– Я не знаю, что сказать, – произнес доктор Боттвинк. – Я повел себя очень глупо. Мне стыдно. – Если на то пошло, то вам удалось всех нас поставить в весьма глупое положение. Вломились вчетвером в комнату к молодой женщине, разбудили ее и напугали до полусмерти… – Не сыпьте соль на рану, сэр Джулиус. Повторяю, мне стыдно. Я у всех вас прошу прощения. Они беседовали на лестничной площадке, куда удалились после того, как пятясь, отступили из комнаты Камиллы. – Я сейчас пойду в фамильный архив, – сказал доктор Боттвинк, – и продолжу свою работу. Мне вообще не следовало ее прекращать. Я хорош лишь для одного занятия. Вмешиваться в то, что тебя не касается, – это ошибка. Это послужит мне уроком. – Минутку, сэр, – заговорил Роджерс. – Кажется, вы забываете, что ситуацию, которая изначально вас встревожила, нужно еще прояснить. – Я не понимаю. – Я думал, вас беспокоило то, что миссис Карстерс ушла из библиотеки на несколько минут и не вернулась. – Ах, это! – историк пожал плечами. – Я беспокоился лишь потому, что она пошла к леди Камилле. Я не тревожился за безопасность миссис Карстерс, о нет! – Что ж, – невозмутимо сказал сержант, – я не понимаю, почему безопасность одного человека должна заботить вас больше, чем безопасность всех остальных. Моя работа – это безопасность сэра Джулиуса, и меня сейчас не особо интересует кто-то другой. Но раз уж мы здесь, то я думаю, мы могли бы постучать к миссис Карстерс и убедиться, что с ней тоже все в порядке. – Как пожелаете, сержант. Повторяю, меня это не заботит. Однако на этот раз я постараюсь избежать неловкости и останусь снаружи. Деревянной походкой сержант Роджерс прошел по коридору к комнате миссис Карстерс. Как и доктор Боттвинк, он прислушался. Как и доктор Боттвинк, он постучал, но сделал это дважды и еще громче. Затем он распахнул дверь. Миссис Карстерс не лежала в постели. Она сидела в кресле, глядя прямо на дверь широко раскрытыми глазами. Она была мертва. XVI. Чайник чая – Да нет же! – устало сказал доктор Боттвинк. – Это невозможно! В соответствии со всеми правилами логики и разума это невозможно! – Но это произошло, доктор Боттвинк, – сказал Роджерс. Четверо мужчин собрались у камина в библиотеке. Под воздействием случившегося несчастья были забыты ранги и титулы, и Бриггс без приглашения сел рядом со всеми. Он был страшно бледен, а его руки неудержимо тряслись. Что касается остальных, то Джулиус будто остолбенел, взгляд у него был стеклянный, а движения медленные и неуверенные. Боттвинк резко опустился в кресло, словно сдувшийся воздушный шар. Даже его круглые полные щеки обвисли и приобрели желтоватый оттенок, которого на них прежде не было. Что до Роджерса, то его лицо не выражало ничего, кроме бесконечной усталости. Он автоматическим движением стал сворачивать папиросу, но, покончив с этим, так и не закурил. Вместо этого он сидел, уставившись на маленький бумажный цилиндр в своей руке, словно недоумевал, откуда тот в ней взялся. – Это какой-то абсурд! – почти раздраженно запротестовал доктор Боттвинк. – Миссис Карстерс, вы только подумайте! – Я вас не понимаю, – мрачно сказал Джулиус. – Если по дому разгуливает маньяк, который убивает людей, то по какой причине миссис Карстерс должна быть в большей безопасности, чем остальные? – Если это маньяк, то ни для чего нет никаких причин. Это логично. Это я могу понять. Но я не увидел здесь признаков мании. Напротив. Я предполагал, что убийца в здравом уме, и исходя из этого предположения было лишь два человека, всего два, чьи жизни я был готов считать надежно защищенными – это миссис Карстерс и вы, сэр Джулиус. Но теперь… – Он пожал плечами и умолк. – А могу я спросить, сэр, с чего это вы впутываете мое имя в это дело, неважно из каких предположений? – спросил Джулиус. – Вы что, намекаете… – Это ни к чему нас не приведет, – смешался Роджерс. – Давайте придерживаться фактов. Миссис Карстерс умерла, по-видимому, совершенно таким же образом, как и мистер Роберт Уорбек – от отравления цианидом. – Несомненно, это был цианид, – тихо сказал доктор Боттвинк. – Придется провести анализ в установленном порядке, – продолжал детектив, – но все улики свидетельствуют о том, что она выпила яд вместе с чаем. Мы знаем, что где-то в доме находится флакон этого яда, но хотя я тщательно обыскал ее комнату, я не смог его там найти. Следовательно, мы можем допустить, что она не сделала этого по собственной воле. В таком случае, яд уже был в чае до того, как миссис Карстерс принесла его в свою комнату. Роджерс умолк и откашлялся. Когда он вновь заговорил усталым, невыразительным голосом, Бриггса начала бить дрожь. – Мы кое-что знаем о происхождении этого чая, – сказал Роджерс. – Он был приготовлен не для миссис Карстерс, а для леди Камиллы Прендергаст, и покойная отнесла его к ней в комнату. По-видимому, то, что по чистой случайности леди Камилла спала, побудило миссис Карстерс выпить чай вместо нее. – Но зачем ей было это делать? – перебил доктор Боттвинк. – Чай был приготовлен для нее здесь. Мне кажется совершенно неестественным… – Я лишь рассматриваю факты, – холодно сказал Роджерс. – Я еще не беседовал с леди Камиллой на эту тему, но если она действительно спала, когда к ней пришла миссис Карстерс, так же как тогда, когда пришли мы, то факты кажутся достаточно ясными. Из этого следует, что если чай был намеренно отравлен, то он должен был убить не миссис Карстерс, а леди Камиллу. Теперь вот что: свежий чай заварили в кухне… – Клянусь богом, сэр, я ничего в него не клал! – вскричал Бриггс. – Заварили в кухне, – неумолимо повторил Роджерс. – Сюда его принес Бриггс и передал его миссис Карстерс. Насколько нам известно, она не выпускала поднос из рук до своей смерти. Бриггс, – он резко повернулся к побелевшему дворецкому, – это ведь вы заваривали чай? – Да, мистер Роджерс, – ответил Бриггс почти шепотом. – То есть я… Да, это я его заварил. – С вами кто-то был в это время? Кухарка – где она была? – Она и остальные слуги пили чай в комнате экономки. Я… Я был совсем один. Роджерс посмотрел на него бесконечно усталым взглядом, в котором мелькнуло сочувствие. – Знаете, вам лучше говорить правду, – сказал он. – Кто еще был с вами в кухне? После нескольких секунд молчания, которые показались очень долгими, Бриггс сказал сдавленным голосом: – Какое-то время со мной была моя дочь. Вновь последовало молчание, и тут Роджерс снова вспомнил, что держит папиросу. Он разгладил помятую бумагу, сунул папиросу в рот, закурил, выдохнул облачко едкого дыма и спросил: – Какое участие она принимала в заваривании чая? Собравшимся у камина мужчинам пришлось напрячь слух, чтобы разобрать ответ. Бриггс низко опустил голову и говорил почти шепотом; слова беспорядочно срывались с его побелевших губ. – Я нарезал хлеб для бутербродов на кухонном столе, – сказал он, – когда вошла моя дочь. Чайник был на плите позади меня и как раз закипал. Она спросила, для кого чай, и я ей ответил. Я уже подогрел заварочный чайник и насыпал в него чай – из той же чайницы, из которой заваривал чай для вас. Потом чайник вскипел, и она спросила, не налить ли кипятка в заварочный чайник. Чтобы самому не хлопотать, я ответил «да». Я даже не обернулся. Она налила кипяток в заварочный чайник, поставила его на поднос со мной рядом и вышла. Это все, джентльмены. – Он резко умолк и закрыл лицо руками. – Но я все равно говорю, что это невозможно! – воскликнул доктор Боттвинк. – Благодарю вас, сэр, – слабо прошептал Бриггс. Затем он через силу поднялся на но– ги. – Если вы меня извините, – сказал он, – я сейчас удалюсь. У меня много работы, и… – Минутку, Бриггс, – сказал Роджерс. – Прежде чем вы уйдете, есть еще кое-что, о чем я хочу вас спросить. Изначально именно вы сказали нам, что миссис Карстерс отнесла чай, предназначавшийся для леди Камиллы, в свою комнату. Вы получили эти сведения от вашей дочери? – Да, мистер Роджерс. Она сказала об этом мне, а я передал то же самое вам. – Похоже, что ваша дочь сильно замешана в этом деле. – Я… Я не могу поверить, что она имела к этому какое-то отношение, мистер Роджерс. – Это ей придется объяснить соответствующим органам в надлежащее время. Где она сейчас? – В своей комнате, полагаю. Вы хотите ее видеть? Детектив минуту колебался. – Да, – наконец сказал он. – Попросите ее немедленно спуститься сюда. И вы не должны ничего ей говорить о том, что произошло, вам ясно? – Хорошо, мистер Роджерс. После ухода Бриггса Роджерс повернулся к Джулиусу. – Как я уже сказал вам сегодня, сэр Джулиус, моя задача – охранять вас. Я больше не считаю себя ответственным за это дело. Ждать прибытия местной полиции осталось недолго, и проводить расследование – это их работа. Но я считаю, что мой долг офицера полиции – дать им как можно более полный отчет о фактах. Это единственная причина, по которой я предложил расспросить эту молодую женщину. Как я понимаю, у вас нет возражений? – Действуйте, как считаете нужным, – коротко ответил Джулиус. – Вы не против, – спросил доктор Боттвинк, – если я буду присутствовать при вашей встрече с этой девушкой? Мне это было бы крайне интересно. – При условии, что вы не станете пытаться участвовать в разговоре, сэр, я могу вам это разрешить. – Я вам очень признателен. Я никак не могу взять в толк, зачем дочери достойного Бриггса пытаться отравить леди Камиллу. – Вполне себе мотив, – проворчал Джулиус, – две женщины и один мужчина. – Он встал. – Я пойду к себе, – объявил он. Роджерс встревожился. – Не уверен, сэр Джулиус, что я могу позволить вам… – начал он. – …скрыться от ваших глаз, вы хотите сказать? Я о себе позабочусь. Запрусь в комнате на ключ. Прежде чем сержант успел возразить, Джулиус ушел. – Две женщины и один мужчина, – пробормотал доктор Боттвинк, когда за ним закрылась дверь. – Это, конечно, осложнение. Признаю, что я этого не предвидел. А вы согласны с этой теорией, сержант Роджерс? Роджерс с совершенно измученным видом ответил: – Меня сейчас не заботят теории, сэр. Мое дело – просто собрать все факты, которые привлекли мое внимание, и передать их соответствующим лицам.