Герт поднял глаза и покачал головой. — Не совсем так. До этого в течение дня я видел, что Тедди носит ее в кармане крутки, и, как вы правильно заметили, я отстегнул крепление палатки и засунул руки под брезент. Но в карманах было пусто, чаша исчезла. Лицо Герта исказилось, словно он повторно пережил горькое разочарование. — Я собирался проникнуть в фургон и поискать там, но тут гнев мой как рукой сняло, и я осознал, что натворил. Кроме того, дождь закончился. Так что я кинулся к своей машине. — С пустыми руками? — уточнил Винстон. — Да. Герт громко разрыдался. — Если бы я не наткнулся на эту проклятую чашу, — всхлипывал он, — ничего этого не случилось бы. Эспинг его уже не слушала. Она знала, что Эл-Йо сидит в соседней комнате, внимательно слушая допрос. С этого момента он никогда больше не сможет отказать ей в праве вести следствие. Она раскрыла это дело. Более-менее самостоятельно. Глава 22 Когда они вышли из помещения для допросов, в коридоре их действительно поджидал Эл-Йо с довольной улыбкой. — Браво, Туве! — воскликнул он с энтузиазмом. — Я уже позвонил в прокурорскую палату и попросил назначить руководителя предварительного следствия. Как только это будет сделано, я возвращаюсь в Мёккельн. Но сначала отметим это дело. Я заказал бутербродный торт — в честь твоего блестящего успеха. Эспинг гордо выпрямилась. Винстон искренне радовался за нее: она раскрыла дело. Однако что-то все же не давало ему покоя, и он никак не мог отогнать от себя это чувство. — Пойду в гараж, выясню, как там поживают Свенск и Эландер, — пробормотал он и удалился по коридору. Когда он приблизился к лестнице, в его кармане зазвонил телефон: высветился номер Юнны Устерман. — Петер Винстон, — по привычке ответил он. — Привет! — сказала Юнна. — Как дела? — Спасибо, хорошо! Винстону не удался нужный тон, и повисла неловкая пауза. — Ну что ж, здорово, — продолжала Юнна. — А я, как ты заметил, вернулась из отпуска. И снова пауза. Строго говоря, все это очень глупо. Между ним и Юнной был лишь невинный маленький флирт, никаких обязательств. Однако сейчас он не представлял, как вести себя с ней дальше, теперь, когда у него появились чувства к Анне. — Причина моего звонка, — заговорила Юнна куда более деловито, — заключается в том, что маленькая птичка напела мне на ухо, будто вы задержали подозреваемого в убийстве на ярмарке антиквариата. Винстон рефлекторно провел рукой по пиджаку, пытаясь стряхнуть невидимые волосинки. — К сожалению, я не имею права это комментировать. — Но ты ведь можешь сообщить мне хоть что-нибудь: каким образом знакомы жертва и злоумышленник, каковы мотивы? Он слышал, как Юнна пытается хоть что-то у него выведать, и вспомнил сложное положение в предыдущем расследовании. Тогда ее публикации способствовали задержанию убийцы, но то был особый случай. Винстон прекрасно понимал, насколько опасно тесное общение журналиста и полицейского. — Без комментариев, — повторил он. — Позвони Эл-Йо. — Уже сделала звонок. Он тоже попытался разыграть из себя недотрогу, но до тебя ему далеко. По крайней мере, мне удалось заставить его подтвердить задержание. Через некоторое время мы выложим эту новость на сайте, просто чтобы ты знал. Может быть, хочешь что-нибудь добавить? — Без комментариев, — в третий раз повторил Винстон. Он уже почти забыл, какая она умная, эта Юнна Устерман. Теперь он немного смягчился. — Приятно было тебя услышать, Юнна. Но сейчас я, к сожалению, вынужден попрощаться. Дела ждут. — Ну ладно. — Юнна рассмеялась, словно почувствовав, что атмосфера между ними потеплела. — Спасибо за беседу, господин комиссар. Прежде чем Винстон успел припомнить подходящую случаю прощальную фразу, журналистка положила трубку. Свенск и Эландер загнали машину Герта в полицейский гараж и расстелили на бетоне кусок брезента. Оба стояли, засучив рукава, и были вовсю заняты распаковыванием чемоданов и коробок. — Вы нашли чашу? — спросил Винстон. — Шутишь? — Свенск сделал широкий жест в сторону коробок. — Мы нашли чаши, вазы, горшки, блюда, you name it[2]. Большая часть их, похоже, пролежала в упаковках довольно долго. Некоторые завернуты в газеты того времени, когда Åhléns еще назывался EPA[3]. Винстон заглянул в коробки и почти сразу обнаружил, что ни одна из вещей не была чашей светло-зеленого цвета с гравированным цветочным узором, как ее описал Андерле. — Наверное, припрятал у себя в квартире, — предположил Эландер. Свенск вздохнул. — В тысячу первый раз, Эрик. Кто убивает человека, чтобы стащить штуковину, а потом пытается уехать из страны, оставив ее дома? — Да я-то откуда знаю? У этого Китайца-Герта, кажется, не все дома. — Эландер развел руками. — В смысле: зачем скопить столько дорогих вещей и держать их в коробках? Разве не логичнее выставить их на обозрение и любоваться ими? Винстон с удивлением констатировал, что Эландер в чем-то прав. — Его ключи от квартиры у вас? — спросил он. Держа в руке связку ключей, Винстон поднялся обратно в офисную часть полицейского участка. Когда он шагнул в кабинет Эспинг, Эл-Йо, стоя у нее за спиной, с озабоченным выражением лица читал что-то на мониторе ее компьютера. — Заходи, Петер! — Эл-Йо махнул ему рукой, чтобы он подошел ближе. — Смотри-ка, «Симбрисхамнсбладет» уже выкладывает наше задержание на сайте. Сделав шаг вперед, Винстон внимательно пригляделся к лицам коллег. — Мне только что звонила Юнна Устерман, просила прокомментировать, — проговорил он. — Сказала, что маленькая птичка нашептала ей о задержании. Интересно, что это за птичка такая? — Болтливая сорока, — вставила Эспинг. — Э… ну да, — Эл-Йо стал переминаться с ноги на ногу. — Лена, которая работает в кондитерской, сестра Вальдо. Того самого Вальдо, который работает в «Симбрисхамнсбладет», помните? Может быть, я немного проговорился, когда заказывал бутербродный торт. Винстон мысленно вздохнул. Как ему не хватало профессионализма, к которому он привык в Стокгольме. — Но кондитер, до которого дошли слухи, вряд ли может считаться надежным источником, — возмутилась Эспинг. — Ну да, а потом Юнна позвонила мне и спросила меня в упор, — проговорил Эл-Йо. — Не хотелось ей лгать. Винстон с раздражением посмотрел на человека, призванного изображать из себя шефа полиции. Полиция не лжет прессе, полиция тщательно взвешивает каждое слово, чтобы оно не повлияло на ход следствия. Вроде бы совсем несложно. — Кстати, у нас больше нет причин скрывать детали, — продолжал Эл-Йо. — Наш подозреваемый во всем сознался, не так ли? Он кивнул с довольным видом, словно сам согласился со своим выводом. — Кстати, уже прошла жеребьевка, и нам назначили прокурора, который будет руководить предварительным следствием, — сообщил он. Нацепив на нос очки, он прочел с дисплея телефона. — Прокурорская палата региона Южный Сконе назначила нам Ренату Йонссон-Камински. Эспинг поперхнулась чаем. — Йонссон-Камински, эта балаболка?! — возмутилась она, рукавом вытирая пролитый чай со стола. — Она не может вести следствие, она пристрастна и преследует в этом деле личные интересы. Эл-Йо пожал плечами. — Время отпусков, людей не хватает. Прокурорская палата, видимо, сочла, что это не проблема. — Он поднялся. — Рената уже написала мне и попросила нас ввести ее в курс дела по видеосвязи через десять минут, чтобы она могла принять решение об аресте Герта. Вы ведь готовы? Сам я собираюсь позвонить Маргарете и сообщить, что скоро приеду. С этими словами он вышел из кабинета, бодро насвистывая под нос.