— В каком смысле? — недоуменно протянул Шнопак. — Что именно делать? — Да вы полный идиот! Операцию необходимо отменить. — Вашу операцию? — Кретин! Операцию «Армагеддон», — в ярости прошипел Вагнер. Шнопак был абсолютно подавлен и растерян. — Но это невозможно, — промямлил он. — Механизм уже запущен! — Значит, его нужно остановить! — Как? Такой вариант не был предусмотрен планом. — Как угодно! Отключить, сломать, взорвать! Делайте что хотите, и запомните: прежде чем подохнуть, я отправлю вас всех впереди себя!.. Для начала Шнопак позвонил Биркину. Тот не снимал трубку. Тогда Шнопак набрал служебный номер полковника Спицына. — Кто его спрашивает? — поинтересовался мужской голос — видимо, адьютант. Шнопак представился по всей форме. Голос в трубке помедлил, потом спросил: — А вы разве не знаете, что полковник погиб? — Погиб? Когда? Шнопак сопоставил полученную информацию с фактами из жизни и сделал вывод, что Спицын с Биркиным погибли вскоре после беседы с ним, когда приняли решение выйти из дела. Значит, слушал их не только Рудаков? Но в таком случае и сам Шнопак находится в опасности. Шнопак боязливо оглянулся и снова взялся за трубку мобильника. В кабинете генерала Павлова в гарнизоне Боженово ему ответил автоответчик. Шнопак терпеть не мог общаться с автоматами, но сейчас ему было не до эмоций. Дождавшись установленного сигнала, Шнопак торопливо заговорил: — Алло, товарищ генерал, это Шнопак. Вагнер распорядился немедленно прекратить операцию! Немедленно! Это вопрос жизни! При этом он мог только гадать — услышит ли его сообщение хоть кто-нибудь. Потом он набрал номер приятеля из ФСБ. Тот взял трубку. — Леша, — попросил его Шнопак, — не в службу, а в дружбу, разыщи мне телефончик Рудакова из внешней разведки. Да, по-моему, он сейчас в какой-то частной фирме трудится. Бывший резидент сам снял трубку. — Рудаков слушает. Кто? Шнопак? Ушам своим не верю. И что тебе от меня понадобилось? — Я хочу вам помочь. — В чем? — Предотвратить «Армагеддон». В телефонном эфире возникла пауза. Рудаков обдумывал услышанное. — Давай встретимся на нейтральной почве. Скажем, в центре ГУМа у фонтана, — предложил он. — Там сейчас елка стоит, — поправил его Рудаков. — Тогда под елкой. Через полчаса устроит? — Договорились. Жди. — Рудаков положил трубку и стремительно направился в гараж, где стояла их кооперативная «Нива». В ГУМ он приехал намного раньше назначенного срока, прошел до установленной в центре елки, недовольно покачал головой — маловата! То ли дело раньше! Потом поднялся наверх и осмотрелся. ГУМ, или «сарай» на жаргоне оперативников, всегда считался раздольем среди профессионалов. Здесь было удобно как следить, так и уходить от слежки. Но только для профессионалов. Для неумелых дилетантов он превращался в ловушку. Рудаков неторопливо прошелся взад-вперед, присматриваясь к покупателям. Особенно к тем, кто занимал удобные для наблюдения точки. Срисовал бригаду оперов, работающих по карманным ворам. Ничего похожего на серьезную наружку не наблюдалось. Значит, его разговор со Шнопаком не слушали и на явочном месте их не ждали. Но это вовсе не означало, что Шнопак не приведет за собой хвост. Так оно и получилось. Шнопак шел по второй, средней линии ГУМа со стороны Ильинки. По галерее второго этажа с двух сторон его сопровождали парни в черных куртках. Ориентируясь на них, вне пределов прямой видимости, на приличном отдалении за Шнопаком двигались еще трое парней явно из той же команды. Шнопак на ходу «кусался», «давил косяка», то есть вертел головой в разные стороны, но слежки не замечал. Рудаков отошел в сторону, чтобы Шнопак, увидев, не «спалил» его, и принялся наблюдать за преследователями Шнопака. Они грамотно расположились по углам верхней площадки, держа объект в поле зрения. Группа захвата внизу спряталась за углом. Между собой неизвестные общались с помощью оперативных раций. Рудаков думал над тем, как вытащить Шнопака и не попасться самому. Самым простым и доступным выходом было натравить на Шнопака милицию. В отделении Рудаков нашел бы способ связаться с ним. Шнопак терпеливо прогуливался под елкой, изредка поглядывая на часы. Рудаков снял трубку справочного телефона и произнес: — Срочное сообщение для милиции. В центре ГУМа возле елки находится торговец наркотиками с партией товара. Он ожидает сообщника, но тот не придет. Наркоторговец может уйти в любую минуту. Его необходимо задержать. Он повесил трубку и неторопливой походкой направился на соседнюю линию. Оттуда ему была видна норковая шапка Шнопака и часть его дубленки. Неожиданно шапка слетела у того с головы, а туловище резко наклонилось в сторону и выпало из поля зрения. «Повязали», — определил Рудаков и двинулся наперерез по параллельной линии, чтобы перехватить Шнопака с сопровождающими до выхода из магазина и в то же время не привлечь внимание наружников в черном. Когда он вышел на среднюю линию и посмотрел с галереи вниз, то не поверил своим глазам. Ни Шнопака, ни задержавших его милиционеров, ни таинственных преследователей в черных куртках нигде не было. Рудаков бросился по лестнице вниз. Его внимание привлек невнятный шум, который доносился из подвала. Он спустился еще на один пролет и замер. Один человек в милицейской форме и трое в штатском слабо шевелились, пытаясь подняться на ноги и относительно громко матерясь при этом. Рудаков догадался, что это и есть местная группа захвата. Парни в черных куртках сработали нагло, но оперативно. Расталкивая покупателей, Рудаков рванулся к боковому выходу в Ветошный переулок, куда могли заезжать машины. Когда он выбежал из дверей, то увидел, как чуть дальше резко тронулся с места темно-синий микроавтобус «шевроле». Задний номер машины был совершенно залеплен мокрым снегом или его имитацией. Люди в черном увозили бывшего помощника президента в неизвестном направлении. 32 Тридцать первое декабря было у Крюкова любимым днем в году. Он всегда мечтал провести его спокойно, с чувством и с толком, никуда не торопясь, в предпраздничном настроении. Ему претил обычай советских времен посвящать последний день года решению производственных проблем, не решенных за весь прошедший год, прочесывать магазины в поисках шампанского и иных недокупленных к праздничному столу дефицитов или наряжать в последний момент елку. Он ненавидел манеру прибегать и падать за новогодний стол с последним ударом курантов, с высунутым от усталости и напряжения языком, а потом, первого января, с тупой от ночной пьянки и недосыпа головой не то праздновать, не то опохмеляться. И, тем не менее, именно такая процедура повторялась ежегодно. Утром 31 декабря Крюков позвонил по телефону, оставленному отцу Николаю похитителями Ирины. — Ты Крюков? — спросил неизвестный. — Да. Что дальше? — Твоя подруга у нас. — А вы в курсе, сколько по новому кодексу полагается за похищение? — в свою очередь поинтересовался Крюков. — Могу дать юридическую консультацию. Цена обычная — двести долларов. — Мы ее не похитили, а спасли. Ее хотели убить. — Я сразу догадался, что вы из группировки Деда Мороза. И что же вы хотите за свой подвиг? Ордена, медали или арбуз от Ленина? — Кончай травить. Встретимся через час у метро Боженово. Приезжай один. На встречу Крюков прикатил на метро, чтобы иметь свободу маневра. Здесь его ждал темно-синий микроавтобус. Он подошел и постучал в дверь. Она открылась. Парень в черной куртке спросил: — Тебе чего? — Вы не меня ждете? Я Крюков. — Садись. — Парень отодвинулся, пропуская его в салон. Кроме привратника и водителя, внутри был еще один человек, по ширине занимавший все заднее сиденье. — Давай знакомиться. Я — Бурый, — прогудел он низким басом. — Сейчас ты ответишь на один вопрос, и мы решим, как нам дальше жить. Согласен? — Это и есть твой вопрос? Ладно, валяй. — За что ты убил Сармата? — пробасил Бурый.