— А ты не хочешь помочь? Все-таки это и тебя касается. — Честно? Не хочу. — Антон внезапно помрачнел. — Поскольку я в этом дерьме уже замазан по самые гланды, то чем дальше я буду держаться от расследования, тем лучше. — Но что ты по этому поводу думаешь, что там на дискете может быть? — Хрен его знает. Какая-нибудь секретная информация плюс киллерная программа. — Что значит киллерная? — насторожился Крюков. — При определенных условиях — опоздание с введением кода или незнание пароля — программа убивает информацию на диске. А ты что подумал? Программа по подготовке киллеров? — Не совсем. Есть ведь такие программы, которые воздействуют на подсознание человека и делают его невольным самоубийцей или убийцей. — Я слышал об этом, — кивнул Антон. — Но для этого требуется более сложная аппаратура. И суточная энергия Красноярской ГЭС. Слушай, даже если допустить, что я убил Бонзу во сне или под гипнозом, как я мог потом запереться снаружи? — Но ты точно ничего не помнишь? — спросил Крюков. — И ты туда же? Точно не помню. Я ящик смотрел, потом заснул. Проснулся оттого, что вы в дверь ломились. Кто меня запер, кто Бонзу завалил — понятия не имею. Дай в себя прийти, меня до сих пор колотун бьет. Антон зябко поежился и покрутил головой. Вдруг он насторожился: — За нами хвост. Эта голубая «пятерка» нас от самой ментовки пасет. — А ты бы чего хотел? Ты теперь то ли подозреваемый, то ли важный свидетель. Одним словом, скоро от тебя не отвяжутся. За мной такие же веселые ребята целый месяц ходят. Ничего, привык. И ты, года не пройдет, привыкнешь… На Ваганьковском кладбище было людно и оживленно. То туда, то сюда пробегали группы экскурсантов. Толпились поклонники похороненных здесь героев времени — артистов и криминальных авторитетов. В глазах, обращенных на роскошные гранитные кресты и памятники, читалась нескрываемая зависть: «Эх, живут же люди…» Крюков с Антоном заметили своих. Автобус только что подъехал. Крюков протолкался к Семену. — Извини, в морг не успели. Антона в конторе промурыжили. — Ничего, все нормально. Спасибо, что вообще сумел вырваться. Народу, чтобы проститься с Галиной, собралось много. Родные, знакомые, сотрудники. Процессия двинулась мимо церкви и, обогнув беломраморный, словно Дворец съездов, угол колумбария, направилась по Писательской аллее кладбища. — Ирину видишь? — спросил Антона Крюков. — Вон она, дубленка ее. — Антон указал на шедшую впереди них девушку. Девушка услышала их разговор и обернулась. Дубленка действительно была похожей, но девушка оказалась не Ириной. Впрочем, Крюкову она тоже была знакома. — Мария? — удивился он. — Вот уж никак не ждал вас тут встретить. Вы знали Галину? — Когда-то мы с ней вместе работали. — Послушайте, я только что узнал, что возле вашего центра кого-то убили. Мария вздрогнула: — Вы и об этом знаете? — Когда я услышал, что убитая работала в Центре исследований крови, я испугался, что убили вас… — Это была моя подруга Лидка. Я не спрашиваю, откуда вы узнали про убийство. Может быть, вы знаете и того, кто ее убил? — Подозреваю, что это тот же человек, который виновен и в смерти Галины. У нас его зовут Мясником. Но кто он, мне пока неизвестно. И полагаю, что вы знаете больше, чем говорите. Не хочу вас пугать, но боюсь, что и ваша жизнь в опасности. Вы уверены, что ничего не хотите мне сказать? — Я бы рада, но мне просто нечего вам сказать, — потупилась Мария. «Врет, — определил Крюков. — Сейчас начнет уводить разговор в сторону». — А кто этот молодой человек, который пришел с вами? — подтвердила Мария его догадку. — Кто, Антон? — Крюков покрутил головой. Антона рядом не было. — А вы и его знаете? Тьфу, зараза. Купила за рупь двадцать. Теперь исчезла и Мария. Она словно растворилась в окружавшей Крюкова плотной толпе. Он стал потихоньку пробираться к краю, чтобы найти хотя бы Ирину. В черной-черной комнате за черным-черным столом сидел Мясник и разговаривал по черному-черному телефону: — Слушай, ты меня достал. — Голос Мясника выдавал раздражение. — Тебя твоя мама разве не учила не суетиться под клиентом? Плевал я на Крюкова, на эту бабу и на всех остальных. Я контролирую каждый их шаг. Я и так среди них, ближе уже некуда. Остается только в койку залезть. Все они живы до тех пор, пока я этого хочу. Нет, убивать их пока рано, вы и без того сильно наследили. Ну хорошо, мы наследили. Если они нащупают что-нибудь важное, уберу сам. Всех. Сделаю генеральную мокрую уборку. Конец связи… Бригада Крюкова в полном составе подъехала к управлению. Крюков первым делом сунулся к дежурному: — Распечатки из информационного центра, которые я заказывал, пришли? — Пришли и ушли, — проворчал дежурный. — Сам Старшинов забрал. Александр Абрамыч Галкин, начальник отдела оперативной разработки, в котором работал Крюков, встретил его хмуро: — А, вот и вы, Крюков! Зайдите к Старшинову. Обзвонился. В кабинете полковника Старшинова околачивались его заместитель майор Майоров и неизвестный с казенной рожей гэбэшника. Приглядевшись, Крюков узнал в нем того самого типа, что приезжал на дачу генерала Лентулова. Либо всем троим было нечего делать, либо они ждали именно Крюкова. Он допускал и то, и другое. Полковник был суров: — Это ваше? Он потряс в воздухе стопкой листов с таким видом, словно это были крапленые доллары с голыми бабами или сатирический пасквиль на семью президента. Но это была всего лишь распечатка сведений по банку Зелинского, заказанная Крюковым в информационном центре. — Наше. — И как это понимать? Вместо того, чтобы бороться с распространением наркотиков, вы, Крюков, занимаетесь сбором компрометирующих материалов на финансовую группу «Ипсилон»! Это что, политический заказ? — Вам полный отчет по оперативной разработке представить? При посторонних? — Крюков кивнул в сторону незнакомца. — Это наш товарищ, полковник ФСБ Спицын. — Даже если это ваш лучший друг или родственник, я не имею права разглашать в его присутствии секретную информацию. — Я вам приказываю! — от напряжения в голосе полковника бронзовая чернильница на столе раскалилась докрасна. — Приказывать — ваше право. Только в письменной форме, пожалуйста. С указанием звания и должности вашего лучшего товарища. — Как вы смеете? Этот не мой товарищ, а товарищ из ФСБ! — Да хоть сам товарищ Берия! Он что, непогрешим как Папа Римский или генеральный прокурор? Почему ФСБ может вести разработку наших служб, а мы ее нет? Или в ФСБ нет предателей-двурушников? В самых общих чертах могу доложить, что, по моей информации, частично уже подтвержденной, группа наркоторговцев из-за рубежа отмывает деньги в наших банках. А кое-кто из ФСБ их покрывает. Надеюсь, ваш товарищ не из этой службы? Нет? Я так и подумал. Спесь слетела со Старшинова, но лишь частично. — Этот товарищ кристально честный, на этот счет можете не беспокоиться. А вас я попрошу представить материалы по разработке. Конкретные результаты есть? — Так точно! Результат более чем конкретный: в одном из обследованных мной банков обнаружено вакантное место начальника службы безопасности. Мне его уже предложили. — Крюков, вы отдаете себе отчет? Это же самая настоящая коррупция! Вас купили с потрохами! — Почему купили? Я же еще ответа не дал. Может быть, я и не соглашусь. Разрешите отбыть в отпуск? — Нет, задержитесь. — Начальник посмотрел ему в глаза с недобрым прищуром. — С сегодняшнего дня Москва объявлена зоной проведения антитеррористической операции. При главке создан штаб операции. Вы откомандированы в его распоряжение. — Вы серьезно? А отпуск? А если меня убьют террористы? — забеспокоился Крюков. — Не волнуйтесь, мы поместим вашу фамилию на мемориальной доске в вестибюле. А за отпуск получите деньгами, — обнадежил его полковник. — И шоколадку от министра. Посмертно. — Что? — не расслышал полковник. — Служу Советскому Союзу! — гаркнул Крюков. — Разрешите отбыть на подвиг? — Разрешаю. Не забудьте про отчет о разработке! Я буду ждать.