— Возвращаются! — испуганно прошептала Орели. В замке повернулся ключ, в комнате появилась чета злодеев. На каждую кровать Сандра положила пластиковую бутылочку воды и бутерброд с ветчиной. — А теперь пора заняться им, — сказал Патрик, кинув взгляд на Рафаэля. — Ты хочешь, чтобы мы его закопали? — предположила Сандра. — Нет. Он останется здесь. Видя, что Сандра не понимает, Патрик расхохотался. — Но ведь ты говорил, что он… живой? — удивилась она. — Разумеется, живой! Ты ведь знаешь, я вовсе не идиот. — Конечно, — прошептала Сандра. — Впрочем, ты все-таки должна проверить. В конце концов, ты же врач. Возможно, я стукнул чересчур сильно. Сандра впервые приблизилась к знакомому телу. Склонилась над ним, приложила палец к сонной артерии. — У него бьется сердце, — сказала она. — Я знал, что он парень крепкий!.. Она задержала взгляд на лице Рафаэля. Чудовищно разбитое, оно все же излучало странную безмятежность. — Но я не уверена, что он проживет долго, — добавила ветеринар. — Посмотрим… Подожди, я сейчас вернусь. Патрик исчез в коридоре, Сандра слышала, как он копается в коробках в соседней комнате. Она бросила взгляд на девочек, окаменевших на своих кроватях. И, почувствовав легкое головокружение, оперлась о стену. — Мадам, я хочу домой! — взмолилась Орели. Приют, где она никогда не ощущала себя дома, неожиданно показался ей прекраснейшим местом на земле. За возможность вернуться туда она отдала бы все. Она даже была готова провести там всю жизнь. — Заткнись! — ответила Сандра. — Я хочу домой! — снова захныкала девочка. Неожиданно Сандра набросилась на нее, схватила за плечи и стала грубо трясти: — Ты никогда не вернешься домой! Так что молчи! Молчи, черт возьми! В этот момент в комнату вошел нагруженный веревками Патрик: — Что тут происходит? — Ничего, — ответила Сандра, отпуская Орели. — Она хочет домой. Патрик улыбнулся: — Это нормально. Но скоро она об этом и думать забудет. Даже не вспомнит, как это было — дома. Орели вновь расплакалась, а ее похититель встал на колени возле Рафаэля, перевернул его на живот и связал ему запястья за спиной. А затем приступил к лодыжкам. Перетянул их тугими узлами. А потом снова перевернул его на спину. — Ну вот, — поднимаясь с колен, сказал он. — Теперь он может и очухаться. Патрик прошел в ванную и принес ведро холодной воды. И плеснул из него в лицо Рафаэлю. Тот отреагировал просто рефлекторно. Лицо передернулось, веки задрожали, но не поднялись. — Думаю, он еще некоторое время продрыхнет. — Он не придет в себя, — предположила Сандра. — Придет, дорогая. Он здоровяк. Но его братец не должен узнать, что он еще жив, ясно? Сандра кивнула. Перед уходом они заперли ставни. Джессика и Орели довольно долго ждали, прежде чем к ним вернулся дар речи. Мучители — специально или нет — оставили включенным свет в ванной. Так что девочки находились не в полной темноте. Всего лишь в полумраке. В преддверии тьмы. — Мсье… — прошептала Джессика. — Мсье, вы меня слышите?.. Она различала темную массу неподвижного тела. — Мсье, очнитесь, прошу вас… Очнитесь! Вы нам нужны! Глава 30 Иногда по ночам, когда наступает полнолуние, или почти, и когда земля выплевывает в лицо небу свой туман, я смотрю в окно и вижу их. Это не сон и не кошмар. Они действительно там. На опушке леса, возле пруда. Смутно мерцающие силуэты, извлеченные из прошлого, они парят в предвестье зари, возможно в поисках своего пути. Возможно, в поисках ответа: почему? Почему они там? Или больше не там? Собравшись вместе, как если бы они назначили здесь встречу, они приближаются к дому, даже пытаются открыть дверь. Они кричат, но я ничего не слышу. Они угрожают, но я ничего не боюсь. Они обвиняют, но меня это не касается. Они плачут, но меня это не трогает. Обычные безобидные ангелы, которые выходят из земли, вместо того чтобы спуститься с небес, чтобы посетить мой ад в поисках рая. Их рая. Только вот рая не существует. Я тщетно твержу им это, а они упорно возвращаются. Они меня не слушают. Меня никто никогда не слушал. Иногда по ночам, когда наступает полнолуние, или почти, и когда земля выплевывает в лицо небу свой туман, я смотрю в окно и вижу их. Среди них есть я. Я прежняя. Я мертвая. А та, что говорит и ходит вместо меня, смотрит на меня оттуда, из-за окна. Ее улыбка — это самое отвратительное, что может быть.