Через пару минут Крюков был возле дома Зелинского. Как и полагается солидному банкиру, Семен не признавал другой марки, кроме «мерседеса». Для парада у него был служебный «пятисотый», для выездов в булочную — что-то среднее между домашними тапочками и калькулятором: скромненький «сто девяностый». Малолитражка стояла на стоянке, Крюков знал, где. Сторож мирно спал, будить его Крюков не собирался. Сделать черное дело не составило для него труда и не заняло много времени. Спустя еще пару минут, в соответствии с прикидками Крюкова, из подъезда появился Семен. Движения его были суетливы и порывисты. Он неловко ткнулся лбом в дверь, потом споткнулся на ступеньках и выругался. В таком виде садиться за руль было совершенно противопоказано. Сидеть одному дома — тем более. Семен подбежал к своей машине, уронил ключи, наклонился, чтобы их поднять, и тут заметил, что колесо спущено. Спустить само оно не могло, оставалось предположить прокол. Семен оглянулся в поисках такси или любой другой машины, но и стоянка, и улица были словно вымершими. Скрипя зубами и матерясь, Зелинский полез в багажник за домкратом. Отсутствие сноровки дало себя знать. Замена колеса отняла у него немало времени и заставила слегка пропотеть. Когда он перевел, наконец, дух и потащил спущенное колесо к багажнику, какой-то хам вдруг вырвал из замка багажника Семеновы ключи и был таков. Матерясь и охая, Зелинский бросился за ним. Они выскочили со стоянки и побежали вдоль темных домов. Семен с трудом семенил за похитителем. Он попытался крикнуть, но едва не задохнулся. Похититель снизил темп, и вовремя. Банкир, убежав от депрессии, вполне мог прибежать к инфаркту. Так они промчались метров триста. Наконец вор остановился и обернулся к преследователю: — Ну как, согрелся? — Крюков, это ты? — Семен замер каменным изваянием. — Как видишь, я. Ирина позвонила и предупредила, что ты в сильной депрессии. В такой ситуации аэробная нагрузка — лучшее средство. Кстати, колесо менять было необязательно. Я его не прокалывал, а просто спустил. — Но Ирина мне звонила и сказала… — Знаю, это я ее попросил. Ну, ты как, отдышался? — Более-менее. Ну ты и козел! Они сели в «рябуху» Крюкова. Тот покрутил ручку настройки радио. — Эхо криминальной Москвы, милицейская волна, — пояснил он Зелинскому. «Внимание, ограбление ночного магазина, — сообщил голос из приемника. — Сообщаю адрес». — Заглянем? Это совсем рядом, — предложил Крюков. — Какое-никакое, а все развлечение. Глядишь — и ночку незаметно скоротаем. Машину он предусмотрительно остановил за углом. — Посиди пока, покури, — предложил он Зелинскому. Магазин располагался в стеклянном павильоне. Возле дверей околачивался чахлый субъект — видимо, стремщик. Крюков резко перешел на бег, одновременно извлекая из-под куртки обрез. Стремщик заметил его движение и, вместо того, чтобы дать сигнал хотя бы свистом, рванул в противоположную сторону. С обрезом наготове Крюков ворвался в магазин. Внутри был всего один бандит, такой же зачуханный, как и его приятель. Но в руке он сжимал облезлый «ТТ». Продавщица и хозяин, оба бледные, трясущимися руками выгребали из кассы выручку. — Внимание, всем на пол! Кооператив «СМЕРШ»! — Крюков направил в лицо бандиту чудовищные жерла стволов, в глубине которых можно было различить блеск зарядов. — Вам картечь или пулю? И выстрелил дуплетом. Два выстрела слились в один. Резко запахло порохом. На всклокоченной голове налетчика появился аккуратный пробор. Он выронил пистолет и пулей вылетел на улицу. К запаху пороха примешался до боли знакомый резкий аромат кала. — Одно слово — нечистая сила, — пояснил Крюков перепуганной продавщице. — Испортил воздух и исчез. С улицы вбежал перепуганный Семен. — Что тут у вас? Почему так говном воняет? Крюков пожал плечами: — Подумаешь, уж и пукнуть нельзя простому человеку. — Это не тот ли простой человек сейчас на улице в фонарный столб лбом врезался? Что ты с ним сделал? — Ничего особенного, просто выстрелил в наглую рожу. — Крюков помахал обрезом. — Впритирочку по макушке прошло. Думаю, клиент не только обосрался, но и кончил. Рекомендую — самый безопасный секс в мире. — Ничего себе безопасный! — покачал головой Семен. — А если бы ты его убил? — Исключено. Патроны шоковые, вместо пули или дроби заряжены водой. Меня их один старый браконьер научил делать. Он такими егерей пугает. Вода по листве бьет — один в один картечь. Хозяин заведения наконец обрел утраченную было солидность и обратился к Крюкову: — Послушай, уважаемый, а к тебе под крышу нельзя отойти? — Нет проблем, — обрадовал его Крюков. — Вот мой банкир. Он тебе номер моего счета скажет. Можешь завтра же переводить бабки. — Зачем завтра? Прямо сейчас переведу! Только с моей крышей разберись, очень прошу! — Ты кому платишь? Почему он не охраняет? — Раньше Касьяновым платил. А теперь они куда-то подевались, так полный беспредел начался. Каждый день какой-нибудь козел свои услуги навязывает. А не соглашаешься — вот таких отморозков присылает. — Нет проблем, если кто еще сунется, запиши его в книгу жалоб и передай привет от Крюкова. Проблем не будет. Слушай, Сеня, а не посидеть ли нам прямо тут? Что-то я сегодня устал, расхотелось мне куда-то пилить. Ара, у тебя подсобка с плитой есть? — спросил он у хозяина магазина. — Э, зачем подсобка? У меня кафетерий вон за перегородкой! Проходи, садись, дорогим гостем будешь! В процессе насыщения оба почувствовали, что депрессия окончательно отступила, даже из уголков подсознания. Когда в бутылке осталось совсем немного, Крюков спросил Зелинского: — Слушай, а почему ты не требуешь у меня отчет по своему делу? — Не хотел мешать. К тому же я не думал, что у тебя уже есть результат. — Результат есть, — признался Крюков. — Но довольно расплывчатый. Чего-то я не схватываю. — Расскажи, — предложил Зелинский. — Может, вместе разберемся. — Механика дела мне ясна, — начал Крюков. — Но меня настораживает одно обстоятельство. Корни, сто пудов, уходят в твой банк. Когда я затребовал по официальным каналам самую безобидную информацию, на меня тут же наехали ребята из одной рядом стоящей конторы и больно надрали уши. Расскажи мне поподробнее о своем банке. Он что, секретный? Семен помолчал, собираясь с мыслями. За это время Крюков разлил остатки водки и сходил еще за одной бутылкой. — Отчасти ты прав, — подтвердил его подозрения Зелинский. — Мой банк работает под контролем. Эти ребята подгребли его под себя совсем недавно. Зажали намертво, но мягко. Как плоскогубцами через шелковый платок. Мой банк работает без маржи. Представляешь? Крюков задумался: — То есть ты берешь кредит под десять процентов и даешь кредит под десять процентов, покупаешь доллары по двадцать пять рублей и продаешь их тоже по двадцать пять рублей. Как тот еврей, который покупал яйца по десять копеек, варил и продавал по десять копеек. Так? Но у него оставался бульон и сам он был при деле. А что у тебя? — Бульона нет, но я тоже при деле. И не я один. Мне платят больше, чем я получал, когда банк был моим. Мы все получаем очень хорошие бабки. Я бы даже сказал — слишком хорошие. — А откуда доход? Как я понял, твои новые друзья живут еще лучше тебя, хотя и тебя содержат не в черном теле. — Они заявляют, что поскольку мы проводим бюджетные деньги, то государство просто платит нам зарплату, — пояснил Зелинский. — Банкиры-бюджетники? Оригинально. К тому же миллионеры! — рассмеялся Крюков. — Самое странное, что это так и есть, — кивнул Зелинский. Крюков постарался представить себе, как это выглядит. Деньги отдельно, товар отдельно. Да, папаша Маркс безусловно устарел с его патриархально-общинной политэкономией. Получается, что сегодня товар — это не более, чем отходы обращения денег. Деньги покупают за деньги и продают за еще большие деньги. Вот только жрать их еще не приспособились. Нет, видно, в мире совершенства. — И какие же важные проекты финансировал твой банк? — поинтересовался Крюков. — В последнее время через наш банк проходит финансирование проектов Вагнера, в частности создания сети «Юнител». «Тепло. Очень тепло, почти горячо. Неужели это совпадение?» — подумал Крюков и спросил: — Слушай, Сема, а ты не мог бы покопаться в системе финансирования «Юнитела»? У меня имеется сильное подозрение, что смерть Галины напрямую связана с этой программой. Кулаки Зелинского сжались: — Если ты прав, тогда я… — Не горячись, — охладил его пыл Крюков. — Я пока сам не знаю, какой стороной пристроить к делу мои знания, а ты уже санкции заявляешь. Предупреждаю — если ты начнешь партизанить, то никогда не выйдешь на след убийц Галины. А вот они тебя вычислят сразу. И уберут. — У меня есть охрана… — Именно охрана тебя и уберет. Не исключено, что смертельную инъекцию Галине сделал один из охранников. Получается, когда хозяину «РИФа» прищемили хвост, он не пристроился крышей к какому-нибудь банку, а пристроил твой банк под свою крышу. Формально он возглавил в нем службу безопасности, а фактически стал хозяином. Ты должен хорошо знать этого человека. — Ты прав, — с удивлением отметил Зелинский. — Странно, почему я раньше не обращал на это внимания. Как-то я смотрел характеристики охранников. Оказалось, что практически у всех последним местом работы значилось охранное предприятие «РИФ». — А ты не видел у них татуировок на левом плече? — Видел. У нас большой спортзал, приходилось вместе тренироваться. У них у всех одинаковые татуировки — череп с крылышками и буквы. «ОШБОН», что ли? Армейская память. — Точно, — подтвердил Крюков. — Стало быть, охраной мы и займемся в первую очередь…