– Он умер, – коротко ответил доктор Боттвинк, – после того как выпил бокал шампанского. Осторожно шагая, Роджерс прошел по ковру к тому месту, где лежал Роберт. – Вы лично убедились в том, что жизнь его покинула, доктор? – спросил он. – Я доктор, но я не врач. Однако вы можете проверить сами. – Прошу прощения, сэр. В таком случае… Он встал на колени у лежащего тела и оставался в таком положении пару минут. Когда он поднялся, вид у него был мрачный и в то же время несколько озадаченный. Повернувшись к сэру Джулиусу, он сказал: – Это крайне неудачная ситуация, сэр. Я нахожусь в некотором затруднении касательно того, какие шаги следует предпринять. Доктор Боттвинк принялся что-то говорить, но передумал, и сержант продолжил: – О таком деле следует немедленно сообщить в местную полицию. Это целиком находится в сфере их ответственности. Как вам известно, сэр, я здесь исполняю исключительно обязанности по вашей охране. Строго говоря, все, что случается не с вами, меня не касается. Расследование дел такого рода совершенно не находится в сфере моей компетенции. – Вы что, хотите сказать, что будете просто стоять тут и ничего не станете делать, нелепый вы человек? – возмутилась миссис Карстерс. Сержант Роджерс не обратил на нее ни малейшего внимания; он терпеливо ждал ответа сэра Джулиуса. – Что ж, если дело обстоит именно так, то сейчас же свяжитесь с местной полицией, – сказал тот. – Прошу прощения, сэр, но именно в этом и заключается проблема. Я думал, вы знаете. Невозможно связаться ни с полицией, ни с кем-либо еще за пределами этого дома. Я попытался передать сегодня вечером свой дежурный отчет, но телефон не работает. По радио в десять часов сообщили, что все телефонные линии в округе отключились. Мы совершенно отрезаны от мира. – Отрезаны? Абсурд! Вы не хуже меня знаете, что я должен быть на связи с казначейством в такое время, и неважно, что сейчас Рождество. Интересно, как я должен заниматься делами страны, если я отрезан от мира, как вы выразились? – Не могу знать, сэр. Но дело обстоит так, как я описал. С минуту Джулиус молчал. Затем он сказал: – Если дело действительно обстоит так, Роджерс, вы должны сделать все, что можете. В конце концов, вы ведь офицер полиции. – Вы хотите, чтобы я занялся этим расследованием, сэр? – Да, пока не сможете передать его в соответствующие органы. – Хорошо, сэр. – Роджерс помолчал, словно собираясь с мыслями. Когда он снова заговорил, вся его неуверенность улетучилась. Его отрывистый официальный тон стал почти похож на резкий голос военного, отдающего команды на плацу. – Когда наступила смерть? – спросил он сэра Джулиуса. – Ровно в двенадцать часов. – Часы как раз били полночь, – вставила миссис Карстерс. – Пожалуйста, по одному, мадам. Все присутствующие были здесь, когда покойный умер? – О да, – уверил его Джулиус. – Конечно, все были здесь. Это просто… – Хорошо. Далее: трогали ли вы что-либо в комнате с момента его смерти? – Нет, думаю, нет. – Да, – сказала миссис Карстерс. – Вы только что закрыли окно и задернули шторы, доктор Боттлинг. – Боттвинк, – автоматически поправил историк. – Да, миссис Карстерс, я это сделал, потому что… – Больше ничего? – настойчиво спросил сержант. – Нет, больше ничего. – Тогда я сейчас попрошу всех вас выйти из комнаты и не возвращаться сюда без моего разрешения. Ключ я оставлю у себя. Позже я попрошу каждого из вас дать показания, а тем временем я буду вам благодарен, если вы не станете обсуждать это происшествие между собой. Видите ли, – на мгновение он почти превратился в человека, – я хочу услышать то, что запомнили вы сами, а не другие люди. Вы мне поможете? – Но вы ведь не собираетесь опрашивать нас в такой поздний час? – запротестовал Джулиус. – Не знаю, как другие, но я не гожусь ни для чего, кроме сна после всего пережитого. – Я не прошу проявления заботы по отношению к себе, – с нажимом сказала миссис Карстерс, – но мне кажется очевидным, что одного человека можно было бы избавить от подобного испытания. Она указала на диван, где Камилла все еще лежала в полубессознательном состоянии. Сержант Роджерс на минуту задумался. – Думаю, что я могу отложить расспросы до утра, – сказал он. – Но если я поступлю подобным образом, то прежде, чем вы все покинете эту комнату, нужно прояснить один момент. – Он повернулся к доктору Боттвинку. – Вы только что сказали, что мистер Уорбек умер, выпив бокал шампанского. Через какое время? – Немедленно. Можно сказать, что смерть настигла его, когда он еще пил. – Очевидно, явившись результатом того, что он пил? – Несомненно. Шампанское было явно отравлено – цианидом или цианистым калием. – Вы же вроде сказали, что вы не врач? – Нет, не врач, – сухо ответил доктор Боттвинк. – Но я уже видел такие смерти прежде. Их нелегко забыть. – Кто-нибудь еще пил из этой же бутылки? – Полагаю, мы все пили. Я точно пил. – Благодарю вас, сэр, – сказал Роджерс, отвернулся от него и обратился к остальным: – А теперь я должен просить всех вас подвергнуться обыску. – Право же, сержант, – сказал Джулиус, – какая в этом необходимость? – Причина очень проста, сэр, – сурово ответил Роджерс. – Если покойный был отравлен, а яд был не в бутылке, из которой он пил, значит, кто-то принес яд в эту комнату. – Боже мой! Вы воображаете, что я, к примеру… – Воображать – это не мое дело, сэр Джулиус, но вы пожелали, чтобы я занялся расследованием, и я должен провести его как полагается. Не могли бы вы вывернуть ваши карманы, сэр? – Хорошо, раз вы настаиваете, – проворчал канцлер. – Хотя мне кажется нелепым предполагать… Откуда вам знать, что несчастный юноша не отравился сам? – спросил он. – Разумеется, я учитываю такую возможность. Я обыщу покойного позже. А теперь, сэр, прошу вас… Разнообразное содержимое карманов сэра Джулиуса оказалось на карточном столе. В нем не нашлось ничего предосудительного, кроме маленького пузырька с белыми пилюлями, на ярлыке которого значилось название известной лондонской аптеки. Сержант с подозрением осмотрел флакон. – Думаю, пока что я оставлю это у себя, – сказал он. – Боже, вы что, не можете распознать таблетки для пищеварения? – Нет, сэр. Пока не будет проведен анализ, я не знаю, что это за таблетки. И не использовался ли этот флакон для хранения чего-либо другого. – Но это мои таблетки! – настаивал Джулиус. – Я должен принимать их каждый вечер. Я никак не могу без них обойтись. – Какую дозу вы обычно принимаете, сэр? – Две штуки. Детектив открутил крышку пузырька, вытряхнул из него две таблетки и с серьезным видом положил их на стол. – Этого вам хватит по крайней мере на сегодняшний вечер, сэр, – сказал он. – Разумеется, я не хочу причинять вам неудобства. Сэр Джулиус, ворча, взял таблетки и принялся распихивать свое добро обратно по карманам. – Полагаю, теперь я могу лечь спать? – спросил он. – Не сейчас, прошу вас. Думаю, теперь я займусь дамами. – Вы хотите сказать, что будете обыскивать меня?! – с видом оскорбленной добродетели возмутилась миссис Карстерс. – Нет, мадам. Будет достаточно, если вы покажете мне свою сумочку. И передайте, пожалуйста, сумочку второй дамы… Благодарю вас. Роджерс опытной рукой перетряхнул содержимое обеих сумок, но не нашел в них ничего для себя интересного. Далее обыску подверглись доктор Боттвинк и Бриггс – без протестов и без всякого результата. Когда Роджерс закончил, Джулиус повторил свою просьбу – позволить ему отправиться в постель. – Теперь, когда наша репутация восстановлена, – сказал он, делая жалкую попытку иронизировать, – я полагаю, нет смысла дальше заставлять нас бодрствовать. Сержант на минуту задумался. – Боюсь, нужно сделать еще кое-что, – сказал он. – Но как бы то ни было, вам не нужно оставаться здесь. Мистер Бриггс, есть ли другая комната, в которую мы все могли бы перейти? Желательно, чтобы там было тепло. Бриггс колебался. – Самое теплое место в доме – это комната экономки, – ответил он. – Там хорошо протоплено, а все остальные слуги легли спать. Мне не особенно нравится предлагать это дамам и джентльменам, но… – Тогда ради всего святого пойдемте туда и покончим с этим, – сказал сэр Джулиус. – Показывайте дорогу, Бриггс. – С этими словами он направился к двери, предоставив доктору Боттвинку помогать миссис Карстерс поднять на ноги Камиллу.