этом. – Он улыбнулся, но тут же вновь заговорил серьезно. – Пути Господни неисповедимы. И все же… вы странная пара. – Да, нам говорили, – не придумала я ничего умнее, и пошла к Бергману. Он ждал меня в машине. Вопроса не задал, возможно, по этой причине я заговорила сама, хотя намерена была молчать. – Ты знаешь латынь, древнегреческий, а также черт знает что еще. Было бы здорово, расскажи ты мне, где и когда ты все это выучил. – Это что, преступление? Знать латынь и древнегреческий? – Тебе не кажется, что ваш диалог с батюшкой выглядел, мягко говоря, странно? – Не кажется, – отрезал он. – Батюшка слегка повернут на демонах, ему нравятся красивые девушки, но совсем не понравился я. – Отличное объяснение. Я досадливо отвернулась к окну. Некоторое время он молчал, потом заявил: – Языки я выучил сам. Хотелось читать некоторые книги в подлиннике. – Сколько талантов у простого воина, – фыркнула я. – Что? – нахмурился Бергман. – Если верить твоим собственным байкам… – Я полагаю, сейчас ты говоришь его словами, – перебил он. – Общение даром не прошло? – А чего ты хотел? – Я поймала себя на том, что кричу. – Давай подумаем, что такого может знать священник, о чем не пожелал сообщить нам, – мягко ответил Максимильян. – Какую тайну ему на исповеди доверил Зорин? – спросила я, честно сказать, в тот момент меня это не особенно волновало. – Мало мне тебя с Поэтом, с вашими дурацкими фантазиями, и Клима, который, похоже, свято в них верит, так еще священник-экзорцист, что само по себе чистая экзотика, принимает тебя за беса. Может, мне все снится, и на самом деле я лежу в дурдоме под капельницей? – Это вряд ли. Хотя… в каком-то смысле, наша жизнь – иллюзия. – Спасибо, утешил. Мне сейчас не до философии. – Не понимаю, чего ты от меня хочешь, – засмеялся Бергман. – Когда я говорю, что я – падший ангел, ты злишься и обвиняешь меня в том, что я морочу тебе голову. Когда то же самое говорит священник, ты злишься еще больше. – Ага, такое впечатление, что вокруг одни психи. – Тому, кто постоянно имеет дело с бесами, немудрено слегка спятить. Это я о батюшке. Не принимай близко к сердцу то, что произошло. Тем более что, на мой взгляд, ничего особенного и не случилось. Стало ясно, продолжать разговор бессмысленно. В самом деле, в чем я его обвиняю? И во что хочу или не хочу верить? Бергман парень со странностями, а у священника не все дома. Иначе он не занимался бы тем, чем занимался. Не зря его от службы отстранили. В общем, я предпочла думать о предстоящем разговоре с Викой Романенко. Вскоре мы уже подъезжали к ее салону красоты. Не в центре, но место вполне достойное, выглядел салон и внутри, и снаружи соответственно. Посетителей было много, девушка-администратор провела нас в небольшой кабинет. Вика, которую мы по дороге предупредили, что скоро будем, пила кофе, глядя в окно. На нас она взирала с некоторым недоумением. Впрочем, вряд ли я ее особенно заинтересовала, а вот частный сыщик, как она себе его, должно быть, представляла, явно с обликом Бергмана не вязался. Он выдал свою коронную улыбку, и я всерьез забеспокоилась, как бы бедная женщина со стула не свалилась. – Максимильян, – представился Бергман и поцеловал хозяйке салона руку, отчего она зарделась и задышала чаще. – Лена, – скромно сказала я, чувствуя себя здесь лишней. Может, сказать, что мобильный в машине забыла и оставить их наедине? – Кофе? – робко пискнула Вика. – Не беспокойтесь.